Женщина смотрела на него, стоящего на коленях, сверху вниз, и во взгляде её не было ни капли теплоты и человечности. Только холод. Заглянув в эти глаза, Каллен ужаснулся.

— Кто ты? — он её не знал. — Где мои товарищи?

Женщина засмеялась сладко-ядовитым смехом и в тот же миг превратилась в демоницу.

— Я покажу тебе, — соблазнительно шепнула она.

Образы друзей заполнили разум Каллена. Они с ним разговаривали, звали его пойти с ними. Когда храмовник замешкался, не зная, что ответить, их тела вдруг выгнулись, как лук, и задёргались в судорогах. Каллен в ужасе отпрянул. Шея Бевала неестественно согнулась, кости затрещали, кровь Эннлайс вырвалась из её рта, потекла из глаз, а Фэррис корчился на полу, как марионетка с оборванными нитями. Его кровь вздувалась и мучила Фэрриса, точно превратилась в яд. Он страдал. Они страдали.

Они умерли. Все погибли. Их больше нет.

— Хватит! — вскричал Каллен, и видение исчезло.

Перед ним стояла женщина — его мать. Он дома, с семьёй. Мать с нежностью протягивала к нему руки, шептала успокаивающие слова, уговаривала не плакать. Каллен изо всех сил потянулся к этим рукам, но лишь в замешательстве наткнулся на барьер.

Женщина издевательски рассмеялась. Заботливое лицо исказила гримаса насмешки.

— Хочешь посмотреть ещё? — шепнул тот же ядовитый голос.

Снова Бевал умирает. Эннлайс кричит. Близко? Далеко. В зале Истязаний? Нет. Рядом. Фэррис падает. Всё исчезает.

— Миа?

На Каллена обеспокоенно смотрела его старшая сестра.

— Каллен…

— Нет… нет! Уходи! — вскричал он.

— Каллен, зачем ты мучаешь себя? — жалостливо спросила женщина голосом Мии. — Открой дверь. Впусти меня, и всё закончится.

Уходи, демон!

Каллен зажмурился и снова торопливо начал читать молитву:

— «Создатель, хоть меня окружает тьма, я пребуду в свете…»

Вкрадчивый голос продолжал нараспев звучать в голове:

— Ты не любишь меня, Каллен? Почему ты отталкиваешь меня?

— «…я вынесу бурю. Я выстою. То, что создал Ты, не в силах никто сокрушить»[1]

— Ты хочешь посмотреть ещё раз? Ты не сдашься?

Бевал! Фэррис! Эннлайс!

***

В надёжно закрытую дверь кто-то скрёбся. По коридору снаружи разносились множественные шаги, раздавались шипение, вой и скрежетание. Элисса прижалась к стене рядом с дверью, держа наготове меч. Капля крови текла из-под её рукава, исчезая под кожаной перчаткой. Мабари принюхивался к её ранам и беспокойно поскуливал.

— Всё нормально, Чейз. Царапина, — успокоила она пса, позволив себе отвлечься на пару мгновений от двери и ласково потрепать его меж ушей.

Мабари от удовольствия высунул язык. Его прежде гладкая шерсть свалялась и кое-где всё ещё пахла палёным, несмотря на то, что Морриган охладила места ожогов.

— Кто нормально, а кто едва на ногах стоит, — прокомментировал Алистер, тяжело привалившись к стене, но тоже с мечом наготове.

— Тебе очень больно? — спросила Элисса, глядя на изнурённый вид Стража.

Способности храмовника требовали невероятной сосредоточенности и усилий, а Алистер применил их за сегодня бессчётное число раз. Он взглянул на сплошь исцарапанную и потрёпанную Элиссу. Её щёки алели от множества мелких порезов, а лёд всё ещё свисал сосульками с волос, с ресниц не сошёл иней. Она тоже, несмотря на слова, вовсе не была в порядке.

— А, нет. Это я так… взбодриться, — поспешил заверить он, — а то уж слишком зловещие звуки снаружи.

— Если бы те маги восстали со всеми способностями, вряд ли бы их остановила закрытая дверь, правильно? Скорее всего, они просто марионетки в руках того парящего ужаса.

— Разумно мыслишь. Только что-то подсказывает мне, что те маги были не единственными малефикарами. Откуда они вообще тут взялись в таком количестве? Круг ничего не напутал в обучении? — Алистер обернулся на Винн, которая в это время исцеляла рану Лелианы.

