Мрачные стены узкой камеры. Тусклые блики факела на сыром полу. Тупая непрекращающаяся боль в запястьях, острая — в шрамах на спине. Тяжёлый, как кандалы, воздух и иссушенное горло. Крики, которыми ещё недавно стонал камень, стихли.

Латы стражников проскрежетали мимо камеры несколько раз за сегодня — чаще, чем обычно. И тихие шаги мягких сапогов. Узник мог узнать их даже с полуопущенными веками в темноте. Это он спустился в подземелье. В последние недели он делал это постоянно, вне себя от гнева и досады. После этого крики за стенами звучали особенно отчаянней и громче.

Узник не знал, умер ли кто-то. Тел не выносили. Порой стражники болтали, что «приказа о казни» не было, а потому их господин мог только сдерживаться и выпускать свою досаду на том, чью жизнь ему сохранить не приказывали.

Слушая разговоры стражников, узник многое узнавал о происходящем снаружи. Они удивительно разговорчивы, когда думают, что их никто не слышит. Некоторые известия радовали узника, но не радовали врага. После них его мучитель был особенно жесток и даже не подозревал, что таким образом давал своей жертве надежду. Кандалы, которые истёрли запястья в кровь, ненадолго переставали казаться тяжёлыми, и узник мог встать. Ещё не всё потеряно.

Мучители удивлялись его стойкости. Иногда в их словах проступало уважение, но тут же сменялось насмешкой и новым ударом кнута. Узник знал, что его всё ещё считали опасным, а потому не подходили близко к прутьям камеры поодиночке. Они правы. Надежда есть.

— Видишь ключики?

Тюремщик покручивал на пальце кольцо с двумя ключами. Сегодня он сторожил эту камеру один и изнывал от скуки. Он взял в другую руку факел и получше осветил то, что показывал.

— Это от твоей свободы, но ты её не получишь. Тэйрн Хоу не велит. Вряд ли ты когда-нибудь отсюда выберешься. Я даже почти сочувствую тебе.

Тюремщик не сочувствовал. Его забавляло щекотать нервы узнику, обречённому однажды умереть в этой камере, но тот ни разу не поддался провокации. Тогда тюремщик подходил ближе и останавливался ровно перед чертой, до которой узник мог дотянуться и начинал снова. Один шаг. Подойди он ближе всего на шаг…

Дверь подземелья скрипнула. Снова скрежет лат и тяжёлая поступь нескольких человек. Но тюремщик не обрадовался смене караула…

— Эй! А вы ещё кто? Вам сюда…

… и выступил вперёд.

Всё произошло внезапно. Едва Серые Стражи с соратниками успели взяться за мечи, чтобы обезвредить солдата, как кто-то схватил его за шею из-за прутьев решетки. Стражи только удивлённо смотрели, как солдат задыхался, пытался освободиться, но через несколько долгих мгновений затих со свёрнутой шеей и мешком повалился на пол. Факел откатился в сторону, ключи с мелким звоном ударились об камень и были тут же утащены в темноту тесной темницы.

Все переглянулись, но не сдвинулись с места, и только звук упавших кандалов и скрипнувшая дверь камеры сказали, что узник наконец вернул себе свободу.

— Благодарю за переполох, незнакомцы. Я дни напролёт ждал такой возможности, — отозвался он хриплым из-за пересохшего горла голосом.

Зевран напрягся и приготовился выхватить кинжалы, но бывший узник не собирался на них нападать, никаких ловушек не было видно, и только упавший факел нетерпеливо потрескивал в темноте.

Морриган наколдовала парящий в воздухе светящийся шар, и все смогли рассмотреть незнакомца. Рубцы незаживших ран легли шрамами по всему телу. Запястья походили на кровавое месиво, на лице отёки, а кожа обвисла от худобы. Вокруг серых глаз залегла сетка глубоких морщин, но вряд ли узник был очень стар — тёмные спутавшиеся волосы и обрубленная борода ещё не поседели. Рубашка, неизвестно какого цвета, была разорвана на спине в клочья и висела высохшей багровой коркой. Ногти на босых ногах и руках темнели от крови, пальцы слегка подрагивали и плохо слушались, одно колено готово вот-вот подогнуться.

Но несмотря на раны, этот человек смог убить тюремщика и освободиться.

— Простите, у нас нет с собой лекарств, — тихо сказала Элисса.

