- Не сметь!
- Да, сэр.
Видимо, Дин делал все правильно. Видимо, не только его возбуждала ситуация. Видимо, между ними и правда было что-то большее. К его удивлению Сэм кончил, так ни разу к себе и не прикоснувшись. И только тогда Дин остановился и вышел из него, отпустил руку. Сэм обессилено сполз по стене на колени, так и не удосужившись прикрыться. Он смотрел на Дина снизу вверх и улыбался, немного безумно и дико.
- Понравилось?
Дин не нашелся с ответом. У него самого все давно уже стояло, а яйца болели от напряжения. Больше всего ему хотелось заползти куда-нибудь в темный угол и довести себя до разрядки вручную, но он не мог себе этого позволить. Нужно было возвращаться к работе, так что он ушел из Каталажки, так и не сказав ни слова.
Остаток дня он провел, как в тумане. Вечером Джо пришла скрасить ему одиночество, и Дин повалил ее на стол, вытерпев не больше пятнадцати минут общения. Закрыв глаза, он представлял Сэма, что это он сейчас под ним, извивается и почти кричит. Никогда еще с ней Дин не был в таком ударе, обычно все проходило куда спокойней и тише, но в этот раз воображение подхлестывало его, и он терялся в реальности и собственным ощущениях. И все это приводило его в ужас, потому что… Потому что до сих пор он и не представлял, что может быть так хорошо.
*
Бобби Сингер явился снова, на этот раз прямо в кабинет шерифа. До него уже долетели слухи, что постояльца закрыли на шесть недель, да и Сэм это подтвердил, когда Бобби решил его навестить. В связи с этим у Бобби образовалась одна проблема, которую он никак не мог решить самостоятельно – завтра истекал срок предоплаты за номер, в котором жил Сэм. Сначала Бобби хотел сам собрать его вещи и отнести их в подвал или в гараж, дожидаться владельца, но потом решил, что раз тут замешана полиция и лично шериф Винчестер, то ему и решать. С тем и пришел.
Выслушав его, Дин ответил:
- Ты правильно сделал, что пришел. Я сам этим займусь, - он заглянул в тетрадь, где отмечал все дневные дела, - Сегодня вечером, часов в шесть приеду.
На том и порешили.
День прошел, как обычно. После ланча Дин повел Сэма на прогулку. Оба они так ни словом и не обмолвились о том, что произошло во время обыска, но быстрые пожатия пальцев не прекратились, только Сэм стал медлить отпускать его руку. Немного поколебавшись, Дин все же решил сказать, что вечером едет забирать его вещи. Сэм тут же забеспокоился о деньгах, которые ему удалось собрать для Миссури Мосли.
- Они в бумажнике, на дне сумки. Возьми их и отвези в больницу, там, наверное, уже куча счетов. Если не хватит, скажи мне.
Дин удивился.
- И что ты сделаешь?
Ситуация была патовой. Сидя в Каталажке, Сэм не мог сделать ничего, но он отмахнулся.
- Что-нибудь придумаю. Пусть продолжают присылать счета к Бобби. Когда я выйду, то достану денег.
- Где? Где ты возьмешь деньги, Сэмми? Снова пойдешь по углам сниматься?
- Я не знаю, Дин, - голос звучал грустно, - Но я должен, понимаешь? Я должен.
- Ладно, что-нибудь придумаем.
Сэм посмотрел на него недоверчиво. Дин говорил так, будто это и его проблема тоже. Даже сам не заметил.
Вечером он отправился к Бобби. Ему выдали ключ, проводили в номер и оставили в одиночестве. Номер произвел на него гнетущее впечатление. То есть, Дин и раньше знал, что бизнес Бобби Сингера удерживается на плаву только чудом. Энджелхоул не был туристическим городом. Две его главные достопримечательности – ратушу и фонтан – можно было осмотреть за час максимум, да и то фонтан осенью отключали. Больше в городе не было ничего такого, ради чего можно было бы задержаться. Сюда приезжали навестить родных и друзей или помочь со сбором урожая. Даже хичхайкеры заезжали редко, потому что Энджелхоул находился в стороне от трассы. Так что содержание мотеля было рискованным предприятием. Однако, до сих пор Дин был уверен, что не настолько. Мебель была старой, номер требовал ремонта и больше походил на крысиную нору, чем на место, где кто-то может прожить достаточно долго.
