Взгляд серых глаз давит, но не так, словно бы пытается унизить или подчинить. Скорее – плавит мозг, выбивает почву из-под ног. Хочется растечься лужицей в сильных руках.

– Ладно, давай за стол, все после завтрака, а то ты от голода, видимо, язык проглотила, – усмехнувшись, щелкает меня по носу майор и тащит за руку к столу.

Сам же накладывает большой кусок запеканки и протягивает свежевыжатый сок. Я же запеканку обильно обмазываю джемом, кажется, абрикосовым, сдабриваю это дело орешками и, прихватив тосты, начинаю трапезу. Едим молча. Да и что тут говорить, если вкусно до умопомрачения! Господи, он во всем так хорош!? Эм, в смысле, в работе, там, в быту…

Неожиданно у Антона пиликает телефон. Он отходит на несколько шагов в сторону и односложно отвечает собеседнику. Всего несколько реплик, и майор возвращается к нам.

– Сынок, там дядя Кир приехал. Не хочешь с ним немного в войнушку поиграть? А мы с Инной поиграем в машинки. Потом Инна научится хорошо играть и тогда ты к нам тоже присоединишься. Договорились?

Как ни странно, видя улыбающегося папу, который присел на корточки перед ним, Утенок, улыбается и кивает в ответ и подходит, чтобы обнять отца. Так бы и смотрела часами! Ну правда.

Стоп. Поиграем в машинки? Это он про вождение так выражается? Возмущенно мычу, пытаясь проглотить еду, которая неожиданно стала комом в горле. Ни туда, ни сюда. Резко перекрывает кислород. Не могу дышать. Начинаю молотить руками по столу. Антон реагирует моментально. Несмотря на свои травмы, молниеносно оказывается рядом. Прям вырывает меня из-за стола, вжав попой в себя, вынуждает согнутся в спине, наклонившись вперед. Дальше не давит на живот или грудь, как часто показывают, а слегка простукивает спину. Застрявшая пища не сопротивляется и покидает мой организм. Я стою, пытаюсь откашляться.

– Катастрофа ходячая, ты как? – поглаживая по спине, взволнованно спрашивает Антон. – Подать воды?

Отрицательно мотаю головой.

– Это все ты виноват, – возвращаюсь в вертикальное положение и начинаю наступать на майора. – Бабайка, чтоб тебя, ты что, не понимаешь, что мне нельзя за руль? Мы же… я же нас… а как же Утенок?

– Тсшш, – снова притягивая в свои объятия, произносит Антон. – Ничего не бойся, пока я рядом. Просто доверься мне.

Антон все же убеждает меня пойти переодеться. Выбор падает на серые джинсовые шорты до середины бедра и майку-топ белого цвета. Обуваю белые кеды. Меня трясет, колбасит, плющит, но я не решаюсь показать этого Бабайке. Ведь он снова обнимет меня, а я вновь захочу растечься лужицей перед ним… Только вот, зачем ему такая я?

– Ну что, готова? – улыбнувшись спрашивает майор, когда я спускаюсь вниз.

Готова?! Ага, если только убить кое-кого! Придумал мне, блин, развлечение. Чтоб тебя! Уж лучше бы…

– Антон?

– М?

– А почему вождение?

– Мне за руль пока нельзя, – разводит руками. – А ты – обещала помогать. Вот и включай режим помогайки.

– А, может, лучше... Научишь меня готовить?

Майора внезапно согнуло пополам. Естественно, я тут же подбежала к нему.

– Антон! Антон! Тебе плохо? Ты слышишь меня? Скорую вызвать? – да что ж такое-то?!

Надо его в больницу сдать – пусть там с ним возятся. Блин! А как же мы с Утенком? Снова без него? Нет уж. Не отдам!

И тут словно включается звук и Бабайка начинает ржать. Скотина! Я же испугалась за него! А он… Упырь одноклеточный!

– Абесинка, прости. Но я не Господь Бог, я не всесилен, – Антон разгибается так резко, что я не успеваю отскочить.

Его лицо проносится в считанных миллиметрах от моего и застывает ровно напротив. Нервно сглатываю и облизываю губы. Ну почему этот гад надо мной издевается, а я больше не хочу ему противостоять?

Интересно, его губы такие же, как в моем сне? Если я сама его поцелую, майор оттолкнет или ответит? Ну конечно – оттолкнет! Сдалась ему ходячая катастрофа, как же! Черт. Обидно. Почему меня цепляют такие мысли? Он что, мне нравится? И где я так нагрешила? Вата матрасная! Я даже одной мысли о том, что стану отвергнутой, боюсь. Геракл комнатный! Что он со мной сделал?!

