Они нашли. Недалеко. Неэн была жива. Телом. Но её душа умерла. Неэн лежала брошенная посреди леса. В грязи. Без одежды. На хрупких запястьях и внутренней стороне бёдер остались свежие синяки. Светлые глаза были приоткрыты и глядели в равнодушное небо, а пересохшие губы едва шевелились, но не произносили ни звука.

Затриан так и не дозвался дочери. Она не сказала ни слова, лишь наблюдала на руках у отца, как долийцы несли в лагерь тело её любимого брата.

Прочертят звёзды огненный путь,

В последний раз на тебя взглянуть.

Земля обнимет со всех сторон,

Лелея нежно твой вечный сон.

Навеки в ножнах уснёт кинжал.

Недвижен лук, не его вина.

В сей скорбный час.

Твой последний час.

Одна только тишина.

В могилу Адалена положили дубовый посох, дабы собрат не оступился на тропах по ту сторону Завесы, и кедровую ветку, дабы мог отгонять там двух воронов по имени Страх и Обман. Когда над могилой Адалена сомкнулась земля, в неё посадили молодое деревце. Из смерти родится новая жизнь.

Неэн не пришла проститься с братом. Она днями и ночами сидела в своей аравели и отказывалась есть. Затриан не мог достучаться до неё, чтобы ни говорил. Он бы даже не возражал, если бы «радость» превратилась в «месть»**. Он нашёл бы и убил всех, кто так с ней поступил, скажи она только слово, но Неэн молчала.

Тогда Затриан сказал, что умрёт вместе с ней и тоже перестал принимать пищу. Когда Неэн узнала об этом и увидела, как похудел отец, её взгляд оттаял. Она согласилась разделить с ним обед. Это было слабое улучшение, но Затриан верил, что теперь сможет вернуть дочь. За полтора месяца со дня похорон Адалена мало что изменилось. Неэн по-прежнему ни с кем не разговаривала и забросила занятия магией, но Затриан старался быть терпеливым. До того дня.

Затриан учил молодых магов клана защитным чарам, которые могли бы укрыть от опасности не только их самих, но и весь лагерь. Для заклинания такой силы требовалось очень много магической энергии, и Затриан, как мог, доходчиво объяснял, как этого добиться, когда увидел, что его взгляда настойчиво ищет хранительница табуна галл — Алора. Она последние недели приглядывала за Неэн и сейчас явно была взволнована. Затриан тотчас прервал занятие и подозвал её. Алора не сказала при всех, а лишь шепнула так, что услышал только Затриан. Услышал… и не мог в это поверить.

Он стрелой кинулся к аравели дочери, но фургон был пуст. Алора клялась всеми богами, что только что оставила Неэн здесь, но её нигде не было. Дозорные доложили, что видели, как Неэн уходила в лес. Затриан торопился за ней. Он звал её, долго звал. Другиче члены клана тоже звали. И к сумеркам всё же нашли Неэн. Нашли её тело.

Она вонзила кинжал себе в живот. Затриан почти видел это, страшная и невыносимая картина стояла у него перед глазами, когда безутешный отец сжимал в руках окровавленное тело дочери, когда звал её, когда снова и снова накладывал целительные заклинания, но всё без толку. Неэн умерла. Умер Адален.

Прочертят звёзды огненный путь,

В последний раз на тебя взглянуть.

Земля обнимет со всех сторон,

Лелея нежно твой вечный сон.

Навеки в ножнах уснёт кинжал.

Недвижен лук, не его вина.

В сей скорбный час.

Твой последний час.

Одна только тишина.

После похорон Затриан был ни жив, ни мёртв. Он угасал подобно дочери и считал закаты, пока однажды весь клан не опустился перед ним на колени. Все до единого от стариков до детей, умоляли Хранителя не бросать их. Молили жить ради них, жить ради любой причины, жить во что бы то ни стало и так долго, как Затриан сможет.

Следопыты узнали, из какого племени в день смерти Адалена в лес приходили люди. Эльфы шпионили, слушали разговоры и узнали точно, кто это был. Они рассказали о том Затриану, надеясь, что жажда мести пробудит его от сна смерти, в который он постепенно погружался, подобно тому, как бессмертные предки погружались в утенеру. Охотники предлагали пойти туда и перебить их всех, вместе с их семьями и их детьми, если Хранитель того пожелает, но Затриан остановил.

