– Эй, Абесинка, ты чего там? – серые глаза с тревогой смотрят на меня. – Иди ко мне.

Бабайка протягивает мне руку, а я не осмеливаюсь не повиноваться. Вкладываю свою ладошку в его. Антон одним рывком втягивает меня внутрь и располагает спиной к умывальнику.

– Обхвати меня за шею. Так легче будет, – чуть присев передо мной, произносит майор.

– Что? – непонимающе спрашиваю я, но делаю так, как он просит.

Тут же ощущаю руки под попой, и меня отрывает от пола.

– Ты что творишь? Тебе же нельзя? – с ужасом произношу я, когда меня, наконец, усаживают рядом с раковиной.

– Если нельзя, но очень хочется – то можно, – улыбаясь, произносит он. – А теперь, рассказывай.

– Только не отпускай меня, ладно? – дожидаюсь кивка. – Я вдруг подумала, что, если бы тебя убили?! А как же тогда Утенок? А как же я? Во что ты влез? Зачем заставил нас страдать?

– Нас? Ты? Ты скучала по мне? – как-то сомневаясь, спрашивает Антон.

Я не спешу с ответом, потому что Бабайка снимает мою руку со своей шеи и утыкается в нее носом. Ластится. Ну точно, словно собака. Коты это делают иначе. Во мне же просыпаются странные ощущения. Нос, который обводит все линии на ладони, заставляет щеки краснеть, а низ таза, словно, наливается свинцом. Непроизвольно развожу ноги, и майор тут же располагается между ними. Обе мои руки снова обнимают его за шею.

– Абесинка моя, ответь же! Ну?! – умоляюще просит Антон и облизывает свои пересохшие губы.

– Да, – еле выдавливаю хрип из своей груди.

Больше слова не требуются, приоткрываю в ожидании рот, и на меня тут же обрушивается сокрушающий поцелуй. Меня никогда ТАК не целовали. Властно, требовательно, поцелуй страсти и боли, острого желания, словно бы от этого зависит жизнь. Несмело отвечаю, встретив язык майора своим. Мне в рот звучит полустон-полурык.

Руки соскальзывают с шеи и продолжают свой путь по влажному мужскому торсу. Да, я хочу проверить свою теорию, касаемо мужской груди, точнее – ее чувствительности.

– Рыжик, останови меня, – прервав поцелуй сквозь сбившееся дыхание, шепчет Антон. – Я сам не смогу. Наделаем глупостей.

Остановить? Это шутка? Прислушиваюсь к своему телу. Я… мне кажется, я готова здесь и сейчас. Но главное – с ним.

– Хочу, – глядя в серые немного помутнённые глаза, отвечаю я. Смотрит, пытается понять, вру или нет.

Видимо, майор уже что-то для себя решил, потому что его руки с бедер перемещаются под полотенце, и по животу ползут к груди. Прикрываю глаза в ожидании.

«Ё-маё! Мама звОнит!», – раздается где-то на задворках рингтон моего телефона. Резко распахиваю глаза, пытаюсь понять, что происходит и где Антон.

«Ё-маё! Мама звОнит!», повторяется опять почти у самого уха. Черт! Это был сон? Стыд-то какой! Хотя, не удивительно, после вчерашней-то ванны. Еще и спать меня Бабайка рядом уложил. Тестостерон ходячий! Ненавижу! Уже в сны мои влез.

Смотрю – вторая половина кровати пуста. Провожу ладошкой по смятой простыне – прохладная. Давно его нет? Где майор?

«Ё-маё! Мама звОнит!». Рррр.

– Да, мама, не спится? – смотрю на часы, еще нет и семи.

– Дочка! Что мне за ужасы отец сейчас рассказал? Ты живешь у старого мужика? Почему ты ничего не сказала? А вы предохраняетесь? А он собирается на тебе жениться? А…

Твою мать! Тьфу!

– Мама, тормози. Я работаю няней и проживаю в доме, где для особенного ребенка нужен уход.

– Как особенного? Ты что? Беги оттуда. Тебе же этот старпер таких же неполноценных наделает! Растить потом как? Вот…

– Хватит! – должно быть, первый раз в жизни, рявкаю на мать, и бросаю трубку.

Где же Бабайка? Ещё сон этот, хм, странный приснился... Прикасаюсь пальцами к губам. Они будто бы припухли. Это же был сон?! Бред какой-то! Встаю с постели. Выхожу из спальни. Прислушиваюсь. Ага, из кухни доносится шум. Шлепаю туда. Обнаруживаю майора у плиты. Стоит босой, в одних трусах. Вокруг груди намотан эластичный бинт.

