Моя челюсть отвалилась, и я в недоумении продолжала сидеть за столом. Зачем она врет? Здесь отродясь никого не бывает! Я единственный постоялец в этой богадельне, еще в двух комнатах никто не живет!

– Возможно, вы сделаете для меня исключение и что-нибудь придумаете, – устало, но настойчиво говорил Анж. – Меня устроит, если вы на время уберете хлам из одной из заставленных им комнат, если остальные, действительно, заняты.

Он тоже не верил ей, но сдаваться не собирался. Так держать!

Повисла пауза, и где-то за стеной завывал ветер. Хозяйка ответила не сразу.

– Для этого потребуется время, – по-прежнему неуверенно пожимала плечами она.

– Компенсация за хлопоты ускорит время?

На прилавке оказалась еще монета, и ее муж, до этого не вмешивавшийся в разговор, но околачивающийся поблизости, толкнул ее в бок.

– Что-нибудь придумаем, господин, – кивнула она, косясь на золотые. – Вы не желаете сначала поужинать?

Странствующий архитектор на секунду прикрыл лицо-маску ладонью, и насквозь промокший плащ блеснул, отражая свет масляных ламп. Во всем его облике читалось изнеможение.

Глупая баба!

– Я бы пожелал сперва отдохнуть.

Я уже поднималась со стула, чтобы вмешаться, но хозяйка в тот момент покорно направилась к узкой лестнице, беря в руки подсвечник, верно истолковав настроение гостя. Анж следовал за ней, и я глядела на его прямую спину, облаченную в серебристую от воды ткань плаща.

Я хотела окликнуть его, но слова застряли в горле. Он устал, ему не до меня…

Когда архитектор и его проводница, за которыми наблюдал весь первый этаж таверны, скрылись из виду в пролете, я засеменила за ними, не сдержав беспокойных ног.

От волнения пересохло во рту. Не стоило скрывать, что я здесь!

– В помещении на мансарде вам будет тесно, – продолжала отговаривать постояльца хозяйка, шагающая по прогнившим ступеням. – Мы сможем вынести оттуда ненужные вещи только завтра с утра.

– Я потерплю. Мне они не помешают.

Мне показалось, что на мгновение его прекрасный голос дрогнул. Они продолжали подниматься, она – осторожно, чтобы не сломать лестницу, Анж – медленно, неся седельную сумку, потому что неповоротливая фигура мешала ему пройти.

Как только я взяла волю в кулак, чтобы обвинить хозяйку во лжи, схватившись за деревянные перила, выскочив на помост, летящая фигура человека в маске сбежала вниз и стремительно оказалась у подножия лестницы.

Мы смотрели друг на друга под ропот наблюдателей, и у меня чуть не подкосились коленки.

– Вы, вероятно, запамятовали, что соседняя с моей комната пустует, – произнесла я на одном дыхании, обращаясь к хозяйке, пораженной скорости передвижения незнакомца. – Я была бы вам очень признательна, если бы вы отдали ее моему другу, мсье архитектору.

Глаза женщины буквально вылезли из орбит, но я намеренно не обращала внимания на ее реакцию. От моего категоричного тона, несмотря на вежливость формулировки, она кивнула.

– Можете отдать нам ключ. И принести горячий ужин и бутылку вина. Уверена, мой друг оценит ваше гостеприимство.

Хозяйка медленно, будто в трансе, спускалась с лестницы, минуя нас, по-прежнему стоявших друг напротив друга, а затем отдала ключ со связки.

Анж не дышал, янтарные глаза смотрели на меня чуть ли с ужасом. Кажется, я перестаралась с сюрпризом.

– Тебе надо отдохнуть. Идем в комнату.

Сумка выпала из его рук, разрывая тишину. Прежде чем он рухнул на пол следом за ней, я подхватила его под мышками в нелепых объятиях, чувствуя вес его тела, обжигающее прикосновение ладоней, то ли хватавшихся за меня как за спасительный круг, то ли прижимавших к себе.

– Зачем?.. – выдохнул он. – Зачем?!

В вопросе было и возмущение, и боль, и недоумение. Он дрожал от усталости, его колотило от озноба, но из последних сил он пытался держаться.

Он быстро выпутался из моих рук, возвращая себе равновесие, и невольно отступил на шаг назад, прислоняясь спиной к стене.

