— Наконец-то, думал помру там, — протянул я, выходя из автобуса. Мы остановились на переулке — ни остановки, ни скамейки, ничего. Неплохое начало.

— Приехали, — довольно улыбнулся Макс, смотря на куда-то в сторону. Повернувшись я ахнул, в пяти метрах от нас стоял знак «Прохоровка», а позади виднелись неплохие кирпичные коттеджи и даже несколько трехэтажных квартирных домов можно было разглядеть. Но это было далеко, до этого нам нужно было дойти пешком, как я полагал.

— Ты чего такой счастливый? — не удержавшись, спросил я.

— У меня был выбор: лето у бабули или в спортивном лагере с упором на военное дело, — усмехнулся Макс. — Я лучше с бабулей грядки прополю и на речке поплаваю, чем маршировать и кросс бежать.

Рассмеявшись его словам, я кивнул. Сам бы выбрал первый вариант, в сравнении со вторым он не так плох. Взяв сумку другой рукой, я пошел следом за Максом, который, надо признать, двигался уверенно. Естественно, он ведь знал, куда идти.

Мы перешли дорогу и направились по обочине в сторону знака с названием деревни. Я шел молча, следовал за другом и осматривался по сторонам. Здесь во всяком случае красиво, хоть пейзаж радует. Я уж подумал, что жизнь налаживается, пока не увидел церковь, а в метрах тридцати от нее кладбище. Это определенно не те места, с которых следует начинать знакомство с деревней. Определенно.

— Мы сейчас идем по улице Юбилейной, — начал Максим, улыбаясь. Он точно был счастлив тому, что вырвался сюда, а не попал в тот лагерь. — Слева от нас старый парк, а справа переулок Дорожный с церквушкой и кладбищем, ну думаю, ты уже заметил, — усмехнулся он.

Ничего не говоря, я лишь кивнул его словам. Как же! Не заметишь такое! Стоит тут глаза мазолит, не церковь, а замок каокй-то. На самом деле церковь была красивой и, судя по всему старой. Она была небольшой, белокаменной с блестящими на солнце куполами, на которые было слишком больно смотреть, так ярко они светились слишком ярко. Окна не были витражными, самыми простыми, но это даже было лучше. Что-то было в этом месте такого, что приковало мой взгляд. Может то, что вокруг было слишком много зелени — деревьев, кустов, травы — и это все опьяняло меня. За церквушкой, как я и видел, было кладбище большое и, скорее всего, рабочее. Туда я точно не хотел бы попасть.

— Переулок Водный, — словно экскурсовод произнес Макс, показывая налево. Я был приятно удивлен, как новенькие коттеджи стоят рядом со старенькими избушками, которые, кажется, вот-вот рухнут. Где-то были высокие кирпичные заборы, где-то обычные деревянные или просто натянула сетка. Колоритненько!

— Зачем мне знать, что как называется? — спросил я, едва поспевая за другом. — Тут есть указатели, не потеряюсь.

— Улица Зеленая, нам сюда, — отмахиваясь от моего вопроса, продолжил Максим.

Нахмурившись, я следом за ним снова перебежал дорогу. Судя по всему, мы приближались к дому бабушки Макса, потому что он снова ускорил шаг и ловко свернул на улицу Зеленую. Я ведь правильно запомнил название?

На углу улицы стоял небольшой ларек, Макс купил нам новую бутылку воды. Холодную. Мы ее быстро выпили, бросили в ведро с мусорок и продолжили идти. Надо признать, улица была длинной, я не видел ее конца. Лишь в саомм конце что-то зеленело и было много желтого. Поля? Или я перегрелся и уже вижу горизонт в желтых красках? По обе стороны от нас были построены дома — большие и маленькие, играли и звонко смеялись дети, было довольно много машин, что в край меня удивило. И почему я решил, что тут все так плохо? И, если есть такие дома, то, скорее всего и интернет есть. Точно.

— Ты ведь меня обманул, с тем, что тут сети никакой, — усмехнулся я, поравнявшись с другом.

— Вообще-то нет, — ответил Макс. — тут сеть и правда хреново ловит, во всяком случае, с твоим оператором могут быть проблемы. Тут его вышки нет. А интернет… только сетевой, мобильный тоже никудышный, — я удивился, ведь раньше таких слов, вроде «никудышный» от Макса я не слышал. Никогда. Это воздух местный на него так влияет или воды ил ларька?

— А твоя бабуля провела интернет? — спросил я, взяв сумку в другую руку.

