Поэт (пишет и читает) Пришла весна. Увы! Любовь Не манит в тихие дубравы. Нет, негодующая кровь Зовет меня на бой кровавый! Кабинет Редактора. Редактор (поправляет написанное Поэтом и читает) Пришла весна. Опять любовь Раскрыла тысячу объятий, И я бы, кажется, готов Расцеловать всех меньших братий. Кабинет Ц е н з о р а. Цензор (поправляет написанное П о э т о м и поправленное Р е д а к т о р о м и читает) Пришла весна. Но не любовь Меня влечет под сень дубравы, Не плоть, а дух! Я вижу вновь Творца во всем величьи славы. (подписывает: «Одобрено цензурою»). Действие II Вино Поэт Люблю вино. В нем не топлю, Подобно слабеньким натурам, Скорбь гражданина – а коплю Вражду к проклятым самодурам. Редактор (поправляет) Люблю вино. Я в нем топлю Свои гражданские стремленья, И видит Бог, как я терплю И как тяжел мой крест терпенья! Цензор (поправляет) Люблю вино. Но как люблю? Как сладкий мед, как скромный танец, Пью рюмку в день и не терплю Косматых нигилистов-пьяниц. (подписывает). Действие III Любовь Поэт Люблю тебя. Любовь одна Дает мне бодрость, дух и силу, Чтоб, чашу зла испив до дна, Непобежденным лечь в могилу. Редактор (поправляет) Люблю тебя. Любовь к тебе Ведет так сладко до могилы В неравной роковой борьбе Мои погубленные силы. Цензор (поправляет) Люблю тебя. И не скорбя, Подобно господам писакам, Обязан век любить тебя, Соединясь законным браком. (подписывает). Занавес падает. В печати появляется стихотворение: «Природа, вино и любовь», под которым красуется подпись П о э т а. В журналах выходят рецензии, в которых говорится о вдохновении, непосредственном творчестве, смелости мысли, оригинальности оборотов речи и выражений, художественной целости и гражданских стремлениях автора. 1863 Курочкин В. С. Указ. соч. С. 183–185. Впервые опубликовано в журнале «Современность» (1868. № 2. С. 30–32) без подписи автора и под заглавием «О ценсуре». Курочкин предполагал напечатать «трагедию» в журнале «Искра» в 1863 г., но она была запрещена С.-Петербургским цензурным комитетом. Явление гласности О гласности болея и тоскуя Почти пять лет, К прискорбию, ее не нахожу я В столбцах газет; Не нахожу в полемике журнальной, Хоть предо мной И обличен в печати Н. квартальный, М. становой. Я гласности, я гласности желаю В столбцах газет, — Но формулы, как в алгебре, встречаю [124]: Икс, Игрек, Зет <…> Я гласности умеренной, здоровой Желал душой. И голосил в словесности банкетной, Что гласность – свет. Хоть на меня глядели уж приветно — Икс, Игрек, Зет. Но пробил час – и образ исполинский, Мой идеал, Как Истину когда-то Баратынский [125], Я увидал. В глухую ночь она ко мне явилась В сияньи дня — И кровь во мне с двух слов остановилась: «Ты звал меня!»… «Ты звал меня» – вонзилось в грудь, как жало, И в тот же миг Я в ужасе набросил покрывало На светлый лик <…> «Нет, я не твой! Я звал тебя с задором, Но этот зов Был, как десерт обеденный, набором Красивых слов. Оставь меня! Мы оба не созрели… Нет! Дай мне срок. Дай доползти к благополучной цели, Дай, чтоб я мог, Обзаведясь влияньем и мильоном, Не трепетать — Когда придешь, со свистом и трезвоном, Меня карать». 1860 Курочкин В. С. Указ. соч. С. 46. Впервые: Искра. 1860. № 13. С. 144–145 (под заглавием «Предостережение»).
Я. П. Полонский Из стихотворения «Я признаюсь…» <…> Я вам призна́юсь, что знать не могу, Что думает птица, когда на лугу Холодный туман начинает бродить, А солнце встает и не смеет светить. Но знаю – ох, знаю, что мыслит поэт, Когда для него гаснет солнечный свет. Ведь я у цензуры слуга крепостной, Так думает он – и холодной рукой Сдавя свою голову, тихо поет, Когда его музу цензура сечет <…> 1870-е годы Полонский Я. П. Стихотворения. Л., 1954. С. 239. Впервые: Полонский Я. П. Стихотворения и поэмы., Л., 1935. При жизни автора не печаталось. О поэте Якове Петровиче Полонском (1819–1998), долгие годы служившем в Комитете цензуры иностранной, см. Перечень цензоров. По словам его сослуживца Н. Г. Мардарьева, «в качестве цензора Яков Петрович был большим сторонником свободы обращения в русском обществе иностранной литературы. И его рапорты о прочитанных книгах очень редко кончались стереотипным заключением: “Ввиду этого я нахожу, что означенное сочинение следует запретить к обращению в России”. Такого же свободного взгляда держался он и в отношении выдачи запрещенных книг по прошениям» (Цензура в России. С. 203). * * * Давно известная всем дура Неугомонная цензура Кой-как питает нашу плоть… Благослови ее Господь! вернутьсяНо формулы, как в алгебре, встречаю… – Из осторожности во многих обличительных материалах, печатавшихся тогда в журналах и газетах, имена критикуемых лиц заменялись буквами. Об этом говорится также в эпиграфе к стихотворению Курочкина «Гласность 1859 года и гласность 1862 года» (Курочкин В. С. Указ. соч. С. 151): «Наконец-то мы дождались настоящей, не алгебраической гласности!» Представляет интерес второй эпиграф, почерпнутый из стихотворения П. А. Вяземского «С тех пор, как упраздняют будку…»: За шум, бывало, так и знают, Народ на съезжую ведут. Теперь в журнальную сажают: Там им расправа, там и суд. Вяземский, совершив к этому времени определенную эволюцию, полагал (как ранее и Пушкин, впрочем), что необузданная «гласность» приводит к вседозволенности, к тому, что теперь в «журнальной» совершается внесудебная расправа со своими противниками. вернутьсяКак Истину когда-то Баратынский… – «Явление гласности» написано в подражание стихотворению Баратынского «Истина». |
