- Но почему? – я вскинул подбородок, - Мне казалось, что она будет рада, если я присоединюсь к Темному Лорду.

Несколько секунд он молча смотрел на меня. Невольно я поежился под ледяным взглядом. Под тонкой рубашкой руки и спина покрылись гусиной кожей. Особенно левое предплечье, где пока еще не было Темной Метки. Наконец, Люциус оборвал взгляд и тихо ответил:

- Просто поверь мне, Драко.

И все. И больше никаких объяснений. Уже потом я понял, что милорд мой отец до последнего надеялся обойтись без того, чтобы мне принимать Метку. Он надеялся, что Темному Лорду хватит одной жертвы – его самого. Тогда же он просто вернул бумаги на место, запер сейф, и больше мы в этот день об этом уже не разговаривали.

После ланча мы с Панси отправились на конную прогулку. Уроки верховой езды мне преподавали с четырех лет, как это было принято во всех знатных фамилиях Англии. Где-то я читал, что маггловская аристократия тоже придерживается подобных традиций, но для них мне представлялось это глупым. Чистоту крови не заменить никакими ритуалами, имитирующими принадлежность к элите. А магглам понятие чистоты крови было чуждо по определению.

Панси отлично держалась в седле, и мы легко и быстро пожирали пространство, углубляясь все дальше во владения Малфоев. Невидимое из-за облаков Солнце уже миновало зенит и теперь медленно падало за горизонт. Я ощущал его каким-то звериным внутренним чутьем, как пушистый светло-желтый шарик. В раннем детстве у меня был такой ночной светильник – мое личное солнышко. Я смотрел на него ночью и воображал, что я – властелин целого мира… что я и есть целый мир. Когда я пошел в Хогвартс, солнышко сослали на чердак, к другим игрушкам и одежде, из которой я вырос. Ночи стали темными и холодными.

Зимнее Солнце тоже не грело, и я отстраненно подумал, что и в нем течет голубая холодная кровь. Светлое и темное. В моей жизни было мало ярких красок, но много светлого… ее волосы, глаза, она сама… и темного… Темный Лорд, боль, подземелья… и почти не было полутонов. А я слишком остро чувствовал разницу между светом и тьмой.

- Драко…

Мы перешли на шаг, и просто ехали рядом, размышляя каждый о своем. С Панси было удивительно хорошо молчать. Она очень тонко чувствовала моменты, когда лучше не говорить ничего, но сейчас я знал, что она заговорит, потому что видел, как ее снедает тревога. И даже почти знал, о чем она спросит.

- Что, Змейка?

- Ты знаешь что-нибудь о… Сам-Знаешь-Ком? Это правда? То, что говорил Поттер.

- Да. Поттер не солгал, что бы там не говорила Амбридж.

- Тебе сказал милорд Люциус?

- Да.

Краем глаза я увидел, что она закусила уголок нижней губы – верный признак того, что Панси волнуется.

- Беспокоишься о родителях?

- Да. И еще… о тебе.

- Не бойся, со мной ничего не случится.

- Я боюсь, что тебя заставят принять Метку.

- Заставят? Но…

Я осекся на половине фразы. Меня невозможно было заставить. Невозможно, потому что я сам этого хотел. Я думал, что Панси примет это, как само собой разумеющийся факт, но вспомнил слова, сказанные отцом несколько часов назад. Ради твоей матери, не торопись. Очевидно, у всего происходящего был даже не двойной смысл, а что-то большее. Что-то, о чем наверняка знал только Темный Лорд.

- Что? – Панси смотрела на меня, и в ее глазах ясно читалась тревога.

- Ничего, Змейка. Ничего такого, о чем тебе следует волноваться.

Я притянул ее к себе и поцеловал в губы мимолетным касанием. Непроизвольно я закрыл глаза, и под веками тут же вспыхнул другой образ. Не Панси, а Нарцисса. Мы столько раз катались вместе верхом, что воображение с легкостью заменило одну женщину на другую. Только запах вербены и лайма не дал мне забыться. Разочарование толкнулось в сердце легкой пульсирующей болью. Как истинный Малфой я всегда хотел больше, чем мог получить.

Отстранившись, я повторил.

- Ничего не бойся, Змейка. Все будет хорошо.

