Естественно, наказание пришлось отбывать только мне. Карцер. Я даже не понял, сколько дней в нем провел. Здесь время идет как-то иначе. Зато подумать было о чем. Когда снова придет Алик, хочу дать один контакт, чтобы Абесинку взяли на работу. Удаленно, конечно же, по возможности. Или, как вариант, пусть идет в магистратуру. Она же девочка, может позволить себе учиться подольше. Нет-нет! У меня хватит средств, чтобы несколько лет обеспечивать рыжиков по всем фронтам, но я не хочу, что Инна зачахла дома. К тому же, она сама спрашивала, про работу.

После карцера и очередного допроса, меня кидают уже в другую хату. И здесь – неожиданно тихо. Два или три дня затишья. Я знаю, что Алик копает, чтобы вытащить меня – на днях должен прийти и поделиться новостями. Надеюсь услышать, что Инна разгадала мою загадку. А еще, очень хочется верить, что она меня ждет дома, вместе с сыном. Земченко сказал, что Ванечка больше не замыкается и продолжает балаболить. А еще родители (думаю, Тамару можно отнести к числу моих ближайших родственников) живут вместе с моими рыжиками. Хоть тут гладко.

Очередной допрос, и новая попытка надавить на меня. В качестве наказания за избиенных зеков (видимо карцер не в счет), на меня возлагают обязанности (как пафосно звучит) по уборке прогулочного двора. Нас имеют – мы мужаем! Похер дым! Напугали военного метлой, а ежа – голой задницей! Три «ха»! Словно, я в армии никогда плац не мел! Всякое было. Говорят, в каких-то частях и снег красили, если летом проверка едет, а на земле вместо травы – сугробы лежат…

За работой время всегда движется быстрее, поэтому, я даже рад танцам с метлой. Единственное, напрягают взгляды, которые я ловлю на себе.

– Эй, Бойков?! – слышу прокуренный бас за спиной.

– Ну, допустим, – медленно оборачиваюсь на голос.

А гостей стоит трое. И, по ходу, все строгачи. Один – невысокий и коренастый крепыш. Судя по наколкам – вор. Второй – длинный и тощий, похож на барыгу. Ну и третий, чуть ниже меня, с пузом и наколками за убийство. Ух, какая компания собралась! Так, не к добру. Главное – не терять бдительность.

– Говорят, ты себя отстойно вел на воле, – начинает сиплым голосом вор.

– Конкретных людей обидел, не по понятиям живешь, – подхватывает предполагаемый убийца.

– А значит – воспитывать тебя будем, – подытоживает барыга.

Вот мы и подобрались к сути.

Их трое. Тощий что-то прячет в рукаве. Выбор не велик. Один фиг – отгребу. Поэтому, резким ударом об колено ломаю черенок метлы и откидываю нижнюю часть – в бою она бесполезна.

Нападают сразу втроем. Словно репетировали. Мрази! Ударом черенка в живот удается сложить пополам тощего. Крепыш – тварь, бьет по ногам, а третий пытается достать до лица. Отмахиваюсь, как могу. Правда, и черенок у меня уже выбили, и руки все пытаются схватить.

– Бойков, сюда мля! – звучит откуда-то сбоку голос стража порядка.

Отвлекаюсь, и, секунду спустя, что-то острое пробивает мою грудь с левой стороны, а сознание стремительно меня покидает.

Похоже, теперь с рыжиками мы встретимся в следующей жизни, но это не точно…

Инна

События того вечера – словно в тумане. Я не помню, как оказалась в машине. Казалось, что только видела глаза Антона, а потом бах – меня оттолкнули, и все, темнота. Если бы не Утенок, который всю дорогу до дома обнимал меня и просил не плакать, наверное, я бы умерла от чувства вины и ощущения пустоты внутри. Дядя Алик привез нас к себе домой. Рационально. Не ехать же и дальше портить долгожданную свадьбу Лены и Димы. А оказаться во вновь опустевшей спальне Антона мне хотелось еще меньше.

