Я первой прервала молчание.

– Анж, ты… вы… вы очень классный, правда. Вы – очень редкий, ценный экземпляр! Я это совершенно искренне говорю, – я прижимала руки к груди, пытаясь вложить в свои слова смысл так, чтобы он точно понял. – Может, конечно, и косноязычно…

Архитектор застыл, и, казалось, даже не дышал. Я не видела его лица – даже губ или глаз, – но жадно ловила каждую деталь, чтобы определить реакцию.

Я сделала осторожный шаг навстречу.

– У меня ощущение, что я знаю вас всю жизнь! Конечно же я заблуждаюсь, но в одном я убеждена – вы очень, очень крутой! Молодой и талантливый, это же так прекрасно!

Он молчал и моргал. Я боялась, что как всегда ляпну что-нибудь не то, но пока что хвалебные оды в адрес архитектора не могли быть интерпретированы в негативном ключе… Остается надеяться, что Анж слушает безмолвно, просто потому что обалдел.

– Что же вы тут делаете – в гребаном замке с сумасшедшими чернокнижниками?! Весь мир будет у ваших ног, вот увидите!

И тут он мне не ответил.

– Можно я вас просто обниму? – на порядок тише и спокойнее молвила я. – Иначе я буду долго говорить, но вы самого главного так и не поймете.

Я осторожно развела руки в стороны в открытом жесте, и человек в маске не возразил – лишь чуть подался вперед, по-прежнему пряча кисти за спиной. Мне достаточно было просто распахнуть объятия – мы и так стояли близко – и прижать его к себе.

Анж был напряжен – как струна, как готовый к прыжку хищник… или как жертва хищника, перед тем, как броситься наутек. Я действовала аккуратно – я сперва только приобняла его за предплечья, сразу ощутив опасение, фонящее от его долговязой фигуры… Я дала понять, что абсолютно ничего страшного от меня ожидать не стоит – и он сам придвинулся ближе, позволяя обвить его руками, кладя ладони на спину.

Я прильнула к нему, транслируя спокойствие. Я уткнулась носом в его грудь – как кошка, которая готова уснуть умиротворенно в колыбели объятий хозяина… Анж старался не дышать. Его сердце колотилось как бешеное, рвясь наружу, вон из грудной клетки – и я уже беспокоилась, что моя затея была не к месту.

Но затем он выдохнул, вдохнул, осторожно, словно боясь спугнуть меня, момент, странное, как мне показалось, непривычное состояние… и начал, наконец, дышать нормально.

Что у него в голове, если он так реагирует?

Он так и не обнял меня в ответ, пускай и его руки сделали невнятную попытку оторваться от торса и деться куда-то еще.

Я отстранилась, заглядывая ему в глаза, держа ладони на предплечьях.

– Спасибо, – почему-то сказал он.

В зрачках промелькнули золотистые блики, его теплое дыхание коснулось моей щеки.

– На здоровье, – улыбнулась я. – Идемте внутрь, уже поздно. Нас наверняка ждут к ужину.

========== 16 ==========

Джозеф за время посиделок за столом ни разу не обратился ко мне, даже, кажется, не посмотрел в мою сторону. Он беседовал, непринужденно и охотно, с графом и Анжем, и второму уделял особенное внимание.

Дьяволу было это свойственно… Делать любимчика центром вселенной – а затем забывать, как только находил нового. Я поймала себя на мысли, что впервые я не реагирую с ревностью или неуютным чувством покинутости – мне было безразлично безразличие мужчины с остроконечной бородой.

Быть может, его демонстративное игнорирование и являлось справедливым наказанием – я, как-никак, спалила большую часть его библиотеки, – однако подобные способы воздействия на меня больше походили на меры жестокого родителя по отношению к непослушному ребенку.

Анж был расслаблен и открыт к диалогу, он будто светился – какое лакомство для того, кто питается чужой энергией! Он часто бросал взгляды на меня через стол – уже не пряча взор, как обычно, из-под опущенных ресниц, а прямо и открыто.

Иногда я даже успевала поймать момент, и когда наши глаза встречались, и улыбалась ему. Я любовалась им, он и вправду был хорош.