Той же ночью он тайно покинул лагерь и отправился в древние руины в лесу. Там он нашёл глубокую комнату с каменным кругом и остановился. Свет полной луны сквозь круглое полуразрушенное окно под потолком освещал его фигуру. Взмах кинжала, и кровь брызнула с ладони на древние каменные плиты.

Затриан носил на лице валласлин Бога Тайн и Знаний Диртамена, как Хранителю он очень ему подходил. Сейчас в Затриане не было ничего от Хранителя. Сейчас он был готов вырезать у себя на лбу знак Эльгарнана — Отца всего сущего и Бога Мести.

Затриан не позволил собратьям убить тех людей, остановил их, но в тот момент в его глазах не было ни прощения, ни милосердия. Там зияла глубокая всепоглощающая бездна ненависти.

Затриан порезал вторую ладонь и окропил кровью каменный круг.

— Затриан. Затриан?

Хранитель поднял голову и увидел перед собой Ланайю.

— Я звала вас, но вы так глубоко задумались, — сказала она с искренней заботой.

— Всё нормально, Ланайя. В чём дело?

— Дейган вернулся. Анейрин принёс его. Сказал, что это Серые Стражи его спасли. Они нашли в сердце леса какие-то руины и отправились туда.

— Спасибо, Ланайя. Я услышал.

Хранитель медленно поднялся с места и заложил за спину посох.

— Затриан, куда вы? Вы… уходите?

— Мне нужно кое-что сделать. Будь с кланом, Ланайя.

*

Большой зал был увит растениями и зеленел, точно сад. Вьюнок и плющ облепили стены. Из пола, преодолев плиты, росли высокие деревья с витыми стволами и пышными кронами. На ветвях гнездились птицы, шумели ночные насекомые. Между плитами сквозь щели тянулись травы и лесные цветы. Настоящая роща внутри безжизненных каменных стен. Запах леса и лунная дымка.

Это место можно было бы назвать умиротворяющим, но едва отряд Стражей вошёл, оборотни тотчас ощетинились, выступили из-за деревьев и заклацкали зубами. Они не смели приблизиться, словно травяной покров был и невидимой преградой, и убежищем, внутри которого оборотни чувствовали себя в безопасности. Краем глаза Элисса заметила меж деревьев любопытных волчат, которых оборотни не пускали вперёд и надёжно укрывали за спинами.

У дальней стены зала выделялся каменный круг, который, в отличие от прочей разрухи и обломков, был в хорошем состоянии и напоминал плешь среди девственной природы. Его освещал лунный свет, пробивающийся сквозь растения и дыру в потолке, а вокруг летали мерцающие огоньки. Стражей там ждали. Стая оборотней вызывающе рычала. Каждый подёргивался на задних лапах, норовя броситься на врагов, едва они сделают хоть одно неверное движение. Среди них Стражи разглядели оборотня со светло-коричневой шерстью и шрамом под глазом. Больше никого не было — только волки.

Зевран прикрыл уши от громкого рыка со всех сторон. Огрен с подозрением озирался по сторонам, и его ладонь тянулась к секире. Элисса невольно напряглась и вытянула спину, когда оборотень, приведший их сюда, ничего не объяснил и молча занял место среди товарищей в каменном круге. Бегун зарычал так громко, выпятив грудь, словно призывал к битве, и в тот миг ему на плечо легла ладонь.

Женщина появилась словно из ниоткуда. Её лицо было прекрасно, как свежая весна, глаза темны, как сумеречное небо, волосы струились вдоль тела ночными ручьями, а кожа цветом напоминала дымку в лесной чаще — лёгкую и невесомую. Она не была ни человеком, ни эльфом, ни волком. Ветки опутывали её руки, переходя в ладони и пальцы, вместо стоп ветвились корни дерева, а вокруг летали молодые листья. Едва она коснулась Бегуна, как он тотчас успокоился и смиренно опустился перед ней на колени, то же сделали другие оборотни, и женщина… дух леса посмотрела на чужаков.

— Приветствую вас, смертные. Я Хозяйка Леса, — заговорила она, и её голос отдавался эхом сквозь лесные туманы и бездушные камни руин.

Элисса преодолела чувство восхищения и в ответ вежливо представилась сама, и по очереди назвала каждого из своих спутников, демонстрируя мирные намерения. Хозяйка Леса удовлетворённо кивнула и продолжила: