Даше я написала, что только пришла домой, чтобы она не волновалась. Начинался сильный дождь, но домой мне не хотелось. Мне хотелось увидеть и обнять Матвея, но ни первого ни второго я сделать не могла. Дура! Зачем вообще поплелась за этим Синициным? Нужно было сидеть, привязать себя и не двигаться с места. Но разве я могла подумать, что он додумается сказать это вслух? Признаться во всем мне, зная, что я сестра той, кому он, скорее всего, говорил тоже самое? Нет, я и подумать не могла.⠀ ⠀

Я снова набрала его номер. «Вызываемый вами абонент выключен или находится вне…» — дослушивать я не стала, слова ранили в самое сердце. Значит он получил все мои сообщения и я так ему надоела, что он попросту выключил телефон. Взяв мобильный в руку, я проверила свои сообщения Отправила еще несколько ему, но ни одно из них не дошло до Матвея. Все верно, он не хотел со мной общаться.⠀ ⠀

Я не помнила, как долго сидела под калиткой их дома, лишь чувствовала, как продрогла, как одежда липла к телу, а дождь все не переставал. Телефон вскоре разрядился, а следом за ним разрядилась и я. Сил, чтобы вставать и идти домой не было, точно также, как и не было сил, чтобы думать. Закрыв глаза, я откинула голову назад, поднося лицо дождю. Я была готова сидеть так бесконечно долго, пока в лицо мне не ударил яркий свет фар.⠀ ⠀

— Это ты, — прошептала я, а после отключилась. От холода мой организм решил спрятаться потерей сознания и может это мне помогло.⠀ ⠀ ⠀

Очнулась я уже в кровати и судя по запаху горячего шоколада, в своей собственной постели. Нахмурившись я простонала от резкой головной боли, которая настигнула меня, стоило мне прийти в себя. Глаз я не открывала, поэтому даже представить страшно, как сейчас выглядела со стороны. Чувствовала себя паршиво, всю знобило, в горле жгло и казалось, что даже говорить не смогу. Перед глазами я снова видела этот чертов вечер, когда в мою жизнь снова вмешались, а я как дурочка пошла на поводу и не помешала. Что тогда, что сейчас. Я ведь могла рассказать тогда все отцу, он бы наказал Маринку, а я бы поехала в город на те соревнования. Но ведь я так не сделала, вед любила эту дуреху, хоть и ненавидела до мозга костей. Я ведь могла оставить и никуда не пойти, остаться сидеть и болтать с очередной подружкой дуралея Пашки, который пропал неизвестно куда. Могла же, но вместо этого пошла за ним, сама не знаю почему.⠀ ⠀

Открыв глаза, я снова съежилась от боли. На этот раз болели глаза, они начали слезиться и я все видела словно через пакет или запотевшие очки. Так себе картинка, надо признать.⠀ ⠀

— … нет, пневмонии нет, но могла бы быть, если бы этот молодой человек нашел ее хоть на десять минут позже, — услышала я незнакомый голос. По всей видимости врач, ведь аромат шоколада, моего любимого, смешивался с запахом лекарств, а его я на дух не переносила. ⠀ ⠀

Молодой человек? Нет, будь умной, это точно не Матвей. Ему характер не позволит вот так вот заявиться сюда, зная, что, возможно, мне интересен другой парень. Да, я могу признать, что Сережа мне нравился, но не более. Он обычный, симпатичный парень, каких в целом мире пруд пруди, а вот Матвей особенный. У кого же еще есть такая привычка, как игнорирования моего имени всю мою сознательную жизнь? Кто еще так сильно любит обниматься, от кого еще так вкусно пахнет? Я еще никогда так сильно не скучала по его объятьям, как сейчас. Без них было холодно и даже теплый плед не спасал. В мире миллиарды людей, но среди них есть лишь один, который сможет излечить любую болезнь лишь своим присутствием; который будет заставлять чувствовать себя чувствовать себя мотыльком, вечно пархающим над огнем; который никогда не отвернется от тебя, даже если ты сама будешь просить об этом. И я сейчас говорю не о родителях, я говорю о нем. О том, что ушел и, скорее всего, вряд ли вернется ко мне, даже если я ноги разобью в кровь. Даже если буду звать до боли в горле, до потери голоса и сознания…⠀ ⠀

Такие как он, всегда следуют своим принципам.⠀ ⠀

— … ей необходим покой, — бормотал голос, владельца которого я никак не могла разглядеть. — список лекарств я написал, больше теплой жидкости и пусть полежит денек-второй, отдохнет. Я зайду к вам завтра вечером после работы, к этому времени ей должно быть легче. ⠀ ⠀