– Я смотрю, ты уже ожил, так ржать? Ты не волк, а псина сутулая. Таким вообще все по орбите, – говорю как-то не слишком сердито.

И все равно я не могу на него злиться. Серые глаза ехидно щурятся. Сейчас точно что-то будет. Жду гадость.

Майор же приближается почти к самым губам и чуть слышно шепчет:

– Это сон рядом с тобой исцеляет. Давай всегда спать вместе?

Моя рука реагирует раньше мозга. Однако Антон, в этот момент, резко выпрямляется, и удар прилетает ему в район грудной клетки слева.

– Беги, – все, что выдыхает сквозь болезненные стоны Бабайка.

А как я могу бежать, если ему больно? Господи, ну что я за увалень осминогоподобный? Неконтролируемо начинаю лить слезы.

– Прости, я такая дура! И снова ты из-за меня страдаешь, – едва касаясь кончиками пальцев, провожу по руке майора, которой он держится за ноющее место. – У тебя здесь швы, да? Демон говорил про какие-то швы. Что это значит?

– Инн, не надо. Я не стою твоих слез. Ну правда, – майор накрывает второй рукой мою. – А раны – зарастут. Я ведь еще не научил тебя водить.

И пытается улыбнутся. Хотя, я же вижу, что ему больно.

– Покажи мне, – шмыгаю носом. – Вдруг там все плохо и нужно к врачу?

– Ты предлагаешь мне перед тобой раздеться? Не все рассмотрела вчера в ванной? – меня тут же предательски заливает краской. Поднимаю глаза на майора – ухмыляется. Гад! Бабайка!

– Да... Да как ты смеешь?! – возмущенно кричу. – Медсестер в больнице не хватило? Или ты настолько стар и плох, что уже не дают?

Леший в тапках! Куда меня несет? Что мелет мой язык? А поток слез лишь усиливается. Только теперь не из-за страха за этого гада, а из-за обиды. Все мужики одинаковые! Делаю несколько шагов назад. Все-таки, он слишком близко.

– Если думаешь, что твои слезы спасут тебя от наказания, то глубоко ошибаешься, – ехидно бросает майор и начинает медленно наступать на меня.

– Вижу – тебе уже легче. А не пора ли нам приступить к вождению? – думал, я испугаюсь и сдуюсь!? Шиш тебе – я злюсь!

Страшись бабу в гневе, особенно, если его причина – ты!

– Мне станет легче, если ты меня поцелуешь, – чуть слышно шепчет Антон.

У меня перехватывает дыхание. Смотрю в его глаза и ищу подвох, но не нахожу. Он не шутит?

– Что? – едва слышно переспрашиваю его.

– Что? – так удивленно вскидывает брови Антон, что это заставляет меня сомневаться, а говорил ли он про поцелуй, или это моя фантазия?

– А ты... разве... только что... не просил тебя... поцеловать?

– Мммм, какие фантазии, – хищно оскалился, глядя в глаза. – Все-таки решила стать няней?

Сволочь! Опять я повелась! Сушкин сын!

Неожиданно, пересохшие губы майора касаются моего носа и… Этот гад кусает меня за мой изящный шнобель! Вот же ж шлимазл! Тьфу! Нахваталась от Капитошки. Как поговорит с каким-то малым, так и начинает…

– Э-эй! – срывается возмущение с моих уст, которые опаляет горячее дыхание.

– Успокоилась? – добродушно усмехнулся. – В следующий раз отшлепаю, если будешь руки распускать и сопли по моей одежде размазывать, – смотрю, как майор облизывает свои губы.

Хочу высказать возмущение вслух, но сильная рука уже тянет меня на выход. Приходится сконцентрироваться на ходьбе, чтобы ничего не сломать. Майору, конечно. А этот гад еще идет быстро, словно и не умирал вчера на кухонном полу. Ненавижу его. Ну правда! Или нет? Я не знаю. Запуталась.

Меньше, чем через минуту, мы оказываемся по другую сторону от ворот. Черная Камри припаркована у самого выезда. На мой немой вопрос Бабайка лишь пожимает плечами.

– Кирилла попросил выгнать. Парковку и выезд оставим на закуску.

Подходим к водительской двери. Антон открывает ее передо мной.

– Ну что, вперед, Абесинка, – с теплой улыбкой произносит он.

Я же вцепилась в его руку мертвой хваткой и не собираюсь отпускать. Нет! Нет! Нет! Я не могу!