Подобные места были в любом городе. И на этот раз Сэм сразу понял, куда его занесли ноги. То ли аура здесь была такая, то ли обостренное чутье подсказало, он не знал. Но даже самые мелкие волоски на теле встали дыбом, стоило ему немного понаблюдать за тем, что происходит. Голова что-то вдруг снова начала кружиться. Сэм отошел к первой попавшейся стене и прислонился к ней, пережидая приступ. Его затошнило.
Видимо, он простоял так достаточно долго, чтобы его заметили. Он не боялся, что его примут за конкурента и снова побьют, потому что в маленьких городках была одна особенность, которая в данном случае играла ему на руку. Здесь люди были настолько запуганы возможной оглаской, что не устраивали разборок из опасения засветиться. Человек, который к нему подошел, мог быть только потенциальным клиентом. Из-за головокружения Сэм не мог толком разглядеть его лицо, да и голос протолкался в сознание, словно через слой ваты.
- Сколько за минет?
Затошнило сильнее. Сэма начал бить озноб. В голове настойчиво крутилась единственная мысль: настал крайний случай или нет? Да или нет? Да? Или нет?
Видимо, он не отвечал слишком долго, потому что человек развернулся и растворился в чернильных сумерках, как и не было его. Сэм отклеился от стены и побежал обратно в мотель. Ему хотелось вымыться, залезть в постель и накрыться одеялом с головой. Совсем как когда-то в детстве, когда жизнь поворачивалась в нему совсем уж непотребной своей стороной.
В ту ночь он почти не спал. Ходил кругами по номеру. Спускался вниз к Бобби и пил с ним виски. Даже выкурил несколько сигарет, что говорило о крайней степени напряжения. К утру он решил, что если через три дня никакой другой работы он не найдет, то придет сюда снова. Но только для того, чтобы погасить долг Бобби.
Работы он не нашел.
*
Первый же вечер принес ему сотню. Правда потом Сэм часа два блевал в ближайших кустах, не замечая даже, как из глаз все текут и текут слезы. Он чувствовал себя разбитым и грязным и не мог отделаться от ощущения, что у него на лбу горит клеймо, которое обязательно увидят и Бобби, и Миссури – единственные люди в Энджелхоуле, которые относились к нему по-доброму. Но была и вторая мысль: зато сегодня он сможет нормально поесть, а не растягивать печенье. Сэм был высоким, и для полного насыщения ему явно не хватало того, что ему перепадало от душевной щедрости Миссури Мосли. И вот это сочетание мерзости и радости сводило его с ума.
Перед тем, как вернуться в мотель, он заглянул в круглосуточный магазин и ушел оттуда с большим пакетом еды и упаковкой пива. Он боялся, что наткнется на кого-нибудь, но все прошло благополучно. Добропорядочные граждане Энджелхоула по ночам спали, и даже Бобби не дремал за стойкой, как это часто случалось с ним по ночам. Остаток ночи он наливался пивом, размышляя о том, как же так он, молодой, здоровый и сильный, наделенный неплохими мозгами и модельной внешностью, умудрился так вляпаться в самое дно жизни. По всему выходило, что виноват он сам, но где именно он прокололся, Сэм понять не мог. Была у него одна знакомая, которая любила повторять, что от судьбы не уйдешь. Но Сэм не хотел верить в то, что его судьба именно такая – без дома, без родных, скитаться и нигде не находить покоя. Было что-то еще, какая-то изнанка, но он не мог ее уловить, как ни старался.
А дальше пошло легче. Наверное, дело было в том, что после первой той ночи, когда он накачался пивом и уснул на полу у двери, внутри него словно что-то заледенело. Это не он выходил на угол веселого квартала, ставший его, каждый вечер. Не он спокойно озвучивал, на что и за какую цену он готов согласиться. Не он шел в кусты, чтобы по-быстрому отсосать, или подставить задницу, даже не сняв толком джинсы. Это был другой Сэм. Тот, которому все равно. Наверное, только это его и спасало.
Развязка наступила, как всегда, неожиданно. Клиент был из знакомых, и никаких неожиданностей не обещал. Мужчина лет вокруг тридцати, которого запросто можно было удовлетворить простеньким минетом, и который платил всегда щедро. Сэм отвел его на задний двор офисного здания через дырку в заборе, немного потискал через джинсы, чтобы возбудить, а потом приступил к основному процессу. Клиент прислонился спиной к стене. Сэм опустился перед ним на колени, расстегнул молнию и выпустил на свободу вставший член. Он успел только едва коснуться его губами, как в лицо вдруг ударил яркий свет полицейского фонарика, ослепивший его до черноты в глазах. От неожиданности Сэм рефлекторно сжал зубы. Клиент мгновенно взвыл. А знакомый голос из темноты сказал:
- Привет, Сэмми.