— Она провела себе воду, свет и газ. Завела кур и козу, но не интернет, — засмеялся Макс.

— Настоящая бабуля, — проворчал я, оборачиваясь. Мы прошли уже большую часть улицы и ларек, в котором мы брали воду, уже слишком далеко от нас. — Нам долго еще идти?

— Пришли, — почти сразу же после моих слов, воскликнул Макс.

Он подошел к невысокому деревянному забору, не разваленному, а крепкому, могу сказать, что он почти новый. Около калитки была раскинута клуба с цветами, из которых я узнал два куста красных роз. Насыщенных таких. В городе таких я не видел, лишь в цветочных ларьках, но они там дорогие, заразы. Она плелась по забору и воздух пропах ею. Макс открыл калитку, мы прошли внутрь и нас сразу же встретил пес — большой, черный и с безумно длинной шерстью. Он лаял и вовсе не желал впускать нас дальше, подбежал к Максу, несколько секунд недобро смотрел на него, а после упал в ноги и начинал скулить.

— Я тоже соскучился, Галчонок, — улыбнулся Макс, бросая на траву свой рюкзак и сумку.

Друг наклонился и начинал гладить собаку, что-то бормоча себе под нос. В это время я решил осмотреть дом внимательнее. Он вовсе не такой, какими я его себе представлял. Средних размеров, из старого кирпича с большими окнами с передней стороны дома. Около входной двери тоже есть два окна, но они закрыты светлыми занавесками и понять, что внутри, довольно сложно. Помимо дома на участке есть еще постройки три небольших и деревянных. Слышал как кричали куры и, возможно, гуси — я всегда путал гусей и уток. Напротив дома небольшой сад с фруктовыми деревьями и несколькими ведрами с водой. Между деревьями деревянный столик и четыре стула. Небольшой низенький заборчик ограждал этот сад от основного участка, на кольях забора висела чистая стеклянная и металлическая посуда. Вот, это уже ближе к той реальности, которую я себе придумал.

— Батюшки, Максимочка, — услышал я и повернулся к той стороне дома, которую рассмотреть еще не успел. Из-за дома в темно-зеленом халате и с платком на голове вышла бабушка, по всей видимости Макса. Она наспех вытирала руки полотенцем, улыбалась и быстрой и уверенной походной, прихрамывая на правую ногу, двигалась в нашу сторону. — Твой отец меня перепугал до смерти, будь он неладен! Начал бубнеть про машину, какую-то царапину и про то, шо мой любимый внучек погостит у меня все лето. Так шо я ничего не поняла, только то, что ты приезжаешь… ой, а кто этот юноша? — заметив меня, спросила она. Надо признать, голос у нее приятный. Такой добрый, как у старушки из какой-то сказки.

— Да, бабуль, — улыбнулся Макс, подходя к женщине и обнимая ее. — А это Синица, то есть Сережа Синицын, мой друг. Будет помогать мне справляться с твоими грядками и козами, — от услышанного меня немного перекосило, но вида постарался не подавать.

— Здравствуйте, — кивнул я, слегка улыбаясь.

— Батюшки родные, Сереженька, ты ж совсем худенький. Кожа да скелет. Вон светишься весь, как мои банки на солнце, — начала лепетать она, и тут я понял, что действительно проголодался. Последнее, что я ел — несколько бутербродов с огурцом и колбасой в половину третьего ночи в полусонном состоянии. А сейчас почти полдень, а у меня живот скручивает от одного лишь упоминания о еде. — Пойдемте, родненькие, я вас покормлю.

— А что в меню, бабуль? — спросил Макс, поднимая свою сумку и рюкзак с травы. Собака по-прежнему лежала рядом с его вещами, оскалившись, язык свисал и его кончик касался травы, но ее, кажется, это не волновало.

— Борщик с мясцом, картошечку сварила с укропчиком, як ты любишь, — ответила бабушка, сжимая полотенце руками. — и пирожки с вишней. Вишни в этом году тьма тьмуща, рви не хочу. Уже компот закатала, варенье, а она все плодится и плодится, сил моих нет.

От ее слов про пирожки стало совсем плохо, я снова вспомнил свой сон. Не самый приятный, надо сказать. Улыбнувшись, пошел следом за Максом, снял кроссовки на крыльце, поставил их в сторону, а после прошел в дом. Мы оказались в небольшой комнате с высоким шкафом и зеркалом, после, по всей видимости, попали в гостиную, а далее оказались в комнате с кроватью, столом и шкафом для одежды.