— Вот те раз. Далеко ходить не пришлось, — воскликнул Огрен.

— Мы сюда два дня шли, а потом ещё ветки добывали. Как он оказался здесь так быстро? Следил за нами? — Зевран недоверчиво глянул на Хранителя.

— Я ведь Хранитель, а значит, владею магией древних. Я всегда мог свободно прийти сюда, — пояснил спокойно Затриан, точно неразумным детям.

— Всё это время вы были в шаге от спасения своих собратьев, но не пришли, а отправили в неизвестность других. Почти все ваши охотники мертвы. И вот, когда до цели добрались мы, вы здесь… — Элисса нахмурилась и не знала теперь, чего ждать от этого эльфа. Сейчас его мотивы перестали быть ясными и казались чуждыми.

— Несмотря на то, что я мог прийти сюда, убить всех оборотней до единого даже мне не по силам. Они слишком расплодились. Но я не знал, что может случиться, когда до руин доберётесь вы, поэтому пришёл, — Хранитель неожиданно махнул рукой, словно всё сказанное было пустяком. — Мы ещё успеем это обсудить, когда вылечим моих собратьев. Сердце у вас? — все промолчали и лишь переводили взгляды с Затриана на Элиссу. — Поиграть хотите? Я чувствую, что у вас его нет. Тогда почему вы уходите из руин?

— Затриан, нужно поговорить, — сказала наконец Элисса, но Хранитель лишь криво усмехнулся.

— Сдаётся мне, дух убедила тебя поработать на неё? И чего же она хочет?

— Снять проклятие со всех. И с эльфов, и с оборотней. Она сказала, что если вы откажетесь, то она никогда не вызовет Бешеного Клыка, и ваши сородичи погибнут.

Затриан коротко вздохнул и посмотрел на Элиссу.

— Ты же понимаешь, что она и есть Бешеный Клык? Она могущественный дух этого древнего леса, который я вызвал давным-давно и заключил в тело волка. Её природа — это природа самого леса. Прекрасная и ужасная, безмятежная и необузданная, дева и зверь. Она и дух леса, и Бешеный Клык — у неё два обличия. У оборотней — одно, хоть их предки и шемлены.

— Это вы обрекли их на такую участь.

— И они это заслужили! Они напали на мой клан и были так же свирепы, как всегда. Их всех надлежит истребить.

— Они не такие. Разумные они стали другими. Это не те оборотни… и не те люди, которых вы когда-то прокляли, Затриан!

— Не верю. Они такие же гнусные, какими были их предки и заслуживают своей жалкой участи. — Его ладони сжались в кулаки, и свет посоха дрогнул.

Элисса покачала головой. Хранитель непреклонен и яро верил в то, что говорил. Затриан желал наказать тех, кто не в ответе за источник его страданий, кто вынужден расплачиваться за грехи далёких предков и страдать, и Хранителя это устраиваило. Но как можно?

— Всё из-за того, что случилось много лет назад? — тихо произнесла Элисса. — Из-за ваших детей?

Хранитель резко повернулся, навершие его посоха вдруг ослепительно вспыхнуло и снова потускнело, а во взгляде пылал огонь ненависти.

— Тебя… там не было! Ты не видела, что они… сделали с моим сыном. И с дочерью! И со многими другими! Вы не долийцы, и это не ваша война. Вы не представляете, каково день за днём сражаться, защищать свою жизнь и добиваться справедливости своими силами. Я не допущу, чтобы злодеяния тех людей остались безнаказанными! Скажи, Страж, если бы тебе довелось держать в руках безжизненное тело своей дочери, ты бы не пожелала её убийцам умереть в муках?

Элисса прикрыла глаза. Она понимала Затриана больше, чем он думал. Её рука так же сжалась в кулак и задрожала, но разжалась, когда её накрыла ладонь Алистера. Элисса подняла голову и серьёзно посмотрела в глаза Хранителю.

— Пожелала бы. Но если бы от этого пострадали другие, более того, те, кто мне дорог… я бы отказалась от мести. Потому прошу, Затриан, поговорите с духом.

Эти слова дались ей нелегко, потому что Элисса знала, о чём говорила. Хранителю клана многое ведомо, но порой он не видел того, что происходило рядом. Может быть, Затриан почувствовал что-то в её взгляде или полном горечи голосе, но он ей поверил.

