– Волнуешься? – издевательски спросил он.

– Мне уже приходилось работать.

Мы вышли из лифта, и Женька, недолго думая, сграбастал меня и прижал к стене.

– Ты обалдел? – уставилась я на него. – Что люди подумают?

– Пусть что хотят, то и думают. Мне все равно.

Тут открылись двери соседнего лифта, Женька отстранился, а я увидела Марка и мысленно простонала. Он, конечно, нас тоже приметил, хмыкнув, кивнул в знак приветствия и прошел по коридору в сторону кабинета Миронова. Женька тоже хмыкнул, наблюдая, как тот уходит, и сказал:

– Ладно, я пойду. Позвони потом, расскажи, как первый рабочий день.

Я кивнула и заспешила, проклиная его, на чем свет стоит. Марк стоял возле стола секретаря, она как раз говорила ему:

– Станислав Игоревич просил подождать пару минут.

Кивнув, он устроился на диванчике с журналом, который лежал на столе.

– Здравствуйте, – откликнулась секретарь, узнав меня.

Реакции на мой сегодняшний прикид я тоже не получила, что еще больше повысило девушку в моих глазах.

– Станислав Игоревич, – она уже звонила по телефону, – к вам Иванова Анна. Хорошо, – девушка повесила трубку и обратилась ко мне: – Станислав Игоревич просит вас подождать.

Я кивнула и затосковала. Место на диване было только рядом с Марком, и садиться туда мне совсем не хотелось. Но так как девушка кивнула в ту сторону, я присела. Марк сделал вид, что вроде бы этого не замечает. Тут раздался голос Миронова:

– Настя, зайдите.

Буквально вспорхнув, девушка умчалась в кабинет. Марк отбросил журнал, а я продолжала разглядывать стену, чувствуя, что он смотрит на меня.

– Я вижу, жизнь твоя налаживается? – спросил он насмешливо.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я, не отрываясь от созерцания стены, но бросив на него взгляд.

– На работу устраиваешься?

– Вроде того.

– Женька помог? – усмехнулся Марк, я кинула на него взгляд, он смотрел с усмешкой. Впрочем, к ней я уже стала привыкать.

– Каждый пристраивается, куда может, – философски ответила я, решив не пускаться в объяснения.

– Ага, – кивнул Марк, перегнулся ко мне и сказал негромко: – Я бы с удовольствием пристроился у тебя между ног, но боюсь столкнуться там с Женькой.

Я покраснела, но ответить ничего не успела, потому что дверь кабинета распахнулась, и появилась Настя со словами:

– Михаил Александрович, проходите, пожалуйста.

Михаил Александрович прошел, бросив на прощание очередной насмешливый взгляд, а я продолжила сидеть. Румянец спал, но внутреннее состояние изменилось мало. Я одновременно почувствовала и стыд, и злость, и тоску. Эти чувства стояли комом в горле, потому я попросила Настю о воде. Она протянула мне стакан, при этом глядя вроде как с пониманием.

Понимать она, само собой, ничего не могла, но это почему-то меня умиротворило. Выпив свой стакан воды, я задумалась. Зачем Марк пытался меня задеть? Это можно было бы принять за ревность, не знай я его. Скорее чувство собственности не дало ему промолчать. Конечно, ведь он был не просто моим первым, он был моим единственным мужчиной, а теперь его место занял Женька.

На самом деле не занял, но если Марк наблюдает за моей жизнью, то знает, что тот частый гость в моем доме, а наши совместные вылазки в свет и встреча у лифта наводят на мысли, что мы с Женькой довольно близки. И это Марка бесит. Он предпочитает не разделять правил игры, а всегда бить по больному. Знает ведь, как я отнесусь к подобным словам.

Тут Марк появился сам, вместе с Мироновым. Последний сказал:

– Я позвоню, – они пожали друг другу руки, и Станислав Игоревич обратился ко мне: – Заходите.

Я зашла и устроилась на предложенном мне диване, сам Миронов тоже сел сюда. Видимо, моя работа носила все же неофициальный характер.

– Хорошо выглядите, – заметил Миронов и добавил: – Впрочем, вам все к лицу.

– Спасибо, – кивнула я и замолкла в ожидании продолжения.

