Сэм с ним флиртовал. Имея приработок проституцией, он освоил это искусство в полной мере, но никогда не думал, что придется его пускать в ход с кем-то, кто ему по-настоящему нравился. Подумал и сам себе удивился. Дин ему по-настоящему нравился. И Сэм взялся его соблазнять. Он исподволь вел тонкую игру, обставляя все, как случайность. Случайное прикосновение дольше обычного. Случайно их губы оказывались так близко, что нужно было сдвинуться всего-то на полдвижения, чтобы поцелуй сделался неизбежным. В последний раз Дин сам повел его в душ, и Сэм потом долго вытирался у него на глазах, водя по изгибам тела ладонями и словно приглашая рассмотреть как следует. На это Дин едва не повелся, но в последний момент отступил и на недоуменный взгляд ответил:
- Сэмми… я хочу, чтобы ты был готов. Чтобы ты сам захотел.
Но я готов, хотел сказать Сэм. И передумал. По тому, что Дин обращался с ним, как с хрустальной вазой, хотя раньше не заморачивался подобным трепетом, он понял, что Дин сам еще не готов. Сэм его понимал. Ему и самому пришлось несладко, когда в юности он вдруг осознал, что испытывает сексуальное влечение не только к женщинам, но и к мужчинам. Ему пришлось немало передумать и перечувствовать, прежде чем он принял все, как есть, и перестал об этом беспокоиться. Дину будет сложнее. Он вырос в маленьком патриархальном городке со строгими нравами и, хотя и был в курсе, и сталкивался с проявлениями всякой любви, но применительно к себе вряд ли был так легко готов все это принять. Особенно после жесткого воспитания отца. Хотя с другой стороны Сэм понимал, что Дин не тот человек, который будет прятаться от самого себя. Словом, он решил подождать. Терпения ему было не занимать. Но флирта все это не отменяло.
*
Жизнь Дина снова поделилась на два, и обе эти половинки были заняты Сэмом. В какой-то степени Дин сделался окончательно одержим Сэмом Кэмпбеллом. Насколько сильно он сначала хотел, чтобы Сэм убрался из города, настолько сейчас хотел, чтобы он остался.
Перекусывая в «Чертополохе», он вызвал Люси на разговор и начал выспрашивать, довольна ли она была Сэмом, и может ли он рассчитывать на свое место после освобождения. Люси, слишком замотанная наплывом посетителей, отвечала на ходу и не вникала в суть расспроса. Довольна, может, Дин свалял дурака, когда отправил его в Каталажку – такие выводы он сделал из ее кратких ответов. Конечно, Дин найдет ему место, более спокойное и денежное, но на это уйдет какое-то время, а пока «Чертополох» вполне подойдет, тем более, что Дин сам будет за ним присматривать.
Точно так же дело обстояло и с квартирой. Бобби Сингер выразил готовность поселить Сэма обратно в его номер, пока Дин не найдет для него что-нибудь другое – более удобное и близкое к дому Винчестеров.
Дин проводил разведку аккуратно, выставляя свой интерес как шерифские дела. Раз уж чужак решил задержаться в Энджелхоуле, то позаботиться о том, как бы чего не вышло – его прямая обязанность как шерифа. Тем более, что начал-то Сэм неважно: с двух драк и хулиганства, под которое Дин замаскировал его первую трехдневную отсидку. Никто не заподозрил его истинных намерений.
А истинные намерения были в том, что Дин собирался сделать все для того, чтобы Сэм остался. Он не мог привести его в свой дом, не мог снять квартиру, где они жили бы вместе. Это поставит крест не только на его карьере, но и на социальной жизни обоих Винчестеров в целом. Зато он мог сделать так, чтобы Сэм был поблизости, и никто ничего не заподозрил. Дин сильно сомневался в том, что самого Сэма подобное положение вещей будет чем-то не устраивать. В их бесконечных разговорах он не однажды говорил о том, как устал скитаться по стране, и готов душу заложить за то, чтобы зажить уже нормально. На дьявола Дин не тянул, но у него была вполне реальная возможность сделать так, как нужно. А потом люди привыкнут, перестанут обращать на Сэма столь пристальное внимание, и все забудется.