— Не всех магов крови можно распознать с виду, — пояснила чародейка. — Некоторые ухитряются постичь запретное искусство и годами это скрывать, а некоторые обращаются к нему в критический момент. Такой как этот. Возможно, если бы не Ульдред и не тот факт, что храмовники закрыли башню и ждут Право, здесь бы никогда не появилось столько магов крови и одержимых. Отчаянные обстоятельства порой вынуждают идти на отчаянные и неоправданные меры.

Элисса оказалась в замешательстве. Она думала, что их основные враги — демоны и одержимые, а выживших магов надо защитить. Некоторых они нашли — прячущихся и напуганных настолько, что они отказывались покидать свои убежища, пока тут бродит хоть один демон. Находили они и усмирённых, которые в своей холодной безмятежности просто не знали, куда им идти и что делать. Винн их всех отправляла на первый этаж к чародеям, что присматривали за детьми.

Были и другие маги. Они нападали на всех без разбора. Один чародей прокричал, что Ульдред обещал им свободу, чего никогда не дадут храмовники, и едва не убил Лелиану, которая целилась в него из лука. Алистер вовремя рассеял его заклинание, а подскочившая Элисса проткнула клинком.

Ульдред поднял мятеж, надеясь на поддержку Логэйна. Даже Стражам было трудно поверить, что их враг замешан и здесь. Однако то, что натворил Логэйн при Остагаре, запустило цепь очень плохих событий, которые грозили погубить весь Ферелден, и Элисса не могла ему этого простить.

Их последняя стычка с магами крови едва не закончилась плачевно и во многом из-за неё. Элисса слышала, как маги говорили об Ульдреде, осуждали «то, чем он стал», винили его в произошедшем. Одна женщина, на вид совсем молодая, почти плакала, вспоминая, скольких знакомых ей магов она убила из-за него, а ведь всего лишь хотела обрести свободу от храмовников. Элисса приняла решение с ними поговорить и вышла из засады, но слушать они не пожелали. Для малефикара в этом мире только один приговор, и они это знали, потому, даже не услышав просьбу о диалоге, в отчаянии создали своими заклинаниями огненную бурю.

Алистер был бессилен против сотворённого заклинания такой мощи. Морриган и Винн объединёнными усилиями сумели противопоставить огню лёд. Схватка двух стихий сотрясла стены и потолок большого зала, бывшего когда-то местной часовней и теперь едва не разваливавшегося на части. Когда лёд стал теснить потухающий огонь, Элисса бросилась в бушующую метель, чтобы добраться до магов, пока те не сотворили новое заклятье.

Ледяные осколки царапали ей лицо, а кровь застывала на поверхности ран. Было больно, однако метель уже затухала, так что идти можно. Один из магов не ожидал, что из снежной завесы на них кто-то выскочит, и тут же упал с рассечённой грудью. Второй только успел отшатнуться и неуклюже метнуть слабую молнию, от которой его противница увернулась. Он пал от стрелы, пущенной Лелианой, едва утихла метель.

Стэн сражался с женщиной-магом на противоположном конце зала. Ему помогал Алистер, рассеивая готовящиеся заклинания. Магесса вытянула вперёд руку и сжала её в кулак, отчего Алистер вдруг упал на колени и выронил меч, схватившись за запястье, словно оно готово взорваться на тысячу кусочков плоти. Тогда-то все и поняли, что перед ними малефикары. Стэн вовремя подскочил и огромным мечом почти разрубил противницу надвое.

Элисса сбивала щитом летящие в неё камни. Она на миг затаилась за опрокинутой статуей, чтобы сделать быстрый рывок к врагу, но это оказалось ошибкой. Получив нужную секунду малефикар, сотворил заклинание, и шум боя прорезали крики Элиссы. Её тело задёргалось в конвульсиях, а кровь будто закипала в венах и в противовес недавнему льду жгла её изнутри. Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Элисса рухнула на холодный пол, дрожа всем телом и чувствуя, как капли пота и крови с её лица капают на каменные осколки. Маг, что сотворил с ней такое, вопил и пытался сбросить со своей руки мабари. Даже огонь не сумел заставить пса отпустить врага. Чейз злобно зарычал от боли и сомкнул челюсти на хрупком человеческом запястье, окончательно его откусив. Истошные крики мага оборвали стрела Лелианы и пущенный Элиссой нож. Бой был окончен.