— Я и не рассчитывал, — улыбнулся он уголком рта с запекшимся кровоподтёком. — В любом случае, я благодарен вам и… Алистер, это ты?

Все удивлённо посмотрели на Стража. Он на миг растерялся, а потом в свете магического шара вгляделся в лицо незнакомца, почти скрытое сосульками упавших волос.

— Погодите, я вас знаю. Вы были на моём Посвящении, — пробормотал он, а после расцвёл в улыбке. — Элисса, он один из нас. Страж из Орлея… из Джейдера? Монтсиммара? Боюсь, я не запомнил ваше имя, — виновато почесал затылок Алистер.

— Я Риордан, — незнакомец вежливо склонил голову в приветствии. — Старший Серый Страж Джейдера, но родился и вырос в Ферелдене, и, несмотря на всё, я рад вернуться домой.

— Элисса Кусланд, — представилась в ответ она.

— Знаю. Дункан писал о тебе, — улыбнулся Риордан. — Я рад бы продолжить наше знакомство, но лучше найти для этого более подходящее место. Я жестоко ошибся, когда решил, будто Логэйн не знает, кто я такой. Но было уже поздно. Я оказался здесь, в руках Хоу. С чем бы вы ни пришли сюда, нам лучше здесь не задерживаться.

Элисса покачала головой.

— Мы должны найти Хоу. Это важно.

— Эрл Эамон знает, зачем мы здесь. Если вам некуда пойти, можете остановиться в его поместье, он поможет вам, — сказал Алистер.

— Что ж, с радостью воспользуюсь предложением. Но я слышал крики многих в этих подвалах. Я не единственный, на ком Хоу срывает зло.

Элисса почувствовала, как позади напряглась Лелиана. Она могла говорить, что пережила это, но эти подземелья… такие раны не исцеляются никогда.

— Мы попробуем помочь всем, кому сможем, — кивнула Элисса. — Лелиана, сможешь вывести отсюда Риордана?

— Дорогу я запомнила, — ответила она. — Но его вид точно привлечёт внимание.

Элисса на миг задумалась, а потом указала на распростёртого на полу тюремщика.

— Риордан, наденьте его доспехи. Хоть какая-то маскировка. Лелиана, проводи его до поместья Эамона. Если мы к тому времени не вернёмся, наблюдай за замком снаружи, — Элисса сделала медленный вдох и выдох. — А мы идём дальше…

Риордан не знал, что ждало их в глубине подземелья, но рассказал, что знал. Только некоторые солдаты Хоу имели разрешение сюда входить, эти темницы, помимо прочих, хранили и особо «ценных узников». Кем бы те ни были, их охраняли только самые преданные Хоу люди, которых не смущали никакие творящиеся в этих застенках ужасы. И сам Рендон Хоу сейчас тоже был внизу.

— Мы идём к змее прямо в пасть, а ты отослала из отряда одного человека, — сказала Морриган, но ни осуждения, ни насмешки в её голосе не было.

— Лелиану пытали в этих темницах. Я не хочу, чтобы она заново пережила те воспоминания. К тому же Риордан ранен, ему нужна помощь. Он мог не добраться один.

— Он убил врага, едва тот приблизился. Он воин, и воин выносливый. Я бы больше за тебя переживала. Это ты к опасности в объятья угодить желаешь.

— Спасибо за беспокойство, Морриган.

Все ожидали, что колдунья тут же станет отрицать наличие переживаний и заботы о ком-либо, кроме себя самой, но она смолчала, и даже Алистер удивлённо посмотрел на неё.

В коридоре стало заметно светлее, паутина исчезла с углов, все факелы ярко пылали и коптили чёрным стены, словно этой дорогой часто ходили, словно она с торжеством приветствовала входящих, и ничто не намекало на то, что обратного пути может не быть.

Спёртый воздух иссушивал горло, заставлял откашливаться, хотя Стражи и их товарищи старались соблюдать полную тишину. Неудобные части доспехов сняли и оставили позади. Здесь они не помогут скрыться, лишь помешают в бою. Бой… он предстоит.

Алистер с беспокойством поглядывал на Элиссу. Впервые в жизни, он не знал, как она поведёт себя. Будет ли разумна? Осторожна? Она снова столкнётся с врагом, который обратил в прах её жизнь, уничтожил дом и всех, кого она любила. И теперь между ними не будет ни преград, ни покровителей, ни закона. Только кровная месть.