========== 03 ==========
В Энджелхоуле не было собственной полноценной тюрьмы. С одной стороны городской бюджет просто ее не тянул, а с другой криминальная обстановка была такова, что по большему счету в тюрьме не было необходимости. Вот еще один несомненный плюс маленьких городов: когда что-нибудь случалось, то виновного можно было не искать. Жители сами преподносили его на блюдечке – со всеми доказательствами и свидетельскими показаниями. Суды были быстрыми, а после них бедолага без промедления отправлялся куда подальше, где тюрьмы были. Да и случалось что-нибудь из ряда вон выходящее настолько редко, что все случаи можно было по пальцам пересчитать. Вместо тюрьмы в Энджелхоуле была Каталажка – место, готовое приютить загулявшего пьяницу, или не в меру разбушевавшегося драчуна, или мелкого воришку, укравшего из пекарни пирожок.
Каталажка представляла собой длинное одноэтажное здание, приткнувшееся к задней части местного полицейского управления. Десяток камер, в которые можно было набить пять-шесть человек, да две одиночки вполне справлялись с самым сильным наплывом преступности, который только можно было вообразить в Энджелхоуле. Большую часть времени Каталажка пустовала, только раз в сутки ее навещал уборщик. Впрочем, были в Энджелхоуле и те, для кого Каталажка была как дом родной, но таких было немного, да и то по большим праздникам. Вот так и вышло, что Сэм стал единственным клиентом.
Как оказалось, зловредный Винчестер вовсе не был идиотом. Он прекрасно знал, что Сэм вернулся в город, окопался у Бобби Сингера и ведет неторопливую жизнь рядового обывателя. Первым его порывом было заявиться в мотель, арестовать строптивого чужака и выкинуть из города не с пакетом еды, а с конвоем и проблемами. Дин носился с этой идеей целый день, нагнал страха на подчиненных и едва не сорвался. Но прошла ночь, которую Дин провел вместе со своей девушкой Джо Харвелл, и к утру он остыл. Вместо того, чтобы поднимать скандал на ровном месте, он решил затаиться и подождать. Он знал, что рано или поздно Сэм ошибется, и вот тогда-то он и отыграется по полной программе.
Шло время. Сэм сидел ниже воды, тише травы, если не считать игрищ в «Пинте». Но это было настолько в нормальном ритме городской жизни, что Дину и в голову не пришло цепляться именно к этому. Но Дин умел ждать.
Сэм Кэмпбелл стал для него чем-то средним между навязчивой идеей и любимым хобби. Дин приглядывал за ним в полглаза, что выражалось в том, что раз-два в сутки он приезжал на окраину к мотелю – посмотреть, чем там занят его подопечный. Сэм ходил к Миссури Мосли помочь в лавке, таскался по улицам в поисках работы или проводил время в компании Бобби Сингера, а по вечерам играл в «Пинте». Ничего предосудительного, но Дина почему-то это страшно раздражало. Впрочем, определение «почему-то» было уловкой и работало только в первое время. Не таков был шериф Винчестер, чтобы скрывать правду от самого себя. Сэм его притягивал. Чем именно – Дин не знал, но это было. Дину нравилось за ним наблюдать, как за доверчивым птенчиком, не знающим, что хищник притаился рядом. И что рано или поздно хищник нападет.
Когда на Сэма напали после Большой Игры, Дин обрадовался. По всей логике выходило, что дело должно дойти до полиции. Дин воспрял духом и каждый день ожидал, что Сэм явится сначала в больницу снять побои, а потом уже и заявление принесет. Однако, не происходило ничего подобного. Несколько дней он вообще не выходил из номера, зато в мотель повадилась ходить Миссури – каждый раз с большой хозяйственной сумкой. Дина разбирало любопытство, но явиться к Бобби и поинтересоваться, что же там происходит, он опасался. Не хотелось ему светиться интересом раньше времени. Зато потом, когда Сэм выполз наружу, все стало на свои места. Выглядел он, конечно, так, словно его переехал грузовик, но был цел, передвигался самостоятельно, хотя и был слаб. Из всего этого Дин заключил, что он с помощью Миссури и, вероятно, Бобби справился с последствиями избиения самостоятельно. С этого момента Дин положил себе за правило приезжать не только днем, но и по вечерам. Приедет, понаблюдает час-два и уедет. Такая вот у него была игра с самим собой.
