Ни одной кредитки в его бумажнике Дин не нашел. Насчет настоящих все было ясно – у Сэма неоткуда было взяться счету в банке. Но сам Дин, если бы пришла ему нужда жить в скитаниях, пользовался бы фальшивыми. Как коп он лучше прочих знал, насколько легко их подделать.
Он ожидал найти записную книжку или что-то в этом роде, но не было даже карточки, на которой было бы указаны координаты, по которым следовало сообщить, случись несчастье. Ни одной страховки, ни одной даже самой завалящейся квитанции или чека. Сэм Кэмпбелл производил впечатление человека, который появился из ниоткуда. У него были документы, подтверждающие легенду, но ни одного свидетельства живой человеческой жизни. Сам Дин с момента совершеннолетия оброс кипой официальных бумажек и не представлял, как это возможно – существовать с минимальным набором. Среди прочих бумаг он нашел аттестат о среднем образовании и старую фотографию. Все это было не столь интересно, и Дин решил, что посмотрит потом.
В дверь постучали, и потом голос Бобби спросил:
- Эй, шериф, ты там не уснул?
Дин посмотрел на часы. Он сидел тут уже битых три часа, хотя мог бы уложиться за пятнадцать минут. Видимо, так сильно погрузился в размышления, что совсем потерял счет времени. Он быстро сгреб все обратно в сумку и сложил ее в коробку. Коробка выглядела печально – вещи Сэма заняли не больше трети объема.
- Заходи, Бобби.
Сингер появился в номере с парой пива. Дин принял бутылку с благодарностью и тут же сделал несколько больших глотков.
- Нашел что-нибудь? – спросил Бобби, одновременно с этим обводя номер взглядом.
- Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться.
- Ну да… Сэм вообще хороший парень, тихий. Только несчастный.
- Почему?
- Потому что один, как перст. Ни семьи, ни друзей, только мы с Миссури. Но разве мы ему ровня? Он молодой, что ему до нас?
Бобби пустился в рассуждения, но Дин слушал его вполуха. Тревожный звоночек снова терзал ему душу. Где-то тут было зарыто то, что не давало ему покоя. То, что лежало в основе их с Сэмом сложных отношений. То, что он никак не мог вычислить.
Наконец, коробка была сложена. Бобби сходил к себе и вернулся с книгой, единственной, которая была у Сэма своя. Дин бросил на обложку заинтересованный взгляд – «Повелитель мух», автор Уильям Голдинг. Поскольку Сэм снова сидел без чтения, стоило, пожалуй, отдать книгу ему. Дин рассудил, что раз Сэм даже купил собственный экземпляр, то чем-то его эта книга сильно привлекала.
Он заехал домой, проверил, в каком состоянии Джон, и вернулся в управление. Коробку с вещами Сэма отнес к себе в кабинет.
Ночь снова была бессонной, но на этот раз Дин нашел себе занятие поинтересней обычного. Он вытащил сумку Сэма и принялся изучать ее содержимое. В кожаном мешочке, на который он сначала не обратил внимания, хранился старый игрушечный солдатик. Краска с него почти слезла, а дуло винтовки явно было короче, чем надо. Вместе с солдатиком из мешочка выкатился зеленый стеклянный шарик – вещь совершенно непонятная и, по мнению Дина, абсолютно бесполезная. Но, видимо, шарик был чем-то дорог Сэму, раз он его хранил. Дин поймал его в попытке скатиться со стола и положил обратно в мешочек. Поразмыслив, он решил, что это было единственное, что осталось у Сэма от детства. Не очень-то счастливым должно было быть детство, проведенное в приюте.