— Не вижу в этом смысла, — отозвался Хранитель. — Но и впрямь прошёл не один век. Посмотрим, что скажет нам дух. Надеюсь, Серый Страж, ты не ошибёшься, когда настанет черёд выбрать сторону.

Затриан знал, куда идти. Он не был в этих руинах со дня, когда сотворил проклятие, и всё же путь к каменному кругу надёжно отпечатался в его памяти, как если бы Затриан проживал ту лунную ночь в каждом сне. Он надеялся, что до того не дойдёт, что охотники найдут белого волка в лесу, но тот оказался достаточно умён, чтобы не покидать убежище. Теперь Затриан воочию встретится со свидетельством того, что произошло в ночь, когда он потерял последний луч света.

Серые Стражи надеются, что Хранитель снимет проклятие из-за разговора? Он лишь покажет им их бесплодные попытки защитить зверей, и всё равно возьмёт своё. Хранитель не может потерять свой клан. Затриан не может потерять ещё хоть кого-то.

Едва Хранитель переступил порог комнаты с кругом, как воздух вокруг будто взорвался. Рычание, вой и клацканье зубами обрушились на них со всех сторон. Оборотни повскакивали с мест и скалились, но не покидали спасительной рощи. Они ненавидели Затриана. Даже те, кто ещё не обрёл разум, чувствовали общий настрой и не могли сдержать свою ярость. Они ненавидели его и боялись.

Затриан не удостоил их взглядом и направился прямиком к каменному кругу, где так же, как и сотни лет назад, стояла дух леса и смотрела на него тёмными глазами, в которых сияло и ночное звёздное небо, и непроглядная бездна.

— А вот и ты, дух, — сказал небрежно Затриан.

Бегун оскалился и бросился к нему, но не напал, а лишь прорычал, глядя на лютого врага сверху вниз:

— Гр-р. Ты говоришь с Хозяйкой Леса. Будь уважителен!

Хранитель махнул рукой, словно отгонял от себя неприятный запах от склонившегося над ним огромного зверя, и смотрел только на духа.

— У тебя теперь есть имя, дух? А ещё ты даёшь клички своим питомцам, этим… животным, которые тебе так преданно служат, — в голосе Хранителя не было ни намёка на мир, но Хозяйка Леса вела себя спокойно и терпеливо, и её голос шелетел в кронах.

— Это они дали мне имя, Затриан. Другие имена — их собственные, что они выбрали себе. Они преданны мне, потому что я помогаю им понять, кто они есть.

— Кто они есть?! — Хранитель всплеснул руками. — Да такие же как их предки! Дикари! Жалкие псы! Их уродливая плоть — только отражение их уродливой души. Это не менялось. Сама ваша сущность отвергает мирный исход, как, впрочем, и моя.

Бегун зарычал ещё громче, другие оборотни вторили ему, и весь храмовый зал стал похож на улей. Ни Стражи, ни их спутники не вмешивались в разговор, но отчаянно чувствовали, как тает надежда на мирный исход, и от этого внутри холодело. Какая сторона наиболее достойна помощи… и что хуже: какую сторону будет выгодней поддержать для дела Стражей?

Хозяйка Леса снова положила ладонь на плечо Бегуна, и гримаса ненависти, заметная даже на звериной морде, разгладилась. Вслед за ним затихли и другие, едва Хозяйка начала говорить.

— Затриан, всего этого можно избежать. Ты уже исполнил свою месть. Прошу, оставь ненависть. Я знаю, что в твоём сердце есть место милосердию, — горячо говорила дух, и в её голосе шуршал дождь, что орошал посевные поля и поил замученные жаждой колосья.

— Моя ненависть будет длиться вечно, дух! Как и моя боль. Я вершу правосудие, и более ничего, — сухо ответил Затриан, и звук его голоса пронёсся по залу эхом безжалостного суховея.

— Ты уверен, что только из-за боли не снимаешь проклятие? — парировала дух и посмотрела на Стражей. — Мы с Бешеным Клыком обречены быть одним целым, но заклинание подобной силы требует большого могущества и крови заклинателя. Затриан использовал свою.

— Магия крови… — прошептал Алистер.

Хранитель не оборачивался. Магия крови осуждалась и среди долийцев, но Затриан ни о чём жалел. Его собратья никогда не узнают, что он здесь сотворил.

— Затриан, — снова заговорила Хозяйка. — Твой народ верит, что ты обрёл бессмертие, подобно древним предкам, но это не так. Ты связал с этим проклятьем саму свою жизнь, и живёшь до тех пор, пока оно действует.