– Ты почему не спишь? Тебе не хорошо? – взволнованно спрашиваю его, подходя ближе и внимательнее изучая его широкую спину. Что-то отвечает и даже не поворачивается. Вот же хам! Итак говорит, как умирающий лебедь, так ещё и спиной ко мне! Или он меня после вчерашнего видеть больше не хочет? Значит мало ему досталось. Надо было добавки дать! Бабайка!

Однако в голове сразу возникают образы из сна. Очень хочется подойти и обнять Антона! Но он ведь этого не поймет. Почему людям не снятся одинаковые сны?

Просит Утенка поднять. Угу. Сейчас. Только полюбуюсь еще немного на упругую задницу, обтянутую черной тканью боксеров. Так бы и ущипнула за одну из этих булочек!

Ежики косматые! Это что, я? Мои мысли? Меня Бабайка покусал? Я же сейчас размышляю, как похотливая девка из дешевой бульварщины! Трясу головой, избавляясь от наваждения. Так. Пойду лучше за младшим. Все равно я сейчас не понимаю, о чем лопочет Антон, потому что из головы никак не выходит сон. Чувствую, что начинаю заливаться краской. Бросаю короткое «угу» в спину майора и ухожу будить малыша.

Сборы на завтрак занимают аж полчаса. Мне ведь тоже нужно привести себя в порядок. В душе опять в голову вернулись мысли про сон. Руки сами поползли к груди, а потом я обратила внимание, на режимы массажной лейки…

Спускаюсь к столу, Ванечка уже уплетает во всю что-то из своей тарелки. Майор одет неброско: свободные светло-серые брюки и в тон под них футболка. Его волосы тоже влажные. Видимо, успел освежиться. Я же выбрала сарафан без рукавов на широких бретелях длиной в пол.

– Абесинка, ты выбрала неудачный наряд. Тебе это платье будет мешать, – пристально рассматривая меня, выдает Антон.

– С чего это вдруг? – нет, он по ходу, башкой-таки приложился о бортик ванной.

– У тебя ноги запутаются, на педали не попадешь, – с самым серьезным видом отвечает Бабайка.

– Какие педали? Ты вчера перепил?!

Да что он несёт? Бесит!

– Ну как, газ и тормоз. У меня же автомат. Педалек-то всего две, – уже откровенно ржет, гад.

– Да сам ты тормоз! Автомат у него, ага! А что ж такой помятый вернулся? Был бы автомат, то отстрелялся бы!

Меня прет. Негатив прям с головой накрывает. И даже аппетитная творожная запеканка, что призывно ждет моей дегустации, не спасет голову повара, о которую я мечтаю рассадить какую-нибудь вазу династии Мин, Цин, Джу (да плевать, лишь бы тяжелая была).

– Инна! – с самым серьезным голосом вытягивает меня из мыслей Бабайка. – Сегодня ты будешь учиться водить машину.

Пападос.

Стою и жду, пока до мозга дойдет смысл услышанного.

– Ты с ума сошел? Какая машина? Да я же…

Паника. Мать ее. Меня накрывает паника. Первым в себя приходит Утенок и тут же бежит ко мне с обнимашками. Обнимаю малыша в ответ и прикрываю глаза. Дыши, Инна. Дыши.

– Да, Инна, дыши, – звучит шепот мне на ухо, а я чувствую, как сильные руки прижимают меня со спины к твердой груди. – Так легче?

Легче? Да какое там?! И плевать уже на машину! Потому что в мою макушку утыкается нос Бабайки, кажется, он вдыхает мой запах. Это так странно. Уже не в первый раз Антон обнимает меня, но сейчас ощущения совсем другие. Может быть, дело во сне? Сон казался таким реалистичным. Но... Готова ли я все это воплощать в жизнь? Не знаю.

– Чтобы не происходило, я тебя в обиду не дам. Сам обижать буду. Ты же моя Абесинка, – едва слышно шепчет майор.

Моя? Он сказал «моя»? В смысле «его Абесинка» или в смысле ЕГО? Ничего не понимаю. Только низ живота снова наливается свинцом, грудь начинает тянуть, а дыхание против воли сбивается.

– Вань, иди доедай, а мы с Инной поговорим и тоже подойдем, – спокойным голосом просит сына Бабайка.

Утенок кивает, вырывается из объятий и направляется назад к столу. Майор, не теряя времени, разворачивает меня лицом к себе и, взяв за подбородок, вынуждает смотреть ему в глаза.

– Значит так, красавица. Ответь мне на простой вопрос. Ты мне друг?

Ну разве такие слова мечтает услышать девушка от мужчины, который ей, похоже, сильно нравится?! Не Бабайка, а баран! Вот что мне на такое ответить? Я сделаю все, о чем попросишь? Или послать к Демону в гости, проветриться?