*

Забегаловка рядом с мотелем, которую он присмотрел в первый день, работала в двух режимах. Днем это было кафе, в котором можно было позавтракать или пообедать всей семьей, а ночью столики задвигались в угол, открывалась дополнительная комната с бильярдными столами, и кафе превращалось в бар. После смены или домашнего ужина работяги с фабрики приходили сюда попить пива, перетереть кости начальству с коллегами по работе, погонять шары по зеленому сукну, а случалось, что и подраться. Такой метаморфозе очень способствовало расположение на окраине города и желание владельца урвать денежный кусок пожирнее. Бобби как-то рассказал Сэму, что Фрэнк Доусон, хозяин «Горячей пинты», в детстве и юности нахлебался нищеты и голода. Начинал он с уборщика, но судьба вывернула так, что «Пинта» досталась ему во владение лед десять назад, и Доусон начал зашибать деньгу. Так и сказал: «зашибать деньгу», потому что по-другому это было не назвать. Улучшение благосостояния превратилось для него в самую главную жизненную цель, что и привело в итоге к странноватому двухрежимному существованию. Сэм несколько раз бывал там днем, а потом отважился и на вечерние вылазки.

Первые несколько раз он сидел за стойкой, потягивал из высокого стакана самое дешевое пиво, которое только и мог позволить, и наблюдал. Он изо всех сил старался не привлекать к себе внимание, но получалось не очень. Чужаков в маленьких городках замечают всегда и при любом раскладе, а уж Сэму и вовсе было сложно оставаться незамеченным. Был он молод, высок ростом и хорош собой. Любая одежда, какой бы степени поношенности она не была, смотрелась на нем, как на модели, а выражение лица яснее ясного говорило, что парень он себе на уме, как бы не старался выглядеть попроще. Словом, роль случайной мебели удавалась ему плохо. Однако, пока он сам не лез на рожон, то и его никто не цеплял. На самом деле Сэм выжидал. И дождался.

Как-то в пятницу он явился в «Пинту» как обычно, около девяти вечера, взял пиво и уселся на обычное место – рядом с дверью в бильярдную. Все предыдущие вечера он наблюдал не столько за вечерними завсегдатаями, сколько за игроками, пытаясь навскидку оценить степень мастерства каждого из них. Игравшие компании были прочно сложившимися, сыгранными и никогда не менялись в составе. Но в тот вечер в одной из них случилась недостача. Четвертый человек, которого приятели называли Датчем, появился в «Пинте» ровно на пять минут, пошептался о чем-то со своими и исчез. Как Сэм уяснил из громких разговоров дальше, жена Датча с чего-то вдруг удумала рожать прямо в этот самый вечер. А время-то для столь опрометчивого поступка было самым неудачным, потому что на сегодняшний вечер была запланирована какая-то хитрая игра, и команда Датча рисковала вылететь вон, даже не взявши в руки кии.

Трое мужчин спорили между собой, и градус тона повышался с каждой минутой. Сэм сидел, как пришитый, и старательно делал вид, что он тут деталь интерьера с самого основания «Пинты». Постепенно мысли его уплыли в другую сторону, и он в очередной раз принялся размышлять о том, как бы так извернуться и заработать денег, чтобы хватило заплатить за номер на следующей неделе и осталось бы на еду. Еще думал, что надо бы купить зимнюю куртку, потому что тут тебе была не Калифорния, и температура запросто могла свалиться в минус, а минус он в имеющейся на плечах джинсовке не потянет. Он так увлекся, что не заметил, как спор вдруг прекратился, и спорщики все, как один, уставились на него. Потом один из них отделился от остальных и приблизился к Сэму. Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами.

- Привет. Я смотрю, ты в наших местах недавно?

- Так и есть, - Сэм решил быть дружелюбным, потому что цель визита была написана у мужчины на лбу, а Сэму именно это и было нужно.

- И как тебе наша Ангельская задница?

- Ничего так. А то не стал бы задерживаться.

Мужчина согласно покачал головой, вытащил пачку сигарет и закурил. Перед тем, как перейти к делу, нужно было выдержать приличествующую паузу, и Сэм это понимал. Наконец, он решил, что тянуть достаточно.

- Энди меня зовут.

- Сэм.

