— Элисса? — тронул её за руку Алистер, и она повернулась к нему.

— Помнишь, в храме Андрасте Колгрим тоже предлагал помощь против Мора?

— Ты отказалась.

— Да. Это было легко, потому что на деле он бы и не смог нам помочь, даже если бы мы приняли его цену. Морриган тогда разозлилась на меня из-за того, что я слишком выбираю средства в то время, как победа над Мором важнее любых средств. Мы видели орду и… Алистер, скажи, это правда, что Серые Стражи сжигали захваченные деревни, чтобы спасти другие?

Алистер вдруг понял, к чему клонит Элисса, опустил голову и не стал отрицать:

— Дункан рассказывал, что да.

— Ты бы смог?

Алистер глубоко задумался. Обречь на смерть многих, чтобы спасти ещё больше. Так всегда поступали Серые Стражи. Это тёмная сторона их долга была известна немногим и тяготила. Можно ли принять такую цену? Должна ли она быть уплачена, чтобы спасти мир от Мора? Весь путь с начала похода им с Элиссой удавалось не сходить с пути совести. Должны ли они сейчас?..

Алистер пошаркал сапогом каменную пыль и в конце концов ответил честно:

— Не знаю… нет, наверное.

Элисса обернулась на поблёскивающую вдалеке Наковальню и посмотрела на Бранку.

— И я не могу.

Остановить Мор — долг Серых Стражей. Но они ведь не только Стражи, они — люди с душой и сердцем. Для кого они спасают этот мир? Если после Мора другие продолжат страдать из-за их решений, то для чего это было? Мор — не единственная беда и гибель этого мира.

Элисса знала, что правильно, но решать трудно. Поступать правильно и поступать практично — такие отличные друг от друга вещи. С каждым разом решения Стражей становились всё более неоднозначными. Это не пугало, но оседало на плечах всё тяжелевшей ношей.

Алистер не спорил. Он изначально решил, что не стоит становиться чудовищами, подобными порождениям тьмы и тем, кто бросает свою семью и подчинённых им на съедение. Решить это для себя было легко. Но постепенно Алистер начинал понимать Элиссу, видеть, что она мыслила глубже… и оттого всегда больше страдала от принятых решений. Как он мог раньше всё взваливать на неё? Как тяжело ей было все эти месяцы?

Хотя муки выбора Элиссы передались и ему, Алистер попытался сказать как можно увереннее:

— Мы уничтожим Наковальню. Пусть мы не можем да и не обязаны думать обо всех угрозах для мира, но, по крайней мере здесь и сейчас можем предотвратить одну. А уж с Мором мы как-нибудь разберёмся с помощью других армий. Ради этого мы не должны насильно отправлять на смерть ни гномов, ни людей. Серые Стражи их защищают.

Пусть в глазах других и его собственных это будет его решение. Алистера. Он уже понял, что Элисса думает так же и сказала бы то же, а потом снова мучила бы себя сомнениями. В этот раз Алистер возьмёт их на себя… и колдунья опять налетит с упрёками и недовольством, но пусть на него, а не её.

Элисса кивнула.

— Наковальню нельзя использовать. Только не такой ценой. Прости, Огрен.

— Может, хоть ненадолго отдашь? — попросил гном. — Посмотри на Бранку. Она же явно не в себе. Может, если она эту железку получит, то успокоится, и мы сможем поговорить?

— Она намеренно погубила столько родичей, что я не поверю, будто она сможет использовать Наковальню во благо. На такой риск мы не пойдём, — без эмоций ответила Элисса.

— Раз так, я сама заберу Наковальню! — заявила Бранка и достала из походного мешка за спиной покрытый рунами жезл.

Он внезапно засветился, и Каридин вдруг упёрся ногами в пол, словно его тянула вперёд непреодолимая сила, и он изо всех сил старался остаться на месте. Другие големы начали двигаться и угрожающе зарычали на отряд Стражей.

— Что ты на это скажешь, Каридин? Ты не единственный мастер-кузнец на свете!

— Жезл управления! — в ужасе воскликнул Каридин. — Друзья, помогите мне! — обратился он то ли к Стражам, то ли к другим големам.

Из последних сил и воли он дотянулся сознанием до некоторых из них и призвал на помощь как их создатель. Иные не смогли противиться жезлу, другие встали на защиту Каридина, и своды пещеры сотрясли тяжёлые удары каменных гигантов.