– Я рад, что вы приняли мое предложение. В целом, о работе ничего нового я сказать не могу, все объяснил в нашу первую встречу. Думаю, когда появится, чем вас загрузить, станет яснее.

– Хорошо, – кивнула я, – то есть сейчас меня загружать нечем?

Он развел руками.

– Не расстраивайтесь по этому поводу. Работа найдется.

– То есть я могу идти и ждать вашего звонка?

– Да. Единственное, что я хотел бы добавить к нашему предыдущему разговору – это конфиденциальность сведений. Все, что вы узнаете, все, с чем вы работаете, не должно выходить за пределы этого кабинета. Это касается любых людей, даже самых близких. Мне или вам.

Намек был довольно прозрачен, речь шла о Женьке. Видимо, он все-таки осведомился у отца, с чего тот решил меня так осчастливить.

– Если вы о вашем сыне, то нет проблем, – ответила я, – к тому же мы не настолько близки.

– Мне достаточно знать, что его машина постоянно торчит под вашими окнами, – довольно миролюбиво закрыл Миронов эту тему, а я только подивилась чужой наблюдательности. Интересно, это он за мной приглядывает или за Женькой?

– Я поняла, – ответила я, – ни одной живой душе.

– Вот и отлично, – похвалил он меня, и я встала, понимая, что разговор подошел к концу.

Миронов проводил меня до дверей, сказал, как и Марку некоторое время назад:

– Я позвоню, – и пожал руку.

Попрощавшись с Настей, я отправилась домой, гадая, что же меня ждет дальше. Сама встреча тоже оставила странный осадок, Миронов мог все это сказать мне по телефону, но вызвал в офис. Мог ли он сделать это, чтобы столкнуть меня с Марком? Если он о чем-то догадывается и просто хочет отследить нашу с Марком связь, вся моя работа – сплошной блеф.

За три месяца мы с Марком ни разу не виделись, и Миронов понимает, что так далеко не уйти. Если постоянно сталкивать нас лбами, давая мне, например, дела, неизменно выводящие на Марка, мы можем проколоться, и Станислав Игоревич это подметит и обыграет в свою пользу. А проколоться по глупости я вполне могу, раз рядом с Марком теряю чувство реальности и начинаю вести себя как полная идиотка.

Эти мысли внесли еще больше смуты в мою жизнь, и остаток вечера я провела в этих размышлениях. Никто мне не звонил, и Женька не приехал. Впрочем, приезжал он не систематично, а когда ему взбредало в голову, так что определить точно, наведается он ко мне или нет сегодня, было сложно.

"Мне достаточно знать, что его машина постоянно торчит под вашими окнами", – всплыли у меня в голове слова Миронова. Возможно, со стороны это выглядит именно так. Наверное, многие думают, что у нас с Женькой отношения. Я так и не решила, хорошо это для меня или нет.

– И черт с ним, – сказала вслух, правда, так и не поняла, кому это адресую.

Утро в очередной раз началось со звонка на мобильный. Я чертыхнулась, но подумала, что, может, это мой новый работодатель, и сняла трубку.

– Алло, – сказала сонно.

– Аня, – услышала я голос Кати, он был довольно тонок, – можно я к тебе приеду?

– Что случилось? – подскочила я, сердце сразу бешено заколотилось.

– Я все расскажу при встрече.

– Приезжай, я жду, – тут же ответила я, а Катя дала отбой.

Вскочив, я прошлась по комнате. Голос у нее определенно был расстроенным. Но почему? Ничего серьезного случиться не могло, иначе бы она не стала приезжать, ей было бы просто не до того. Я быстренько умылась и пошла варить кофе, поглядывая на часы. Катя приехала минут через тридцать, я увидела, как она выходит из такси, и бросилась к двери. Девушка была бледна, глаза сухие и красные, видно было, что она плакала. Усадив ее за стол, я поставила перед ней чашку с кофе и спросила:

– Что случилось?

Она уставилась на чашку и молчала, опустив голову. Я решила ее не торопить. Через минуту она подняла глаза, в них стояли слезы.

– Миша мне изменяет.

– Что? – я поперхнулась кофе и закашлялась. – Этого не может быть.

– Может, – Катя стерла слезинку со щеки.