- Помнишь Сэма Кэмпбелла, отец?

- Да, я помню.

- Так вот. Я навел справки. Бог знает, чего мне это стоило. Его мать звали Мэри, и она погибла в пожаре через полгода после его рождения. Я видел свидетельство о смерти. Свидетельство о рождении я тоже видел. Отец – Джон Винчестер. Ты.

Джон молчал и по-прежнему не шевелился. Дин не был уверен, верно ли он понял его слова. Слышал ли вообще. Он продолжил:

- У тебя есть еще один сын, а у меня брат. Не знаю, каким чудом его занесло именно сюда, в нашу ангельскую дыру. Наверное, это бог его привел. Не знаю. Но мы – его единственная семья. И я не допущу, чтобы он снова скитался по стране, слышишь? Я этого не допущу!

Не допущу, чтобы он снова продавал себя, чтобы выжить и не сдохнуть от голода и холода.

Несколько минут Джон сидел, все так же молча и неподвижно. А потом уронил голову на скрещенные руки, и Дин услышал глухой горестный стон. Никогда до этого он не видел, чтобы отец проявлял слабость, чтобы что-то выбило его из колеи настолько, что он не сумел сдержать эмоции. Джон Винчестер всегда был упрямым и несгибаемым. Всегда мог справиться с собой и с любой ситуацией. Но только не сейчас. Стон перешел в надсадный крик.

Дина начал бить озноб. Сейчас это были одни из самых страшных минут во всей его жизни.

*

Дин больше не приходил. До освобождения оставались два или три дня – Сэм все таки сбился со счета. Каждую минуту он ловил себя на том, что прислушивается. Не лязгнет ли тяжелый замок на двери, не заскрипят ли несмазанные петли. Не застучат ли по бетонному полу стальные подковки на ботинках. Петли скрипели, но подковки не стучали. Ему приносили еду и молча уходили, оставляя его в одиночестве. Сэм не смел спросить, где шериф. В пространстве слишком отчетливо витало напряжение, и он боялся, что любое неосторожное слово превратит его во взрыв. Не надо было быть большого ума, чтобы догадаться, кто пострадает в первую очередь.

Сэм не понимал, что происходит. Слова Дина, его предложение остаться, разбередили ему душу. Он ведь мечтал о нормальной жизни с самого детства, как только начал осознавать, что его жизнь – не такая, какой должны быть. Дин предлагал ему такой шанс. Можно сказать, преподнес на блюдечке с голубой каемкой. Призрачный, почти недостижимый шанс. Сэм представлял, как все будет. Он останется жить в Энджелхоуле, они с Дином будут время от времени встречаться и проводить вместе вечера и ночи. Пусть никто не будет об этом знать, оно и к лучшему. Но они проживут долгую счастливую жизнь, в которой больше не будет скитаний и лишений, не будет нужды продавать себя, потому что у него будет Дин Винчестер. Единственный. Но Дин не появлялся.

Сэм не мог найти себе места, ходил по камере кругами. Подходил к решетке и подолгу стоял, вцепившись в нее так, что белели костяшки пальцев. Мысленно он пытался дотянуться до Дина, докричаться до него, пока не начинала адски болеть голова, но, видимо, слишком много оставалось между ними решеток, и Дин его не слышал.

Он появился на третий вечер, когда Сэм уже решил, что про него забыли, и сидеть ему теперь до второго пришествия. Его лицо было бледным и осунувшимся, словно все время своего отсутствия он не спал.

- Привет, - глухо сказал Дин и начал отпирать решетку.

- Эй… Что с тобой?

Дин не ответил. Он прошел в камеру, сделал несколько кругов по крошечному пространству. Сэм так и не отошел от двери, так и стоял, прислонившись к ней спиной и вцепившись в прутья до боли в ладонях. Тревога нарастала лавинной волной, превращаясь в панику. Что-то случилось, теперь это было очевидно. Что-то плохое. За свою короткую жизнь Сэм привык, что чаще всего с ним случается что-то плохое. Наконец, Дин остановился и повернулся к нему лицом.

- Сэмми, надо поговорить. Но… я не знаю, с чего начать.

Это прозвучало так беспомощно, что у Сэма защемило сердце.

- Хорошо, давай поговорим.

- Завтра утром тебя выпускают. Нет, не то, - Дин мотнул головой, словно хотел, чтобы все слова и мысли улеглись в правильном порядке, - Я тут покопался в твой биографии. Ты ведь поначалу доставлял мне одни неприятности, - он усмехнулся, - И выяснил кое-что интересное о тебе. Мэри, твоя мама, когда-то была замужем за твоим отцом, но развелась с ним еще до твоего рождения. Ты знал?