Сначала он хотел только собрать вещи Сэма и отвезти их к себе в управление. Он привез с собой большую коробку и поставил ее посреди номера, намереваясь наполнить. Начал с ванной, в которой нашел только бутылку самого дешевого шампуня, наполовину пустую, одноразовый бритвенный станок и мотельное полотенце. Полотенце он повесил обратно, а шампунь и бритву упаковал в полиэтиленовый пакет и отправил в коробку. Потом раскрыл шкаф и взялся за одежду.
Настроение испортилось окончательно. Сэм Кэмпбелл оказался беден, как церковная мышь. Две смены белья, запасная пара джинсов, еще одна клетчатая рубашка и летняя джинсовая куртка, в которой Дин его видел в первый раз. Вещи были чистыми, но до такой степени поношенными, что Дин всерьез опасался, не расползется ли ткань прямо у него в руках. Ни одной новой вещи у Сэма не было, из чего Дин заключил, что Сэм все, что удавалось заработать, тратил на оплату номера и еду, а потом начал собирать для Миссури. И тут Дин впервые поймал себя на том, что рассматривая вещи Сэма, пытается представить, чем же он жил до того, как приехал в Энджелхоул. Судя по всему, Сэм скитался в основном по средним штатом, потому что ни легких, ни теплых вещей не наблюдалось. Видимо, пока одно что-то сохло после стирки, Сэм носил смену, а потом менял их местами. Цвета были неброскими, покрой удобным, а цена, видимо, самой низкой, какую он смог найти.
От шкафа он двинулся дальше. Обстановка была настолько убогой, что Дин без труда нашел сумку, о которой говорил Сэм, - задвинутой под кровать. Он вытащил ее на свет божий, вытряхнул содержимое на покрывало и сел рядом. Здесь было то, что на самом деле могло считаться личным. То, что должно было рассказать о владельце куда больше одежды.
Бумажник был самым дорогим из всего, что Дин успел увидеть, - из натуральной кожи, но изрядно потертый и поцарапанный. Кто-то подарил? Сэм его украл? Вроде бы чего, а воровства за ним не водилось. В одном отделении нашлись деньги – двадцатки и полтинники и ни одной сотни. Еще раньше Дин заприметил на столе горсть мелочи. Видимо, Сэм оставлял себе только монеты, а купюры откладывал. Дин поборол желание пересчитать деньги и убрал всю пачку во внутренний карман куртки. Завтра днем он наведается в больницу и расплатиться по счетам, на сколько хватит. В другом отделении он нашел документы.
Прав не было, вместо них Сэм пользовался удостоверением личности от штата Канзас. На фотографии он выглядел совсем мальчишкой – непослушные вихры, открытая улыбка и щенячий взгляд. Сейчас Сэм был совсем другим: черты лица заострились и проступили четче, волосы были подстрижены короче, а взгляд стал более затравленным. Побила мальчика жизнь и выбила из него всю солнечность. Из удостоверения Дин узнал, что Сэму двадцать шесть, а родился он в Лоуренсе, штат Канзас.
В душе зазвенел тревожный звоночек. Самому Дину было тридцать, и он тоже был родом из Лоуренса, штат Канзас. Произведя нехитрый подсчет, он выяснил, что они с Джоном уехали оттуда в Энджелхоул примерно за полгода до рождения Сэма. Лоуренс был среднестатистическим городком среднего Запада и тоже не отличался особо крупным размером. Дин подумал, что их семьи могли бы жить на соседних улицах или даже в соседних домах и что его отец и мать Сэма запросто могли быть знакомы. Он представил, что бы было, если бы Винчестеры не уехали, а миссис Кэмпбелл не погибла. Скорее всего, они с Сэмом ходили бы в одну школу. Но Дин бы его, конечно, там не замечал. Это когда ты взрослый, четырехлетняя разница в возрасте кажется незначительной. А в детстве между ними лежала бы пропасть. Когда Дину было пятнадцать, он уже вовсю занимался сексом, а Сэм в это время не видел разницы между мальчиками и девочками. С другой стороны, если бы Сэм был его младшим братишкой, Дин бы точно стал тем, кто его насчет этой разницы просветит. Они могли бы вместе смотреть телевизор и потом обсуждать увиденное. А когда Сэму исполнился бы двадцать один год, Дин мог бы закатить ему самую шикарную вечеринку в мире по поводу совершеннолетия. Он так живо все это себе представил, что не замечал, как сидит в пустом номере один и счастливо улыбается.
