– Сто шестая! – голос раздается откуда-то сверху. – Чертов механизм заклинило, давненько не проветривали этот номер. Держись!

Сверху свешивается веревка, и, не сдержавшись, я радостно взвизгиваю.

– Секунду! – выкрикиваю, высунувшись из окна.

Мчусь к постели и, свернув одеяло и всю одежду, что имелась в шкафу, запихиваю под покрывало. Пытаюсь придать бесформенной куче вид спящего человека. И, только покончив с этим, спешу к окну. Хватаюсь за веревку и с ловкостью обезьяны карабкаюсь наверх. Так, будто уже делала это, и не единожды.

Смотрю вниз, но голова не кружится, напротив, адреналин плавится в крови, подбадривая и даря несказанную радость. Порыв ветра раскачивает веревку, но мне не страшно. Я подставляю горячему, пропитанному едкими парами воздуху лицо, вдыхаю его горечь.

О, этот горько-сладкий вкус свободы!

Преодолев три этажа, добираюсь до крыши. Хватаюсь за протянутую мужскую руку, поросшую едко-рыжими волосами. Сначала мне кажется, будто это золотисто-алый диск солнца творит чудеса. Но нет, волосы цвета ржавчины и шестипалые руки принадлежат мутанту.

Они подхватывают меня под мышки и рывком ставят на ноги. Вот я и на крыше!

Теперь-то я вижу своего спасителя: это рыжеволосый гигант с лицом строгим и жестким. Глянув на меня хмуро, он кивает, даже не представившись. Характер, похоже, стал таким же рыжим, как волосы, – от ржавчины, что во многих местах проела душу. Такие взгляды часто встречаются у подросших мутантов: не агрессивные, но закрытые, жесткие и холодные. Они похожи на притаившихся диких зверей, заточенных в клетке. Не дай бог им освободиться, тогда они не пожалеют ни одного из прежних надзирателей.

– Это вертолет корпорации «Три Икса»? – спрашиваю, глянув на железную махину с гигантскими лопастями.

Возле нее суетятся еще несколько мужчин – закидывают в грузовой отсек коробки с очищенными информационными кристаллами. Их отвозят за стену, чтобы перепродать. Взамен поставляют в «Лазурит» деликатесы – свежее мясо, молоко, овощи. В запретном городе этого днем с фонарем не сыщешь. Местные питаются синтетикой, и то если повезет.

– Угу, – кивает рыжий гигант. Указывает на грузовой отсек: – Там схоронишься. Выбросим возле городской свалки вместе с пищевыми отходами.

– А за стену возьмете? – спрашиваю, подражая строгому тону собеседника.

Его глаза распахиваются шире, и я вижу, как по-кошачьи сужается зрачок. О, эти глаза можно было бы назвать красивыми: золотистые, с зеленоватыми крапинками. Красивыми для мутанта и ненавистными для остальных граждан.

– С ума сошла, девка? – ворчливо интересуется рыжий. – Ты там и дня не проживешь. Поймают и накажут, а то и вовсе в турбину засунут.

Нервно сглатываю, сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони. Страшилки о турбинах я слышала. Под запретным городом целая сеть из гигантских установок, там производится основная часть энергии, поддерживающая в том числе энергощит стены. Кажется, когда-то я побывала в этих мрачных переходах и видела многое. К примеру, как к открытым турбинам привозят мутантов и сбрасывают в горящую пропасть. Я видела, как это делали с животными. Но отчего бы не предположить, что и с людьми-мутантами поступают так же? Особенно с провинившимися.

– Пусть сначала поймают! – подбадриваю себя и встряхиваю волосами.

– Дура! – объявляет рыжий. Голос его звучит как-то обеспокоенно, точно ему не все равно. – Погибнешь же.

– Может, я за этим туда и иду?

Рыжий смотрит на меня, я – на него. Это противостояние продолжается несколько минут, но никто из нас не произносит ни слова. Он словно пытается прочесть то, что спрятано в моем сердце. Я всеми силами пытаюсь это сохранить.

– Эй, Полех! – окрикивают рыжего помощники. – Мы закончили с погрузкой. Тащи девку сюда!

Меня подхватывают под локоток и тянут в сторону вертолета. Я и не думаю сопротивляться, хотя взгляды троих помощников рыжего вызывают во мне отвращение. Эдакие нахальные физиономии, ощупывающие сальными взглядами мое тело. Ну да, на мне только короткая пижама, переодеваться не осталось времени. Но это вовсе не значит, будто можно рассматривать меня с таким вожделением.

