========== 18. Эпилог ==========

Снег таял, но вид на долину был по-прежнему черно-белым, с проплешинами голой земли на искрящемся покрывале. От влажного ветра я ежилась, и промозглая прохлада проникала сквозь кожу и мышцы, пробирая до костей, однако я не спешила уходить с площадки.

Я так и не ложилась спать этой ночью. Напоминанием об Анже остался лишь шнур удавки на моем запястье, оставленный им по чистой случайности – вряд ли это входило в его планы.

– Госпожа, – окликнул меня Йонас, шагая в моем направлении.

Я заметила его появление еще когда он, явно в замешательстве, выйдя на улицу, застыл неподалеку и не сразу решил подойти.

Я обернулась, как только он поравнялся со мной, но ничего не сказала.

– Скоро весна, – промолвил он, тряхнув копной темных кудрей. – Не грустите.

– Ох, – многозначно отозвалась я. – Какая разница, весна или зима, здесь всегда будет одно и то же.

Цыган явно что-то хотел сказать, но мялся. Я не торопила его… Возможно, сейчас он попытается найти слова поддержки, догадавшись, что меня расстроил уход архитектора.

– У меня для вас кое-что есть, – наконец изрек он. – Держите.

Откуда-то из-за пазухи он вынул белый конверт, запечатанный красным сургучом. Я приподняла бровь.

– Не спрашивайте, я не знаю, что там, – вздохнул Йонас. – Я не читал.

Я протянула руку и забрала письмо.

– Это от Анжа, – добавил юноша.

– Я поняла, – улыбнулась я. – Спасибо. Мне будет его не хватать.

Цыган кивнул и развернулся на пятках, а я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом замковой крепости.

Только потом дрожащими пальцами я распечатала конверт. Внутри был белый лист – пустой со обеих сторон, я перевернула его для надежности, не веря своим глазам.

Что за?..

Вряд ли это был чистый лист… Возможно, так он хотел обезопасить свое послание от посторонних? Губы невольно сложились в улыбку: в этом весь он. Осталось понять, как прочесть текст невидимых чернил.

У меня не было зажигалки – первой догадкой, пришедшей на ум, была термическая обработка. Я уже было направилась к замку, цепляя подолом, развеваемым ветром, одинокий, но живучий куст, однако в зажатом в ладони письме на мгновение промелькнули строчки.

Я решила убедиться, что боковое зрение меня не подводит… Я покрутила в руках лист, и, о чудо, при просмотре сквозь него на солнечный свет, проступили фразы.

Нервный и хаотичный почерк, алые пляшущие буквы на белой бумаге.

Мадемуазель Александра, – писал Анж. – Если вы читаете это письмо, значит, я уже далеко, но вы по какой-то причине остались неравнодушны к моему отъезду.

Я наказал Йонасу отдать письмо вам, только если вы расстроитесь от моего внезапного ухода. Я не планирую вам об этом сообщать, мне слишком тяжело будет прощаться.

Я не был честен с вами. Я сказал вам, что мне нравится ваш голос – но это не так… Мне нравились и вы сами. Нравились, нравитесь… Но это уже не важно, я просто хочу, чтобы вы знали, насколько исключительной и замечательной вы являетесь. Вы заставили мое сердце биться, а я был мертв до встречи с вами.

Спасибо. Я никогда вас не забуду.

Мсье Джозеф напомнил мне, что такой как я должен держаться от вас подальше… Он прав, не судите меня строго, я все понимаю. Но я не мог не заметить, как вы были добры ко мне несмотря ни на что…

Он сказал, что вы всего лишь увлеклись мной из-за моего сходства с мсье Эриком, и как только вы удовлетворили бы любопытство, наигравшись мной, оставили как ненужную вещь… Пусть так, и за это я тоже вас не виню.

Вы достойны любви того, кто вас любит и ценит. А не тех, кто пользуется вашей силой и красотой. Прошу вас, не оставайтесь в замке, он вас погубит. Вы заслуживаете жить – кто бы что ни говорил.

Вы призывали меня слушать в первую очередь себя… Я послушал – и ни о чем не жалею. Я уже не скажу это лично, я больше не услышу ваш голос, но он навсегда останется в моем сердце.

Простите за все и прощайте.

Анж.