Мне казалось, я всю жизнь готова провести вот так – в уединении и покое, с беседой с тем, кто говорит на моем языке, с ежедневными ритуалами ночных трапез в зале, с дневным ребячеством в компании Йонаса… Но что-то подсказывало мне, ничто не длится вечно. Даже здесь, в замке.

Дьявол и Анж нашли уже много общих тем; за последние дни, пока я занималась своими делами, Джозеф успел расположить к себе странствующего архитектора, если тот, оказывается, делал ему расклад на таро.

Обычно этим занималась я… Но мне было любопытно. Я слушала, не вмешиваясь, как трое мужчин (Владен периодически вставлял свои комментарии и вопросы с подковыркой) дискутировали над тринадцатым старшим арканом.

– Если вы ждали, что карты покажут текущее положение вещей в замке, – рассуждал владыка, – то Смерть здесь – фоновый лейтмотив. Не нужно воспринимать так буквально.

– А еще перевернутый Дьявол с Луной и Любовниками, – хохотал Джозеф, – куда буквальнее! Я люблю эти карты, они всегда меня веселят.

Местная колода была, действительно, необычной. Красивой, черно-белой, с множеством смыслов и деталей, незаметных невооруженным взглядом, мрачная, но прекрасная. Со своим характером – порой деликатным, порой жестким, игривым и ироничным.

Смерть, Дьявол и Луна сидят за столом. Осталось определить, кто любовники. От мысли, что вампир втихую наведывается к Дьяволу по ночам, и они, влюбленные, летают, обратившись в летучих мышей, мне стало смешно.

– Аркан смерти, как правило, не означает ничего плохого, – согласился с владыкой Анж. – Я уже не раз ссылался на огромное количество разных культур и верований, в которых смерти отводили очень важную, священную роль.

– Венецианские некрофилы, про которых вы рассказывали, к ним относятся? – с упоением парировал Дьявол. – Они бы обрадовались такому раскладу, ну а я что-то не особо рад.

Облачко пробежало по лицу (маске) гостя. Нечто, упомянутое Джозефом, явно не вызвало приятных воспоминаний, я буквально увидела, как резко настроение архитектора с возвышенного переменилось на подавленное.

Умеет же Джозеф набросить дерьма на вентилятор!

– Смерть – это конец старого и начало чего-то нового, – подала голос я впервые за весь вечер. – Перерождение, если хотите. Смерть тому, что и так должно было умереть.

Анж гадал ему вчера, до того, как я устроила пожар. Быть может, все до банальности просто?

– Да, ты права, – отозвался Джозеф, царапнув меня взглядом черных глаз. – А что и так мертво, умереть не может.

– А жаль, – вздохнул владыка, изображая зевок. – Я бы умер разок, иногда так скучно… Прошу, довольно этих диалогов о таро и будущем. Мсье архитектор, сыграйте же на скрипке, я до сих пор не дождался от вас обещанной музыки!

Анж ответил не сразу.

– Прошу меня простить, владыка, но прямо сейчас я не в лучшей форме, чтобы удовлетворить вашу просьбу. Надеюсь, вы позволите мне отложить скрипку до завтра, не хочу огорчить вас несовершенной игрой.

Янтарные глаза смотрели куда-то на пустые приборы, кисти рук были спрятаны под стол: я была готова поспорить, он нервно сжимал пальцы – как в моменты особого эмоционального напряжения или негодования.

Дьявол его задел!

– Очень жаль, – поджал губы граф. – Вы заставляете меня ждать. Но имейте в виду, даже хорошо разогретый аппетит может обернуться потерей интереса.

========== 17 ==========

– Это не то, что вы подумали! – выпалила я, оборачиваясь на вошедшего в конюшню человека в маске.

Под потолком постройки с деревянной балки свисала петля, я с энтузиазмом ее вязала, пока в один момент не заметила, что в конюшне я не одна.

Он был в дорожном плаще, единственной, я полагаю, теплой вещи, а ночью во дворе достаточно морозно… Выражение лица архитектора, как и обычно, оставалось только угадывать, и даже по движению долговязой фигуры невозможно было определить, о чем он думает.