Элисса глубоко вдохнула свежий воздух и улыбнулась. После тьмы Глубинных Троп она была счастлива снова находиться под чистым небом, греться на солнце, вдыхать аромат хвои и спать под звёздами.
О том, что произошло на Тропах, рассказал всем Алистер. В отличие от Элиссы, он перенёс это немного легче. Элисса же чувствовала себя непомерно уставшей — физически и морально, и ей требовалось время, чтобы отойти от плохих воспоминаний. Впрочем, свежий воздух и хорошая погода действовали на неё благотворно, а любимый волкодав не переставал приносить ей добычу, которую Элисса с улыбкой всегда оставляла ему. Все её спутники чувствовали то же самое… кроме Огрена, который с опаской и подозрением оглядывал всё: от птиц и пробивавшейся сквозь прошлогодние листья травы до деревьев и ослепительных горных вершин.
— Просто удивительно, что после Орзаммара и Глубинных троп ты не щуришься на солнце, — сказал ему Зевран.
— Да, на поверхности слишком ярко, согласен.
— О, не иметь крыши над головой. Ты, небось, постоянно боишься, как бы не свалиться в это открытое бескрайнее пустое небо, — продолжал пространно Зевран, и Огрена передёрнуло от этой мысли. — Жил ты себе в безопасной спокойной горе, и тут на тебе! Ничего, кроме пустоты, ничего, что помешало бы ей засосать тебя, ничего…
Огрена уже трясло.
— Стоп, ты это… прекрати! Ещё одно слово, и я тебя зарублю!
После этого гном ещё раз осторожно уточнил у Элиссы, действительно ли ему не грозит упасть в небо, и ей пришлось долго заверять Огрена, что со дня сотворения мира ничего такого не случалось, и только после этого гном успокоился и перестал нервно поглядывать вверх. Вместо этого, он стал поглядывать голодными глазами на питомца Лелианы, и та с возмущением одёргивала гнома за его намёки:
— Не тронь Шмоплза!
— Шмоплз? Ты назвала нага Шмоплз?
— И что?
— Не хватало нам тут еды по имени Шмоплз.
— Он не еда!
За время, что отряд провёл в Орзаммаре, в Ферелдене значительно потеплело. Тяжёлые подбитые пухом накидки отправились в сумки, а их место на плечах заняли простые шерстяные плащи.
Шейла после встречи с Каридином стала ещё молчаливей, чем раньше, хотя не отказывалась от разговора, если кто-то с ней заговаривал.
— Так «Шейла» и впрямь было твоим именем, — подумал вслух Алистер во время стоянки отряда.
— Хн! А существо думало, что меня зовут «Кремень»? Или «Булыжник»? А может быть, «Щебень»?
— Э-э, нет. Я просто думал, что тебе имя могли дать и после превращения… Ну и как тебе Орзаммар, Шейла? Это ведь могла быть твоя родина.
— Несмотря на то, что каждый норовит ткнуть в меня жезлом управления, у того места есть определённые преимущества.
— Там есть другие големы?
— Там нет птиц… хотя была одна болотная ведьма, которая угрожала в таковую превратиться, если ей что-то не понравится, — проворчала Шейла.
— А, твоя птичья паранойя — усмехнулся Алистер.
— И нет у меня никакой птичьей паранойи! Это совершенно осмысленная реакция на постоянные мучения в Хоннлите. Я же ничего не могла сделать! Эти воробьи, голуби, вороны садились на меня, вили гнёзда и оставляли свой помёт. Фу! Если бы какая-нибудь добрая душа иногда меня не чистила…
— Тогда разве у тебя не больше причин любить людей, Шейла?
—…Они меня чистили, чтобы потом разодеть как пугало к своему празднику! — голем сердито потопала ногами, отчего земля вокруг задрожала. — Растоптала бы их всех в кровавую кашу вместе со всеми крылатыми бестиями, которых они нарочно приманивали…
— Я понимаю насчёт голубей, но не можешь же ты ненавидеть абсолютно всех птиц, — задумался Алистер, прикидывая, какие из известных ему птичек могли не насолить каменной статуе, и допустимость существования которых она могла бы принять.
— Я в высшей степени обоснованно ненавижу всякую крылатую дрянь, которая терзает этот мир, — уверенно и громко сказала Шейла.
— Но есть же и полезные птицы… съедобные, например.