— Какой легче? У моей дочери ангина. Ее у нее никогда не было, — громко произнесла мать, отчего я снова заерзала на кровати и она, кажется, это услышали, потому что следующую часть разговора я не слышала. Они дружно вышли за дверь, оставляя меня в комнате, как мне казалось в одиночестве. Но это было не так. Мой компьютерный стул едва заметно качался, такое бывало, когда на нем кто-то сидел и слегка раскачивался вперед-назад.⠀ ⠀

Я постаралась снова открыть глаза, это вышло, и видела я уже намного лучше. Вот только головная боль не отступала и я хотела позвать мать и попросить таблетку, но пока терпела. В комнате было почти темно, горела лишь моя настольная лампа и ночник на подоконнике. На стуле, как я и полагала, кто-то сидел, точнее я знала, кому принадлежала эта черная толстовка. Старая и затасканная до дыр, но этот гад ее никогда в жизни не выбросит. Говорит, что это подарок, а подарки нужно использовать по максимуму.⠀ ⠀

— Ты меня напугала, — услышала я. Это был Яровой. Сережа Яровой и вот его я никогда не ожидала увидеть и услышать в такой момент.⠀ ⠀

Хотелось спросить, что он тут делал, но в горле саднило, а парень будто сам знал, какие вопросы меня терзали. Он поднялся, сел на край моей кровати. Сидел близко, так близко, что я чувствовала жар его тела и холодную уличную прохладу, аромат дождя, сырой травы и цветочные духи Розы. ⠀ ⠀

— Я ведь не поверил, когда Дашка сказала, что ты дома. Я видел, как ты бежала. Домой так не бегут. Я сказал Даше, что поеду съезжу к тебе, а она пусть разбирается с продуктами, Розу оставил ей в помощь. А сам поехал к нему домой и увидел тебя там. Знаешь, как мне страшно стало, когда ты сознание потеряла? — его голос слегка дрогнул. — мне бы голову открутили за тебя. И он в первую очередь. Да, вы поцапались, но он же любит тебя. Сильно любит, а ты его, раз сидела в такую дурную погоду под его калиткой как верная собачонка и ждала, когда он придет и впустит тебя. Но он бы не впустил тебя, Карин. Он уехал в город, сам мне писал. Сказал, что там дела и вернется как только все решит.⠀ ⠀

Я слушала его и на словах о Матвее закрыла глаза. Нет, он не мог меня бросить тут одну. Хотя нет, почему же. Мог. Лисин не терпит две вещи — юридическую волокиту, в которую его хочет втянуть отец, и предательство. И если первое он со мной игнорировал, то на второе закрыть глаза не мог.⠀ ⠀

— Пусть он побудет там, Карин. Остынет, успокоится, а когда вернется, я лично его притащу сюда, и вы поговорите, хорошо? — я едва заметно кивнула. — а теперь отдыхай, а я тут посижу. Там теть Вика, а я ее в таком настроении жуть как боюсь.⠀ ⠀

Я чувствовала, что он всеми силами пытался меня взбодрить, развеселить, но мне было не до смеха. Головная боль не прекращалась, в горле саднило, начинался насморк, а его я ненавидела. В такие моменты чувствовала себя тем мужичком из рекламы с опухшим красным носом и постоянным желанием чихнуть. К моему удивлению спать мне не хотелось, но вот лежать и ничего не делать очень даже. Завернувшись в плед, я обнаружила, что лежу в своей кигуруми с оленьими ушками на голове. В ней было тепло и мягко. Купила я ее совершенно случайно, опять же с подачи Матвея и его желания называть меня лишь Бэмби и никак иначе. Мы увидели ее в каком-то магазине совершенно случайно, точнее сначала я увидела кигуруми розовой пантеры, а потом только олененка. Матвей купил себе волчью, что смотрелось слишком мило в комплекте с моей оленьей шкуркой. У меня даже фото в телефоне осталось, помнится и видео тоже было. Телефон? Черт, совсем о нем забыла. Он же, вероятно сломался, да и рядом нигде его не видела. Неужели остался у дома Лисиных ?⠀ ⠀

— Твой телефон завтра в ремонт заброшу, вроде восстановлению подлежит, — произнес Яровой, будто прочитав мои мысли. В очередной раз. И это начинало пугало. Мало ли, может он действительно телепат и как-то пробирается в голову к людям?⠀ ⠀