– Зачем тебе понадобилось за стену, куколка? – обращается ко мне один из них. – Тут же рай для таких, как ты.

– Может, ищешь себе здорового мужика, не напичканного таблетками? – предполагает другой.

Тянет ко мне руку, и я замечаю на ней когти, как у хищной птицы. Тоже мутант, но это не повод к панибратству. Он пытается обхватить мой подбородок, но зубы мои лязгают так звонко, что он тотчас отдергивает руку. Я бы укусила, да больно ладонь у него грязная. Да и сам он воняет, точно шелудивый пес.

– Девочка хочет попасть за стену, – произносит рыжий, взглядом спрашивая у помощников одобрения.

– А платить чем будет? – спрашивает тот же, с когтистыми руками. Осматривает мою грудь и облизывается так, точно увидел спелый плод.

Под его взглядом мне становится не по себе. Кулаки непроизвольно сжимаются, тело вдруг становится пружинистым, чувствуется каждая мышца. Я непроизвольно встаю в боевую стойку, готовая отразить нападение. Сдается, мне приходится совершать подобное не впервой.

– Ишь ты, какая фифа! – хвалит третий помощник с усами, точно у сома, и таким же широким рыбьим ртом. – Ща разложим тебя на четверых прямо тут, на крыше, да трахнем. А будешь сопротивляться, вернем обратно в «Лазурит», чтоб не повадно было спасителям отказывать.

«Спаситель» с когтистыми руками подбоченивается и усмехается. Знают, гады, на что давить. Нет уж, в белоснежную келью «Лазурита» я больше не вернусь. Но и становиться добычей насильников не собираюсь.

– Скорее я тресну тебя по башке босой пяткой, а потом засуну твой же сапог в грязный рот твоего товарища! – угрожаю я, распаляясь все сильнее.

Чувствую: драки не избежать.

Когтистый рыпается, но рыжий Полех, точно котенка, ловит его за шкирку и поднимает над крышей.

– Оставьте девчонку в покое! – Его зычный бас оглашает окрестности.

– С чего бы вдруг? – дерзко интересуется когтистый.

– Я так сказал! – объявляет Полех. – Уж больно на мою дочку похожа. Та не прожила и часа, а родилась с такими же волосами. Сделаем, как она просит.

Под строгим и непреклонным взглядом рыжего остальные «спасители» сдуваются как порванные футбольные мячики. Меня обривают налысо, а после прячут в грузовом отсеке, заставив ящиками и накрыв сверху куском брезента. Становится душно и жарко, но это малая плата за свободу. Так же как и ноющая макушка.

Как жаль, что именно сегодня мои волосы решили «не кусаться» и позволили себя сбрить. Вот бы помощничков разок долбануло током! Убить бы не убило, даже не покалечило, но принесло бы мне чувство удовлетворения.

Рычит двигатель, с шумом раскручиваются лопасти вертолета. Мы поднимаемся. Все трясется и гудит, мне закладывает уши. От жары и духоты горло пересыхает, но никто и не подумал дать мне с собой хотя бы воды.

От изнеможения я вскоре засыпаю.

А открыв глаза, понимаю: полет закончен. Меня больше не трясет, а из щелей грузового отсека тянет прохладой. «Неужели нас остановили?» – приходит в голову предательская мысль?

А если проверка? Вдруг в «Лазурите» уже поняли, что я сбежала, и подняли тревогу?

Съеживаюсь под брезентом, поджав под себя колени. Дрожу, хотя мне ужасно жарко. Дверь грузового отсека отъезжает в сторону, и до меня доносится грохот чьих-то тяжелых шагов. Обутые в сапоги ноги останавливаются возле меня – я вижу их сквозь небольшую прореху в брезенте. Перестаю дышать и окончательно цепенею.

Сильные руки приподнимают брезент. Отшвыривают подальше. Я приоткрываю один глаз и облегченно выдыхаю. Это Полех! Он стоит надо мной, уперев руки в бока, и улыбается. Значит, побег удался и я почти на свободе.

– Твоя остановка, девочка! – объявляет он. – Здесь недалеко есть лагерь сопротивления. Я расскажу тебе, как туда добраться. Эти люди борются за права мутантов, хотя сами не мутанты. Ученые, врачи, историки. Их немало. Но и не так много, чтобы сопротивляться открыто. Они помогут тебе.