Шейла с сомнением глянула на Стража.
—…Я одобряю ритуальные убийства птиц, но… оно их ест?! Отвратительно… меня сейчас, кажется, стошнит.
— Ого! Голем, которого тошнит! Я должен это увидеть.
После того как Шейла узнала, что раньше была гномом, казалось, её поведение и отношение к «мягкотелым созданиям» должны были измениться, но она по-прежнему бахвалилась своим совершенным каменным телом и красочно описывала всё, что она сделает с любым попавшимся врагом, будь он летающим или ходящим. Возвратившиеся воспоминания ничуть не изменили голема, и она продолжала как ни в чём не бывало следовать за Стражами. Лишь однажды ночью Шейла сидела, прислонившись к большому камню, и смотрела тусклыми глазами на огонь.
— Я вспомнила, где находится тейг Кадаш, — вдруг сказала она.
Весь лагерь тогда спал, кроме Элиссы, которая искала гребень в своей сумке. Голем не повернула головы в её сторону, и Элисса подумала, что Шейла обращалась вовсе не к ней, но голем продолжила.
— Тейг Кадаш расположен довольно близко к поверхности, и солнце часто через дыры в горе заливало некоторые уголки тейга. Сейчас там, наверное, кишат эти мерзкие порождения тьмы. Небось, заляпали своим гноем даже памятный камень. Хн!
— Хочешь туда вернуться? — тихо спросила Элисса, но Шейла помотала головой с таким звуком, словно проскрипели каменные жернова.
— Даже если я приду туда и раздавлю всякую заразу, что там засела, очень скоро туда всё равно придёт новая. Лучше я подавлю их здесь, а потом, когда Серые Стражи закончат свои дела, я проведаю тейг, — Элисса ничего не ответила и собиралась пойти спать, как Шейла вдруг повернулась к ней. — Постой. Я должна задать существу вопрос. Оно отказалось поддержать Бранку и сохранить Наковальню, хотя ему нужна была Совершенная. Не могло же оно знать, что Каридин поможет существу назначить короля?
— Алистер первым это предложил. Ты о нём спрашиваешь?
— Нет, другое существо просто произнесло вслух то, что думало оно, — Шейла ткнула каменным пальцем в сторону Элиссы, — а оно не могло знать, как всё сложится.
— Я и не знала, — честно ответила Элисса и поёжилась от ночного холода.
— Тогда почему?
— Мне показалось… что так будет правильно.
— Вот как, — неожиданно расплылась в довольной улыбке Шейла. — Тогда понятно. Я должна заметить, что существо не похоже на людей.
— Я человек, Шейла, — улыбнулась Элисса.
— И всё же не такой, как шныряющие по деревне людишки. Но давай оставим мои речи в тайне. Если человечество о них узнает, ему в голову могут прийти опасные идеи.
— Какие идеи? — Элисса непонимающе наклонила голову.
— Люди могут решить, что они не безнадёжны. Представляешь, какой это был бы ужас!
-…Хорошо, я никому не скажу.
После разговора с Алистером в Орзаммаре Элисса больше не показывала своих сомнений, но это не значило, что они оставили её мысли. Все товарищи заметили, что Элисса стала ещё осторожней и всё меньше позволяла себе расслабиться. Ночью их обычно сторожила Шейла, которой за отсутствием сна всегда было нечем заняться, но Элисса всё равно настаивала иногда давать голему передышку и сменяла Шейлу на часах.
Днём же, особенно если отряд шёл южнее Редклифа, Элисса не переставала «вглядываться» разумом вдаль, в надежде почувствовать опасность задолго до того, как та покажется. Мор и Глубинные тропы обострили это умение достаточно, чтобы даже на поверхности при сильном сосредоточении «видеть» почти на милю вперёд. Никто бы этого не заметил, пока в конце концов Элисса не стала уставать намного быстрее, и её не начинало шатать. Тогда её сменял Алистер, чтобы хоть немного дать ей отдохнуть, и всячески старался её развеселить… что получалось, впрочем, так же плохо, как и всегда, и тогда за дело брались другие.
Однажды во время стоянки внимание отряда привлёк вскрик Элиссы, та вскочила с места и схватилась за обожжённую о котёл ладонь. Рядом стоял растерявшийся Алистер.
— С твоими шутками я когда-нибудь в болото упаду, — бросила через плечо она и подула на ладонь.