Пыль, веками копившаяся в пещере, вздыбилась. И без того душный густой воздух стал нестерпимым. Серые Стражи закашлялись и обнажили оружие, но сил на новую битву у них уже не было, они лишь могли отвлекать на себя внимание враждебных големов, пока друзья Каридина загоняли противников на край выступа и сбрасывали их в лаву, других вбивали в стену и заваливали камнями, и били, били, пока тела големов не крошились и не ломались под ударами таких же бессмертных, как они сами.

Шейла изо всех сил защищала Каридина, который так и держался, чтобы не обратиться против своих соратников. Против шести враждебных големов у него было только четыре каменных защитника, и Шейла намеревалась стать полноправной пятой, как когда-то в давние времена, память о которых смутно начала проступать во время боя.

Шейла была на две-три головы ниже своих врагов, потому что маг её уменьшил, но магические кристаллы давали ей силы обжигать и охлаждать противников, усиливали её удары, и, испуская волны энергии, голем ревела так, что с потолка падали камни.

Огрен кинулся к Бранке, как только начался бой, и едва отскочил от нацеленного ему в голову удара булавой.

— Чокнутая баба. Смотри, куда бьёшь! — возмутился он, но Бранка продолжала атаковать так, будто собиралась убить его и всех, кто встанет на её пути. Она никогда не была воином, но два года на Глубинных тропах закалили её, а сильные руки, привыкшие к тяжёлому молоту, били с большой мощью.

Огрен сдерживался, хотя даже бои на Испытаниях до первой крови, не выматывали его так, как сейчас. Он не мог выпустить ярость, чтобы не убить Бранку, не мог перенаправить мощь её ударов на неё саму, иначе она сломает себе челюсть. Он мог лишь обороняться и продолжать взывать к рассудку той, кто давно рассудок потерял.

Очередное столкновение двух големов сотрясло своды пещеры. Каменная пыль и крошка осели вниз. Элиссу царапнул по щеке осколок. Алистеру на плечо упал булыжник и повредил его, Страж выронил щит и больше не смог поднять. К тому времени големов Бранки осталось двое. Одного Шейла с размаху пнула, и её союзник столкнул его с края. Последний голем попытался напасть на Каридина, но Элисса отвлекла его ударом во фланг. Голем обернулся и махнул рукой — Кусланд отбросило на другой конец пещеры. Подоспевшая Шейла ударом снизу двинула врагу по каменной челюсти, тот пошатнулся и, не удержавшись на краю, упал в огненную реку.

Оставалась только Бранка. Она наступала на Огрена с яростью медведицы. Гном, измотанный предыдущими битвами и необходимостью сдерживаться, начал сдавать. Булава вскользь попала по его шлему, из-за чего у Огрена зазвенело в ушах, и он потерял ориентацию. Затем что-то резко сбило его с ног, и, когда, он снова смог сфокусировать зрение, Бранка занесла над нам оружие, чтобы разбить его голову, как орех.

Булава успела опуститься вниз на пару дюймов, когда сильверитовый клинок насквозь пробил доспехи и плоть Бранки. Оружие выпало у той из рук, Совершенная завалилась назад, обагрив под собой камни, и в последний раз протянула руку туда, где поблёскивала Наковальня.

Так близко…

Бранка закрыла глаза и затихла навсегда.

Элисса стояла над ней с окровавленным мечом. Пот и грязь текли по её лицу, и Кусланд едва держалась на уставших и больных от ударов о камни ногах. Она неуверенно посмотрела на Огрена, но тот даже не взглянул в её сторону, а лишь тяжело вздохнул над телом Бранки.

— Вот дурная баба, — тихо посетовал он. — Так и знал, что эта Наковальня её погубит. Эх…

Каридин освободился от контроля и поднялся. Шейла подобрала жезл управления недалеко от тела Бранки и с размаху забросила в лаву. Кроме неё и Каридина, остался только один голем, который, едва битва кончилась, снова безмолвно застыл в стороне. Живым он давно не был.

Каридин посмотрел на него, затем на Бранку.

— Ещё одна жертва Наковальни Пустоты. Как бы я хотел, чтобы об этом умолчали летописцы. Но цену победы им стоит узнать. Надеюсь, вы расскажете им за меня.