Вечером, как всегда около девяти, он отправился в «Пинту». Деньги у него были, так что на этот раз Сэм рассчитывал или проиграть, совсем чуть-чуть, только для сохранения баланса, или развести итог по нулям. Но вышло все иначе. В эту пятницу в «Пинте» в очередной раз случилась Большая Игра. Именно в прошлую Большую Игру Сэма позвали заменить рожающего Датча.
Периодичности у Большой Игры не было никакой. Просто однажды игроки вдруг решали, что сегодня самый подходящий вечер. Главным отличием от всех остальных вечеров было то, что ставки поднимались минимум впятеро против обычного. Зависело ли это от количества выпитого, или от фазы луны, или от дня зарплаты на фабрике, Сэм так и не понял. Оно было, как было, и в тонкости он предпочитал не лезть.
На этот раз его не звали, так что Сэм, устроившись с пивом на обычном месте, оставался наблюдателем. До поры, до времени. Команда Энди, в которую его обычно принимали охотнее других, на этот раз явно не была в ударе и проигрывала. Голоса становились все громче, стук шаров резче, и в какой-то момент игра переросла в ссору. Как Сэм понял из доносившихся до него обрывков фраз, кто-то переусердствовал с пивом, начал промахиваться и потянул за собой на дно всю компанию. В конце концов, Энди, негласный капитан, вытолкал зарвавшегося друга едва ли не взашей. Он крутил головой, выискивая, кем бы заменить потерю, и тут его взгляд остановился на Сэме. Энди расплылся в улыбке, и Сэм понял, что сейчас ему снова предложат побыть заменой. Так оно и вышло.
Сначала он осторожничал, памятуя о намерении соблюсти баланс. Глядя на его игру, Энди злился все больше. Поразмыслив, Сэм пришел к выводу, что не стоит провоцировать этих достойных во всех отношениях людей, замотанных работой, разгоряченных пивом и озлобленных неудачей, если он хочет и дальше иметь возможность поправлять материальное положение за счет игры в «Пинте».
- Успокойся, Энди, сейчас отыграемся, - пообещал он перед очередной партией.
- Смотри у меня. Лучше бы тебе нас не подставлять.
И самому не подставляться, мысленно закончил Сэм его фразу. Все это ему не нравилось, но если уж влез, то придется играть по полной. Лучше потом он уползет на неделю в норку к Бобби и не будет отсвечивать. Сэм взялся за кий и приступил.
Он играл действительно на приличном уровне. В приюте, где он провел все детство и большую часть юности, был бильярдный стол, так что у него было достаточно времени, чтобы отточить навыки и мастерство. У него был отличный глазомер и твердая рука, что и позволило Сэму Кэмпбеллу стать в свое время приютским чемпионом. Если бы его судьба сложилась иначе, он мог бы пойти по дорожке профессионального спорта. Но сложилось, как сложилось.
Сначала он осторожничал, но алкоголь и азарт сделали свое дело, и Сэм сам не заметил, как шары начали попадать в лузы один за другим – отточенными, идеально рассчитанными ударами. Его команда бурно радовалась каждому попаданию: Сэма хлопали по плечу, ставили ему пиво и роняли фразы, что для чужака он отличный парень, которого можно будет взять в команду на постоянной основе. Соперники мрачнели все больше и больше, косились недобро и норовили сказать что-нибудь обидное под руку. Он всего этого не замечал, полностью отдавшись игре. Время пролетело так быстро, что Сэм сам не понял, когда Большая Игра закончилась, и он выиграл для своей команды финал. Уложил в лузу последний шар, а в следующий момент Энди уже тряс ему руку и совал деньги. Сэм растерянно посмотреть на раздвинувшуюся пачку купюр, и сердце забухало так сильно, что едва не выскочило из груди. Он выиграл тысячу. Целый килобакс всего за один вечер. Только усталость навалилась внезапно и беспощадно.
Когда он вышел из «Пинты» и поплелся домой, было уже далеко за полночь. В голове шумело от выпитого, громких звуков и спертого прокуренного воздуха, в котором Сэм проторчал около пяти часов. Больше всего ему хотелось сейчас принять душ, завалиться в постель и проспать не меньше суток. Номер в мотеле, который Сэм уже привык называть домом, манил его вожделенным одиночеством и отдыхом. Настроение было прекрасным, и Сэм думал о том, что килобакс налички решит для него все проблемы надолго вперед. Можно будет заплатить за номер вперед, не думать о еде и присмотреть новую куртку. И обязательно купить для Миссури какой-нибудь подарок, просто так, как маленький знак внимания и признательности за то, что она была добра к нему. Он так увлекся мечтами, что не заметил, как несколько теней за его спиной скользнули ближе и начали сужать круг. Когда на него налетели, он не сразу понял, что происходит.