Я заплакала. Дурак! Мы могли бы уехать вместе… Пальцы судорожно сжали бумагу, грудь горела от шумных вдохов.

Он прав… Надо слушать себя. Он сделал выбор – и я принимаю его. Я отпускаю его… на свободу, с любовью и благодарностью. С надеждой на встречу – если того допустит судьба.

Парфюм Дьявола уже щекотал ноздри, распространяясь по площадке с видом на долину, и вскоре явился и он сам. Он уверенно шел навстречу, и я неосознанно сжимала руки в карманах, спрятанных в складках пышной юбки, ощущая режущие края конверта с письмом.

– Ты можешь написать новую книгу, – изрек он, вставая рядом, устремляя взор вдаль. – И в ней будет так, как ты хочешь.

Я пожала плечами.

– Я не знаю, чего хочу, кроме того, что уже случилось.

– Ты просто боишься.

Прозвучало как отголоски давно позабытого сна… Да, скорее всего он уже когда-то мне такое говорил. У него все просто…

– Может быть…

– Ты должна уехать из замка, – заявил Дьявол, а я открыла рот в недоумении. – Он тянет тебя назад. Ты завязла в прошлом, пора расстаться с грузом, который тебе не нужен.

– Я не…

– Я уже распорядился, – будто не слыша меня, продолжал Джозеф. – Завтра на рассвете ты начнешь заново, Йонас отвезет тебя в ближайший населенный пункт.

Они что, с ума посходили? Зачем мне уезжать?

– Ты уже все сделала, тебе незачем здесь оставаться, – добавил мужчина, пока я молча таращилась на него, не понимая, почему внутри нарастает странное предчувствие. – Сколько ты еще готова наблюдать из тени за тем, как живут другие? Сколько еще ты будешь ходить кругами, сколько раз застанешь одно и то же, чтобы понять, что ты в тупике?

Он точно уже говорил мне это! Но еще ни разу речь не шла об отъезде из замка!

– Я никуда не еду…

– Ты совершаешь ошибку.

– Откуда ты знаешь?! – вскричала я. – Ты ничего не знаешь! Ты только делаешь вид! Ты ничерта не проницательный, ты жестокий, черствый, хитрый манипулятор!

– Твои эмоции сейчас не кстати.

– Мои эмоции показывают, как ты в очередной раз задел меня за живое! Я доверяла тебе, думала, ты мне друг… Я думала…

Опять сбивающее с толку ощущение дежавю заставило меня проглотить слова обиды, но Дьявола не смутило мое замешательство.

– Не делай поспешных выводов, – произнес он, и сделал шаг ко мне. – Твой рассудок затуманен…

Зачем он подошел так близко? По спине пробежали мурашки.

– У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, – перебила его я, смело глядя в черные глаза. – Сейчас я понимаю все ясно как никогда. Ты водил меня за нос, ты хотел, чтобы я решила твою задачку, но когда я перестала быть тебе полезной, решил от меня избавиться! Ты никогда не говорил правду, лишь витиеватые фразы, ты использовал меня, прекрасно зная, что режешь по живому!

– Пустые обвинения, – возразил он. – Если ты не предоставишь доказательства, я не стану это слушать. Очень некрасиво с твоей стороны говорить такое.

– Ты никогда не слушал. Тебе было проще отрицать, изворачиваться, уходить от ответа, выставляя меня виноватой, глупой, недостаточно просветленной, напоминать мне о том, кто я, и вместе с тем внушать сомнения – вечные сомнения!

Джозеф и не думал отворачиваться, и под его взором мне стало неуютно. Я отошла в сторону, к краю площадки, и он последовал за мной.

– Приглашая человека в свою жизнь, мы отводим ему определенную роль, – вкрадчиво говорил Дьявол. – И сами играем роль, которую он отвел нам. Однажды ты сказала, что есть нечто, что ты держишь при себе как джокер в рукаве…

Я даже помню, в какой момент я это говорила. Ночь, сполохи свечей в парадном зале, завывание бури вторит звучащему мрачному, со сложной мелодикой, вальсу, и мы танцуем, паря над каменным полом, под холодными сводами вечно мертвого замка – притворяясь, что живы.

Я тогда была влюблена в него. Я думала, в этом была моя сила, мое преимущество, мой секрет… Сейчас я ничего не чувствовала – ничего кроме горечи и разочарования от осознания, чем на самом деле был наш союз.