Знакомство завершилось ритуальным рукопожатием, и Энди перешел к делу.

- Слушай, Сэм, ты в бильярд играешь? А то у нас тут такое дело…

Продолжать он не стал. И так все было ясно.

- Играю немного. Предлагаешь партию?

- Пошли, раскатаем. Посмотрим, чего ты стоишь.

Все было сыграно, как по нотам. Они сыграли не одну, а четыре партии. Сначала Сэм осторожничал, приноровляясь, но потом вошел во вкус. Его уровень был ничуть не хуже, чем у других, и Сэм ожидаемо получил предложение на сегодняшний вечер заменить кинувшего друзей Датча. Так же ожидаемо он согласился и старался вовсю. Итогом игры стала новенькая сотня и переход из категории мебели в категорию людей. Когда он появился в «Пинте» на следующий вечер, его встретили вполне приветливо и снова пригласили к столу.

Он старался делать все аккуратно. Сначала играл стабильно, но придерживался уровня чуть хуже, чем у присутствующих. Иногда по деньгам выходил в минус, но иногда и в плюс. В один из вечеров, когда его партнеры позволили себе выпить больше обычного, Сэм рискнул на несколько финтов, и в итоге обогатился на двести долларов одним махом. Но все тогда решили, что ему несказанно повезло, и что во второй раз такая пруха вряд ли случится. И действительно, два вечера подряд Сэм проигрывал, потом вовсе не пришел, но зато в очередную пятницу сорвал уже четыре сотни. После этого Бобби Сингер позвал его помочь с машиной и все время, пока они возились в гараже, втолковывал про то, что Сэм должен быть осторожен и не должен расслабляться.

- Если будешь часто выигрывать, - говорил Бобби откуда-то из-под поднятого капота, - Они перестанут тебе верить, и тогда точно можешь в «Пинте» не появляться. Даже днем, когда там никого, кроме мамашек с детишками не бывает. Пойми ты уже, сынок, ты здесь никто и звать тебя никак. Они могут тебе улыбаться, хлопать по плечу и угощать пивом, но ты для них чужак, а с чужаками, знаешь ли, разговор короткий. Битой по голове и в поля. А там тебя вороны раньше сожрут, чем кто-нибудь хватится. Понял меня?

- Я понял, Бобби, - отвечал Сэм, но на самом деле в глубине души думал, что старик слишком уж сгущает краски. Ну, кому он тут нужен? И потом, он ведь не каждый день их на деньги выставляет. А осторожным он быть умеет – жизнь научила.

- Ничего ты не понял, - Бобби сердился, и у Сэма теплело в груди от мысли о том, что на белом свете есть человек, который за него переживает. Пусть всего один, пусть тоже чужой, пусть только потому, что беспокоится за уплату номера, но он был, а это для Сэма значило многое.

- Ничего ты не понял, сынок. Не дай бог твои художества до шерифа дойдут.

Это была больная тема. При упоминании Винчестера Сэм сникал, начинал нервничать и испытывал навязчивое желание оглядеться и проверить, не притаился ли зловредный шериф где-нибудь за ближайшим углом. Видимо, скрыть это ему не удавалось, потому что Бобби просекал его настроение на раз. И каждый раз говорил:

- Уж не знаю, чем ты ему насолил, сынок, но лучше бы тебе с ним не связываться. Он от тебя мокрого места не оставит, коли решит, что тебе здесь делать нечего. Так что считай, что я тебя предупредил.

Сэм внимал, кивал, но понимал, что другого способа заработать на жизнь на горизонте не предвидится. К тому же пока что их с Дином дорожки не пересекались.

А потом он нарвался. Но нарвался вовсе даже не на шерифа.

*

В эту пятницу днем он заглянул к Миссури и помог ей разложить новый товар, за что получил в награду двадцать долларов и пакет домашнего печенья. Симпатия, возникшая с первого захода Сэма в лавку, похоже, была взаимной, и Миссури каждый раз старалась дать ему не только денег, но и чего-нибудь вкусненького. Сэм норовил отказаться, но она только смеялась в ответ звонким молодым хохотом и говорила, чтобы он не выдумывал, а сказал спасибо и приходил еще. И он говорил, и приходил, и был рад с ней даже просто поболтать.