– Пересечься в этой богом забытой дыре была очень большая вероятность, – попыталась успокоить архитектора я. – Я рада, что мы встретились, но подробности мы обсудим потом. Пошли.

Анж схватил сумку и паряще, вопреки своему странному состоянию, перешагивал через ступени и поднимался чуть впереди, а я едва сдерживала дебильную радостную улыбку.

Когда я открывала дверь, пальцы дрожали. Анж скользнул внутрь черной тенью, поставил сумку у порога и замер в ожидании.

В кромешной темноте, после того как створка захлопнулась, я видела только призрачный силуэт и горящие зрачки. Квадрат света от грязного окна, залитого дождем, падал на подоконник и часть пола у теплой стены дымохода, но его было недостаточно, чтобы дать очертания остальным фигурам.

Даже белая маска была не белой.

Ладони почему-то вспотели, и я, утопая в волнительном трепете, ждала. Нет, вряд ли он сейчас заключит меня в объятия и поцелует – как это бывает при счастливом воссоединении влюбленных после долгой разлуки.

– Я зажгу свечу, – нашлась я, отступая к столу у окна. – Ты можешь пока переодеться.

В то время как я оглядывалась в поисках спичек или огнива, Анж сбросил плащ – послышался шорох мокрой ткани.

Он не приближался, беззвучно сверля мне взором затылок. Наверное, мне стоит уйти.

Оплывший огарок свечи на блюдце подсвечника вспыхнул, ослепляя, и я невольно зажмурилась. Тени разбежались по углам крохотной комнаты, искажаясь кривыми щупальцами.

– Зачем вы преследуете меня? – наконец молвил Анж, так и не дождавшись моего ухода – я даже с места не сдвинулась, лишь обернулась.

– Я не преследовала… – покачала головой я. – Я просто уехала из замка. Джозеф пытался меня убить, столкнуть с площадки, и меня спасла ваша удавка… Какая ирония. Его последним вопросом было, что за козырь я все это время держала в рукаве…

С губ архитектора сорвался неопределенный вздох.

– Да, треш. Я зацепилась за куст, а его скинула… Я слишком поздно все поняла. Я была такой дурой, когда верила ему…

Я невольно поморщилась, но тут же спохватилась. Зачем я рассказала все это? Тема не подходящая для ночной беседы.

– Я не думал, что все так выйдет. Мне жаль, – после паузы отозвался мужчина в маске. – Возможно, я должен был остаться… Я…

Его прекрасный голос вновь сорвался, и он закрыл лицо руками.

– Все в порядке. Не думай об этом. Тебе нужен отдых, тебе везет на ураганы, я не хочу, чтобы ты простудился…

Я бы продолжила блеять несуразицу, повторяя одно и то же, если бы в дверь не постучали. Анж отпрянул от порога, словно вынырнув из омута, а я, прошествовав мимо него, отворила створку и невозмутимо забрала у хозяйской дочери поднос с едой и бутылкой.

После того, как ужин был поставлен стол, я намеревалась уйти, но едва ладонь коснулись ручки, пальцы архитектора сжали мое запястье.

Это ощутилось как падение в бездну – но со страховкой.

Я невольно ахнула и поддалась на притягивающий жест, отступая обратно к фигуре в центре комнаты, контрастно выделявшейся в бликах одинокой свечи.

Я не могла не положить ему ладони на грудь. Трепыхание в грудной клетке было настолько сильно, что я неосознанно прижала руки крепче, словно не давая сердцу выпрыгнуть.

Рубашка была насквозь промокшей, ледяной, и сам Анж тоже слегка дрожал. Холодные пальцы продолжали держать меня за запястье – так ощутимо, что было даже больно.

– Я не хочу уходить, но, думаю, сейчас не время для объяснений.

Я глядела на него снизу вверх, и белая маска казалась его лицом – настолько я привыкла к его облику, настолько он стал родным, несмотря ни на что.

– Прости, но я не хочу, чтобы ты уходила, – прошептал он, одной рукой касаясь моего лица.

Осторожно, бережно, словно пытаясь запомнить на ощупь.

Когда музыкальные пальцы оказались на губах, я приоткрыла рот, пробуя их на вкус. Анж обомлел, издав звук, похожий на короткий стон, но не отдернул дрожащей ладони. Я более однозначно прошлась кончиком языка по подушечкам пальцев, видя как зрачки архитектора расширились, как он поверхностно дышит, как облизывает губы…