Нападавших было четверо. Если бы Сэм оказался готов к нападению, то сумел бы, пожалуй, отбиться и убежать, потому что все они были изрядно под градусом, но он не был готов, он был расслаблен и погружен в свои мысли, что и сыграло против него. Вот он шел и никого не трогал, а в следующий момент его ударили по голове чем-то тяжелым, повалили на землю и начали бить. Все та же приютская жизнь научила его, что при раскладе четверо на одного шансов отбиться нет. Единственное, что можно сделать, это попытаться минимизировать ущерб, если прикрыть живот и голову и подставить под удары спину и ноги. Слабая попытка сопротивления, предпринятая Сэмом, привела только к тому, что он получил носком тяжелого ботинка в солнечное сплетение и несколько секунд хватал воздух, как вытащенная на берег рыба. В голове пронеслась мысль, что на этом его короткая бесславная жизнь и завершится, но потом воздух прорвался в легкие, и Сэм решил, что если не будет сопротивляться, то все обойдется в том смысле, что его не убьют. Как оказалось, он был прав.
Драка вышла жестокой, но короткой, потому что убивать его, видимо, никто и не собирался. Нападавшие удовлетворились тем, что разбили ему лицо и как следует отпинали. Убедившись, что подняться он в ближайшее время не сможет, его оставили в покое. Напоследок чьи-то руки обшарили карманы его куртки и вытащили деньги. Перед расплывающимся взглядом мутным пятном возникло чье-то лицо, а до сознания донеслось яростное:
- Думал, что можешь вот так просто забрать наши деньги, щенок? Как бы не так!
Сэму показалось, что он узнал голос, но память отказывалась связывать его с конкретным человеком. А потом он и вовсе вырубился.
Сэм не знал, сколько времени он провалялся в обмороке, но, когда он открыл глаза, на улице все еще была ночь. Картинка плыла, тело болело, а желудок подкатывал в горлу в недвусмысленном желании выбраться наружу и познакомиться с внешним миром поближе. Сэм попытался подняться, но голова кружилась, и ему удалось встать только на четвереньки. Впрочем, для начала и это было неплохо, хотя уши тут же заполнились тяжелым оглушительным звоном. Во второй раз приступ тошноты сдержать не удалось, и Сэма вырвало, однако, после этого стало получше. Он переждал, пока дурнота отойдет, и предпринял вторую попытку принять вертикальное положение. На этот раз ему удалось оторвать от земли руки и встать на колени. Из горла вырвался хриплый стон. Дышать было больно, и Сэм заключил, что ему сломали два или три ребра. Больше вроде бы переломов не было, хотя из разбитого носа хлестала кровь, а один глаз стремительно заплывал. Он подождал еще немного и поднялся на ноги. Колени подгибались, но несколько осторожных шагов все же сделать удалось. В любом случае Сэм знал, что никто ему не поможет – улица была пуста. Телефона у него не было, а звать на помощь он не рискнул. Сэм очень хорошо помнил, что он в Энджелхоуле чужак, и дело запросто может обернуться против него же. У него не было выбора, только дойти до мотеля самому и отлежаться. У него не было выбора. Снова.
Дорогу он не запомнил. Сознание временами меркло, и Сэм прислонялся к стене или к дереву и пережидал приступ. Когда перед глазами замаячила неоновая вывеска «У Бобби», он не выдержал, заплакал и позвал:
- Кто-нибудь… Бобби…
Наверное, мяуканье котенка было громче, чем его голос, но это усилие отняло у Сэма не только последние силы, но и остатки мужества. Даже если он сдохнет сейчас прямо на пороге места, которое за последние недели привык считать домом, ему все равно. Вот только еще один последний шаг, чтобы Бобби заметил его первым, чтобы не было потом у него неприятностей. Дверь открылась, и Бобби Сингер подбежал к нему резво, как молодой, что-то кричал, звал по имени, но Сэм этого уже не видел и не слышал.