- Нет.

- А я узнал. При разводе она взяла девичью фамилию, которую дала и тебе. Поэтому ты Кэмпбелл. Твоего отца, Сэм, зовут Джон Винчестер. Если бы не развод, то и ты был бы Винчестер. Ты меня понимаешь?

У него шумело в ушах. Он отлично помнил тот разговор, когда они с Дином вдруг ударились в детские воспоминания. Один город, одна фамилия, одинаковые имена матерей. Он понимал, но сознание сопротивлялось этому, как часто сопротивлялось всему, что несло в себе перемены.

- А ты… твои родители…

Жалкий лепет, только чтобы не захлебнуться в панике.

- Мэри и Джон Винчестер.

Возможно ли это? Возможно ли, что у него, который всегда был никто, сирота без единого родного человека на горизонте, есть брат и отец? Брат, с которым он спит и от которого сходит с ума. Отец, о котором он даже никогда не думал, потому что всегда воспринимал его, как нечто абстрактное.

- Ты уверен? – шепот на грани слышимости.

Дин протянул ему картонную папку, которую принес с собой и которую все это время вертел в руках.

- Здесь все документы. Я больше, чем уверен. Я все перепроверил и знаю точно.

Сознание начало туманиться и уплывать. Сэм боялся, что сейчас позорно свалится в обморок, и зажмурился, пытаясь прогнать дурноту. Почему-то ему стало холодно, как будто у него снова поднялась температура, а к горлу подкатила тошнота.

- Почему ты не приходил так долго? – в его тоне сквозила обида, такая нелепая на фоне того, о чем они говорили. Сэм понимал, каким идиотом выглядит, но ничего не мог с собой поделать.

- Я не знал, что мне делать, - просто ответил Дин, - Не знал, как себя вести, после всего, что… у нас было. Мне нужно было время подумать. Прости.

- И что? Что дальше?

- А дальше ты освободишься и переезжаешь ко мне. К нам с отцом. Мы – твоя семья, и мы, черт возьми, будем жить долго и счастливо. Чего бы мне это не стоило.

Дин не знал, что дословно повторяет собственные мысли Сэма, которые не раз приходили ему на ум за минувшие три дня. Вот только его долго и счастливо было совсем не таким.

- Твой… в смысле Джон знает?

- Да, я рассказал ему.

- И?..

- И он ждет, когда ты вернешься домой.

Кажется, он все таки не выдержал. Ноги подкашивались, но Сэм крепко держался за прутья и не позволял себе упасть. Картинка плыла перед глазами.

- Дин… вот черт… Дин…

Он повторял имя любовника-брата, как заклинание. Как будто это было единственное, что позволяло ему сейчас удерживаться на зыбком краю подкатывающей истерики. Дин, Дин, Диндиндин…

Отбросив папку в сторону, Дин подскочил к нему одним длинным прыжком и подхватил за плечи. Прижал к себе так крепко, что даже через одежду Сэм мог слышать, как сильно колотится его сердце. Зашептал, согревая дыханием стылую кожу:

- Я здесь, Сэмми. Все будет хорошо. Теперь у нас все будет хорошо. Никто тебя больше не тронет, никто не посмеет.

Сэм издал маленький истерический смешок.

- Будешь за мной присматривать?

- Конечно, буду. Обещаю.

*

На следующее утро за ним пришли. Дежурный офицер выглядел намного приветливей, чем весь месяц отсидки, и, выпуская Сэма из камеры, поинтересовался:

- На свободу с чистой совестью, да, парень?

Сэм не ответил. Ему было не до подколок и ехидства.

Дин просто лучился от счастья, хотя и старался скрыть это изо всех сил. Было похоже, что для себя он уже все решил окончательно, и не допускал мысли, что что-то может пойти не так.

Формальности с подписанием бумаг и возвращением Сэму тех вещей, что были на нем и при нем во время ареста, заняли не больше четверти часа. Все это время Дин не отходил от него ни на шаг. И вот, все было закончено. Сэм переоделся в свою одежду, распихал по карманам немногочисленную мелочь и вышел из ворот управления свободным человеком. Он глубоко вдохнул морозный воздух и на несколько секунд зажмурился. Вот и все. Все закончилось. И теперь только он решал, что делать дальше.