Я не спеша заглотила указательный и средний пальцы, ощущая, как он с удовольствием погружает их в мой рот, требовательно цепляясь за его рубашку.

Издав сладострастный возглас, архитектор отшатнулся, испугавшись собственных действий.

– Не надо! – взмолился он. – Пожалуйста, не надо!

Он закрыл маску руками, отступая на шаг назад.

– Почему?! – вырвалось у меня. – Как же это эгоистично с твоей стороны!

Анж убрал ладони от лица и смотрел на меня с изумлением, на мгновение даже позабыв о причинах своих страхов.

– С моей стороны? Ты меня провоцируешь! Ты же знаешь, как я…

– Это ты меня провоцируешь! – перебила его я. – А теперь идешь на попятную! Как же меня достали эти игры!

– Я не играю! Я не играю!

Последняя фраза уже была со всхлипом – как крик боли.

– Анж! Послушай, – я приблизилась, хватая его за предплечья, ощущая странную комбинацию холода его одежды и кожи с жаром от прикосновения. – И я не играю. Я, действительно, хочу тебя. Я готова тебя облизать, сожрать, замучить так, чтобы ты стонал от удовольствия своим прекрасным голосом, боже! Только скажи мне, почему ты сопротивляешься?

Он хватал ртом воздух и стонал, только уже от бессилия.

– Этого не может быть, не может быть, – шептал он, мотая головой, хватаясь за меня, вновь начиная на ощупь трогать мою шею, подбородок и лицо. – Ты не можешь хотеть меня. Это невозможно.

– Какой же ты дурак, – отозвалась я. – Прежде чем отдаться, ломаешься.

Моя ладонь легла на влажные волосы, и он затаился, замерев от прикосновения. Я гладила его по голове, задевая тесемки маски, успокаивая, и вскоре от закрыл янтарные глаза, прекратив брыкаться.

– Тебе надо переодеться, поужинать и лечь спать, – говорила я, продолжая незатейливые движения. – Я не уйду. Я буду рядом.

Анж втянул носом воздух, будто соглашаясь, и едва заметно кивнул.

– Вот и славно. Мы все успеем. Я теперь не отпущу тебя.

Музыкальные пальцы сжались на ткани моего платья, чуть привлекая к себе, веки размежились.

– Если бы ты знала, как я хочу поверить тебе, – молвил он, выдыхая слова и наклоняясь ближе.

Я притянула его за шею и поцеловала. Без похоти и провокации, но вполне однозначно, в холодные приоткрытые губы, которые – от растерянности или неготовности – мне не ответили.

Ладони мужчины в маске в хватательном жесте легли на затылок, и я поцеловала его вновь. Так необычно… Я словно показывала, что в моих намерениях нет ничего дурного.

Как только я потянулась к его губам в третий раз, он впился в мой рот, с жадностью голодного вампира, и сердце мгновенно ушло в пятки. Я невольно вскрикнула, но от восторга: горячо отвечая ему, узнавая его вкус, всем телом прижимаясь к ледяной фигуре, обвившей меня руками.

Это был странный танец языка и губ, он будто калибровался, с каждым новым маневром оттачивая мастерство, повторяя за мной, импровизируя. Его член уже упирался мне в живот, и все внутренности тянуло от неконтролируемого желания.

Он будет моим. Он мой!

Я расстегивала мокрую одежду, царапая ноготками его грудь, а он уже не отрывался от меня, войдя в раж, потеряв голову. Ладони требовательно сжимали бедра, и в позе прилепленных друг к другу тел читалось идеальное совпадение, как кусочки пазла, дополняющие выемки и выступы.

Когда Анж отстранился, чтобы скинуть рубашку, он хрипло дышал, и грудь поднималась и опускалась по широкой амплитуде.

Его тело было испещрено шрамами, большими и мелкими, как паутинкой. Он был худым, и слой рельефных мышц поверх костей обтягивала бледная кожа. Я вернула ладони ему на грудь, как только представилась возможность и провела носом по его маске, возобновляя поцелуй.

Не без помощи Анжа я избавилась от платья, подталкивая архитектора к кровати, и как только он опустился на постель, я села ему на колени, продолжая кусать губы, пока он мял мою грудь, уже обнаженную, через наполовину расстегнутое белье.

Я ласкала его член руками, и он вздрагивал от каждого движения, но нанизывал мои ладони на себя, мыча и впиваясь ногтями в мои бедра. Низ живота ныл от желания, но я растягивала прелюдию, смакуя каждое мгновение, слушая необыкновенную музыку палитры его стонов.

Кажется, еще ни один мужчина не реагировал так. Так девственно чисто, искренне, с изумлением, с полной отдачей. Так, словно к нему никто никогда не прикасался.

Он запрокинул голову, и я покрывала поцелуями его маску и части лица, не прикрытые ей. Он входил пальцами в меня, нависшей над ним, и мои волосы из растрепанной прически мешали и попадали в рот, но нас это не смущало.

Я уже почти кончила от ритмичного рисунка его рук, впиваясь в его губы, зажимая его горячий член между нашими животами, и немалых усилий мне стоило прерваться, чтобы, наконец, слиться с ним воедино.

Я вдавила его ладонями в постель, опрокидывая навзничь, меняя положение. Он все понял, и сперва поддался, закрывая глаза, но затем вдруг янтарные глаза сверкнули, и он ловко перевернул меня на спину, подминая под себя.

И только тогда он вошел в меня, заполняя пустоту, наделяя мир смыслом. Сперва осторожно, медленно, потом набирая обороты, отдаваясь яростному вожделению и ненасытности, урча и вскрикивая, так словно это не я, а он, уже рассыпался звездами в моменты разрядки.

Мы приостанавливались, только чтобы слизать пот друг с друга, переворачиваясь, переплетаясь телами, передавая и перенинимая управление.

Когда он кончил, я чуть не кончила вместе с ним от звука его голоса. Я обвила его конечностями, прижимая к себе, сохраняя тепло, и он, не справляясь с мелкой дрожью, затих, уткнувшись носом мне в ключицу.

Это было нереальным актом для усталого путника, еще час назад не собиравшегося делать ничего из того, что мы вытворяли.

Анж боялся пошевелиться, и сердечный бег выравнивался, возвращая трезвость мышления.

Я почему-то была уверена, что он не сбежит, пусть даже осознает, что зов плоти взял над ним верх, а он ничего не мог с этим поделать.

Я погладила его по голове и поцеловала в влажный от пота висок.

– Я по-прежнему не хочу уходить. Ты позволишь мне остаться?

Надо было сказать и спросить прямо. Довольно игр.

– Да, – выдохнул он, приподнимаясь на локтях.

Янтарные глаза смотрели на меня внимательно. Я прикоснулась к его маске, провела пальцами по тонким губам.

– Мы, как никто другой, заслужили счастливый конец, – мягко улыбнулась я. – И начало новой жизни.

Он взял мою ладонь в свою и поцеловал кисть, прижимая к щеке.

– Мне очень страшно, – признался Анж, – но я готов.

Только сейчас я осознала, что ливень закончился, и в квадрат окна заглядывала полная луна, прорисовывая серебристым светом контуры наших обнаженных тел.

– И я готова. Этот час настал, и мы завоюем мир, вот увидишь.