Я видел, что она мне поверила. Оставался пустяк – поверить себе самому. Я бы хотел закрыть глаза и сделать вид, что ничего не происходит. Но, кажется, само пространство было пропитано тревогой и ежесекундным ожиданием начала войны. А после дневного разговора с милордом Люциусом я уже не мог оставаться в стороне. Как будто тьма надвигалась, и не было надежного убежища, чтобы укрыться.

Мы вернулись в поместье, и вот, вечером собрались на праздничный ужин. Волшебная атмосфера Рождества немного притупила всеобщее напряжение и беспокойство. Отец расспрашивал Снейпа о моих успехах в школе. Нарцисса слушала не менее внимательно, и от некоторых ее взглядов меня распирало от гордости. Я был достоин ее и ее крови. Ее мнение обо мне было единственным, которое имело для меня значение.

Время подходило к полуночи, оставалось буквально несколько секунд. Бокалы наполнились шампанским. Милорд Люциус поднялся с жесткого кресла, намереваясь произнести поздравления всем присутствующим. Он делал так каждое Рождество, независимо от количества гостей, и каждый год находил самые нужные слова. Я отложил вилку, взял свой бокал и приготовился слушать.

- Моя возлюбленная жена, мой единственный сын и наследник… - его улыбка была теплой, а взгляд обращался к каждому, кого он называл, - …мой дорогой друг Северус и…

Неожиданно он замолчал. Улыбка застыла ледяным оскалом, а взгляд остановился на Снейпе. Я видел, как Люциус сжал ножку бокала так, что побелели костяшки пальцев, как будто старался сдержать сильную боль, но не мог понять, что происходит. Пауза затягивалась. Невольно я перевел взгляд на Северуса.

Снейп, никогда не отличавший здоровым цветом лица, стал белее скатерти на столе. Точно так же он с силой сжал свой бокал, и я видел, что его рука мелко-мелко дрожит. Немигающий взгляд черных глаз, похожих на провалы, обратился к Люциусу, как будто вцепился в него. Это было… страшно. Они смотрели друг на друга, и я видел, что оба они как будто стираются из происходящего, медленно исчезают куда-то очень далеко.

- Милый… - встревоженный голос Нарциссы вывел из этого странного транса их обоих. Я снова подумал, что не знаю, что же связывает миледи Малфой с деканом Снейпом. И могла ли она ЕГО называть «милый»…

Милорд мой отец поставил бокал с шампанским нетронутым на стол. Улыбка сползла, и его лицо приобрело сосредоточенное и немного отрешенное выражение, словно он очень старался сдержаться и не показать истинных чувств. Его голос был тихим и напряженным.

- Прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть на какое-то время. Северус…

Снейп поставил бокал и поднялся. Молча поклонившись Нарциссе, он вышел из-за стола. Мне бросилось в глаза то, как он, очевидно, неосознанным жестом сжал левую руку в кулак. И тут меня обожгла догадка.

- Отец!

Я вскочил. Он обернулся ко мне, и по его взгляду я понял, что все верно. Это именно то, о чем я подумал.

Темный Лорд призывал их. И оба они не могли не ответить.

- Драко, останься с дамами. Надеюсь, ты не позволишь им скучать?

У него всегда была потрясающая выдержка. Я не знаю, сколько еще мне придется тренировать себя, чтобы сравнятся с ним хотя бы вполовину. Однажды он проговорился, что вызов похож на Круцио в миниатюре, локально, но от этого не менее болезненно. А действие Круцио я знал на себе. И мне осталось только ответить:

- Да, милорд.

Он кивнул, и они с Северусом стремительно покинули зал. Часы пробили двенадцать раз, отмечая наступление Рождества.

Я поднял бокал, придал своему лицу максимально подходящее выражение и начал говорить то, что не сказал отец.

- Миледи Нарцисса, моя дорогая подруга Панси, я безумно рад видеть вас сегодня здесь…

Слова лились гладко, как если бы я затратил на составление этой маленькой речи не один час. Нарцисса улыбалась, как будто ничего не произошло, и в ее глазах я видел любовь и гордость за меня.

Закончив, я залпом выпил шампанское и сел, чтобы продолжить ужин. Под столом Панси осторожно взяла меня за руку, и я почувствовал, как холодны ее пальцы. Ее взгляд был встревоженным. Все правильно. Ее нельзя было обмануть даже самой хорошей игрой, а я не обольщался по поводу своих актерских способностей.