До меня даже не сразу дошло, что Ванечка – заговорил! Это просто чудо какое-то! Фантастика! Подарок небес! Но почему именно в этот момент? Чтобы иметь возможность поддержать меня? Попросить о помощи для себя? Или показать отцу, что он сможет постоять за нас всех? Вспоминая дорогу домой, складывается ощущение, что Утенок – куда взрослее меня, ведь он ни разу не спросил, почему мы едем без папы, словно все понимал. Маленькое мое рыжее солнышко с его звонким «мамочка»…

Я не спала. Земченко обзванивал знакомых, а я сидела рядом, словно собака на привязи, и с умоляющими глазами ждала хороших новостей. Но их не было. Рано утром приехал Демон. Конечно же, он был зол, что ему не позвонили еще вечером.

– Инна, – вроде бы и мягко, но с долей давления начал Дима. – Сейчас Баю можешь помочь только ты. И я не понимаю, почему вы с дядей Витей не сделали этого вчера.

Смотрю на Демона непонимающим взглядом. О чем он, черт возьми, говорит?!

– Ты не можешь просить ее об этом! – рычит Земченко. – А если бы там была Капитошка? М?

– Просить о чем? – встреваю я.

Наступает временная тишина. Башметов молчит, уставившись в пол.

– Дима говорит о том, что ты должна подать встречное заявление о попытке изнасилования, – на одном дыхании безэмоционально проговаривает Земченко.

Это была первая точка моей истерики. Страх перед позором, боязнь, что всплывёт постыдное прошлое не давали успокоиться ровно до того момента, пока руки, которыми я себя обнимала за плечи, не коснулись подаренного колье. Мой майор, ему куда хуже, чем мне. И я все же решилась. Мы поехали в участок, но… Заявление у меня не приняли, в виду отсутствия состава преступления. Свидетели показали, что я сама вешалась на Макара еще в баре, и мы сели в машину по моей инициативе. К тому же, нет следов… На мне. Более того, угрожали статьей за дачу ложных показаний и клевету. Клевету на, мать его, урода Макарушку! Чтоб он в ванной мылся, да в сток смылся!

Земченко безуспешно пытался что-то доказать, однако, все оказалось безрезультативным. После этого, дядя Алик направился для беседы с Антоном, которого забрали на допрос. И тут начинается череда неудач. Вторая точка истерики. Наверное, если бы я не знала, что Стрельникова в больнице охраняют, то наведалась бы в гости… И откуда во мне эта смелость?! Ах да, какие-то мрази пытаются сломать жизнь близкого мне человека.

Сначала выясняется, что моего Бабайку уволили вчерашним днем, а это значит, что рассчитывать на помощь с теперь уже бывшей работы не приходится. Потом оказывается, что Антона обвиняют в похищении, а это, как его там, противоправные действия группой лиц, и до пятнадцати лет, или что-то такое, – бурчал по дороге домой Земченко. К сожалению, эту информацию я пропустила мимо ушей из-за слез. А посему, Бойков считается особо опасным преступником и в залоге отказано, моего Бабайку переводят в следственный изолятор до суда.

На этот раз мы приезжаем в дом Бойковых. Здесь уже находятся и дядя Сергей с тетей Томой, и Дима с Утенком.

– Демон, – словно гром среди ясного неба звучит яростный рокот. – Надо поговорить! Живо!

Семеню следом за мужчинами, хотя дядя Алик меня не приглашал к участию. Но женская интуиция прям кричит, что дело в Антоне. Я не могу усидеть в стороне!

– Расскажи-ка мне, племянничек, – недобрым тоном начинает Земченко. – А чем вам не угодил Макарушка?

– В смысле? – косит под дурачка Дима. Даже мне это понятно.

Дядя Алик начинает конкретно выходить из себя.

– Сопляк! Один раз я тебя от тюрьмы отмазал! Второй раз и не подумаю! Сядешь по полной!

– Дядь Вить, ну ты чего? – в миролюбивом жесте поднимает руки Демон.

– Это я-то чего? Это вы, чем думали, когда учинили самосуд над Стрельниковым в лесу!? А!? Я тебя спрашиваю! И не смей идти на попятную! Макар опознал по голосу Бая и дал показания. Не поверю, что ты не при делах, сопляк пустоголовый!

Дима поджимает губы, а руки упирает в бока. Неужели, правда? Быть не может! А что за самосуд? Что за история с похищением?

– В общем, слушай сюда, – уже размеренно продолжает Земченко. – Счет у нас идет на часы, чтобы каким-то образом вытащить Бая. Или сядете вы все, и очень надолго.

– Антоха не сдаст, – встревает Демон. – Тем более, что нет прямых доказательств.