Второй его заботой было раскапывание биографии Сэма. Дин послал запросы везде, где только мог, но тревожный звоночек внутри не умолкал. Он звенел днем и ночью, и Дин весь извелся. Это побудило его начать самостоятельный поиск. Для начала он составил себе перечень приютов Лоуренса и обзвонил их все с единственным вопросом: был ли среди их воспитанников Сэм Кэмпбелл, покинувший приют восемь лет назад? Здесь ему повезло: когда он дошел до нужного, то трубку взяла директриса, миссис Бернс, и сразу поняла, о ком идет речь. Она приглашала Дина приехать, но он не мог позволить себе отлучиться даже на выходные. Им владела паранойяльная мысль, что стоит ему уехать, как обязательно что-нибудь случится. Что-нибудь такое, что он не сможет потом разгрести. Мысль эта была сильнее здравого смысла и не давала ему покоя, поэтому Дин решил ограничиться телефонным звонком.
Миссис Бернс поведала, что лично не знала Мэри Кэмпбелл, но о трагедии говорил весь город, поэтому история Сэма была на слуху. Вроде бы Мэри не прижила ребенка на стороне, а была замужем, но развелась с отцом Сэма еще до его рождения. Ни имени бывшего мужа, ни тем более причины, миссис Бернс не знала. После череды неудачных усыновлений за Сэмом закрепилась дурная слава мальчика, притягивающего несчастья, но в приюте он был на хорошем счету, поскольку на самом деле был тихим, послушным и старательным. Ни в чем предосудительном замечен не был, поэтому внезапный интерес к нему полиции выглядел странно. Дальше Дина ждало разочарование. После окончания приюта Сэм покинул Лоуренс, и следы его затерялись. Дин поблагодарил словоохотливую даму и распрощался. Его расследование было очень коротким и зашло в тупик.
Сам же Сэм охотно рассказывал о прошлом, но полицейское ухо Дина уловило, как тщательно он избегает упоминать конкретные города, места и имена.
- Это все было в прошлом, и сейчас не имеет значения, - сказал как-то Сэм, когда Дин попробовал что-то уточнить, - Понимаешь, если не отпускать прошлое, то будущее наступает не так быстро и легко, как могло бы. Представь, что ты в кандалах, но должен идти вперед. Будет тебе удобно?
Дин честно попытался представить. В кладовой лежали ножные и ручные кандалы, которые управлению полагалось иметь по штатному расписанию, но никто никогда ими не пользовался. Дин как-то видел, как кто-то из стажеров надел их для забавы и попробовал пройти. Руки безвольно висели, шаги сделали короткими и неудобными, потому что приходилось не идти, а семенить. К тому же, вес явно не доставлял комфортных ощущений. Помниться, Дин всыпал тогда виноватым по первое число. Видимо, у него все было написано на лице, потому что Сэм продолжил, не дожидаясь его ответа:
- Вот видишь. Так и с прошлым. Оно как кандалы, тянет вниз и не дает идти. Поэтому я стараюсь не думать о нем.
Он смотрел на Сэма, у которого за спиной было немало всего плохого, и который сейчас с легкой улыбкой говорил о том, что прошлое нужно оставлять в прошлом, и наконец-то понимал, что же его привлекло в этом чужом парне. Сэм был его половиной – той, которой досталось все то, что не досталось самому Дину. Стечением обстоятельств. А вместе они были одно целое. И если они станут вместе, прикрывая спины друг друга, то смогут справиться абсолютно со всем.
Аналогия была настолько яркой, что в тот же день Дин распорядился убрать кандалы под замок, чем вызвал множество косых взглядов и недоуменных пожиманий плечами.
Сейчас он жалел, что не настоял на своем. Если бы у него был перечень городов, где Сэм успел отметиться, то он смог бы накопать на него хоть что-нибудь. Но было то, что было.
С того разговора Дин решил, что теперь его обязанность – оберегать Сэма. Чувство вины напомнило ему, что немало плохого было его рук делом, но Дин заткнул его мысленным обещанием все исправить. У него всегда была непрошибаемая уверенность, что в жизни нет ничего непоправимого.
И, кстати, он был вовсе не слепым и не тупым, и видел, что Сэм теперь не провоцирует его, а флиртует. Сначала Дин сделал вид, что не замечает этого, но потом включился в игру. Он начал ухаживать за Сэмом, как никогда не ухаживал даже за Джо. Сэм сводил его с ума. Каждое прикосновение бросало в дрожь и вызывало возбуждение вполне определенного толка, но Дин сдерживал себя. Помимо всего прочего у него появилась еще одна цель: он захотел, чтобы Сэм отдался ему добровольно.