Дин поставил солдатика на стопку книг на краю стола и снова взялся за бумажник. На этот раз он вытащил фотографию и принялся ее изучать. Как и все остальное имущество Сэма, она знавала жизнь и получше. Изображение на ней выцвело и почти полностью утратило не только краски, но и четкость. Края обтрепались, по центру тянулась заглаженная линия сгиба. На снимке была изображена молодая женщина, державшая на коленях маленького мальчика. По тому, как бережно она его поддерживала, видно было, что малыш только научился сидеть. И с этой женщиной было что-то не так, Дин знал это со всей определенностью. Он прислонил фотографию в той же стопке, откинулся на стуле и сложил ноги на стол. Сидел и смотрел на нее, и чем дольше смотрел, тем больше понимал, что откуда-то он эту женщину знает. У нее была привычка закладывать за ухо прядь волос, вившихся крупными локонами – справа. На запястье едва просматривался толстый браслет, увешанный брелоками, и Дин мог бы голову дать на отсечение, что знает, что именно они изображают. Вон тот, с краю – звезда, заключенная в круг. Может быть, его отец и правда знал ее, когда они жили в Лоуренсе? А еще она пекла очень вкусные блинчики и поливала их медом. На завтрак. Может быть, отец знал ее настолько близко, что им и завтракать вместе доводилось? Из глубин память, о которых он и не подозревал, донесся голос:
- Дин-бой…
Но его никто никогда так не называл. Смутные воспоминания шевелились в душе неподъемным грузом, а на сердце почему-то наваливалась тоска. Как будто Дин потерял что-то важное и не мог не только найти, но даже вспомнить. На обороте не было никаких надписей. Нужно было узнать, кто эта женщина. Нужно было как следует покопаться в прошлом Сэма. Дин очень вовремя вспомнил, что он шериф и имеет полное право послать соответствующий запрос.
В эту ночь он так отвлекся на собственные переживания, что даже позабыл о Сэме.
*
На следующий день женщина с фотографии продолжала занимать все его мысли. Она настолько увлекла Дина, что он сунул фотографию в собственный бумажник и возил ее с собой.
Первым делом он съездил в больницу и расплатился по счетам из денег Сэма. Сумма была недостаточной, и Дин решил, что пока что доплатит из своих, а с Сэмом они потом разберутся сами. Кэмпбелл казался ему достаточно честным, чтобы не бегать от долга. Миссури отправилась домой, а Дин с чистой совестью поехал по своим делам дальше. Ему пришло в голову, что можно спросить у Джона, но отец все еще пребывал в алкогольной коме, и Дин от этой затеи отказался. Но каждый раз, когда вспоминал о неизвестной женщине, слышал внутренний звонок и ощущал напряжение и неудобство в мыслях. Сидя в «Чертополохе» за ланчем, он их поймал. Женщина была ему знакома, и чем дольше Дин на нее смотрел, тем больше воспоминаний пробуждалось, но все равно, все они были настолько расплывчатыми, что он не мог их идентифицировать, как не старался.
Когда днем они вышли на прогулку, Дину пришло в голову, что можно ведь пойти по самому простому пути – спросить у Сэма. Но он не решился. Бог знает, почему. Сэм же мигом просек его задумчивость и спросил:
- Что-то случилось?
Дин медлил с ответом. Вот он, подходящий момент, чтобы все разузнать. Он сам спросил, сам вызывал его на разговор. Во дворе они были одни, и можно было бы поговорить. Дин уже потянулся к куртке, но в последний момент передумал.
- Нет, ничего.
Сэм не стал настаивать, чтобы он открылся. Дин давно заметил, что Сэм и правда его чувствует, и не только приближение, но и желания. Правда, до сих пор он думал, что это касается только их взаимного притяжения. Оказалось, что не только.
Когда он запирал Сэма в камеру, тот вдруг накрыл его руку своей ладонью и тихо сказал:
- Если захочешь поговорить, приходи ночью. Ты можешь мне доверять, Дин.
Он сказал это так, что Дин сразу поверил – может. И решил, что если не надумает ничего умнее, то так и сделает.
Умнее он не надумал. Более того, к вечеру женщина на фотографии окончательно съела ему мозг. Дин сдался и пошел за ответом к Сэму.
Кэмпбелл не спал, несмотря на глубокую ночь. Дин мимолетно удивился, но потом вспомнил, что Сэм сам его звал, и ему стало интересно – а если бы он не пришел? Сэм так бы и сидел до самого утра? И тут понял, что знает ответ – так бы и сидел, и ждал бы, но завтра ни о чем бы не спросил.
Он хотел, как обычно, сесть на пол напротив решетки, но потом решил, что сегодня лучше будет, если они не будут разделены. Сэм увидел, как он отпирает замок, и не удержался от сарказма.
- Обыск пришел делать?
- Поговорить, - буркнул Дин, - Ты ведь сам звал.
