— Ну что застыли? Мы уже так далеко прошли, чтоб повернуть назад. Не знаю, как вы, но если туда пошла Бранка, пойду и я.

— Огрен… ты слышал, что сказала Геспит о… Бранке?

— Слышал… — пробормотал гном и зашагал вглубь темноты.

Элисса сделала медленный выдох, чтобы успокоиться, и быстрым шагом пошла догонять Огрена, пока с ним не случилась беда.

Холодный свет минерала освещал все коконы цвета осквернённой плоти, пузыри и лужи мутноватой жидкости, полностью покрывавшие пещеру. Элиссе не хотелось этого видеть, в горле застрял комок и мешал дышать, она чувствовала дурноту. Чернота скверны в сознании и страх рвались наружу и звали отступить, убежать оттуда прочь. Элисса с усилием цеплялась за спокойствие, за здравый смысл, за воспоминания, что вне этих пещер по-прежнему светит солнце, чтобы были силы продолжать идти.

Она мельком взглянула на Алистера, но и тот выглядел бледным и постоянно откашливал накатывавшую хрипоту, капельки пота стекали от висков к подбородку. Элисса не стала спрашивать, о чём он думал. Шейла молча шла позади, её кристаллы тускло поблёскивали от источника света. Казалось, голем ушла глубоко в себя после слов Геспит о Наковальне. Зато Огрен бодро шёл впереди всех… или он только пытался выглядеть бодрым.

Так далеко на Глубинные тропы очень давно никто не забредал. Для отряда это стало возможным из-за того, что большинство порождений тьмы ушли на зов архидемона, но не все покинули эти места. Огрен и сам чувствовал, как взмокли его спина и шея, но не подавал виду. Он цеплялся за единственную цель, ради которой он пошёл сюда, ради которой жил два тяжёлых и унизительных года.

Низкий рёв и душный поток воздуха заставил всех замереть на месте и схватиться за оружие. После была тишина, и отряд продолжил вдвое медленней продвигаться вперёд, но на осторожность уже не хватало сил. В течение всего похода разумы Серых Стражей были в чудовищном напряжении, и Элисса уже не могла сосредоточиться как раньше… и тем сильнее заставил вздрогнуть повторившийся рёв.

Ручейки лавы текли в глубоких трещинах на стене, сетью расходились по камню, и в огненном свете на полу восседало огромное уродливое существо. Складки кожи нависали друг на друга, образуя толстый вздувшийся живот, ног под ним не было видно. Короткие руки беспорядочно размахивали в стороны, губы оттянулись, обнажая острые клыки, с которых брызгала слюна, а распухшее безобразное лицо не походило ни на человеческое, ни на гномье. Существо уставилось на незванных гостей и ждало.

Элисса сделала к нему осторожный шаг.

— Л-ларин?

Неистовый визг сотряс своды пещеры. Соратники закрыли уши и покачнулись, и из боковых проходов набежали порождения тьмы.

— Вот нажье дерьмо. Она позвала их! — крикнул Огрен и схватился за секиру.

Геспит наблюдала за ними с края высокого выступа. Апатично переводила взгляд с одного на другого. Смотрела, как они сражаются, отступают, почти терпят поражение… как Бранка смотрела и ничего не делала. Нет, Геспит не станет Бранкой. Не станет. Предательство хуже, чем смерть. Геспит отвернулась от битвы и шагнула с выступа.

*

Маленький костерок слабо мерцал на каменном карнизе, обвитом вокруг горы, как кручёная лестница. Внизу было так черно, будто пещера не имела дна и поглотила бы целиком любого, стоит тому отойти от источника света. Гномка удобно расположилась у стены и вытянула ноги. Она удачно нашла место повыше, где бы её не достали ни големы, ни порождения тьмы.

Позади была полоса трудных ловушек и механизмов, которые теперь лежали в тоннелях россыпью шестерёнок, камешков, трупов — гномов и порождений тьмы. Одних убило мгновенно, другие трепыхались, захлёбываясь в волнах боли от сломанных костей, иные из сородичей давно заразились скверной и даже при своей хвалёной устойчивости не протянули долго.

Они просили Бранку остановиться, просили убить их, прекратить агонию. Глупцы. Даже остатки их жизней могли быть использованы для дела, ведь каждый шаг, каждая смерть приближали их к цели, но этого всё равно было мало.

Гномка в который раз шумно пролистала свои записи, схемы и зарисовки, но идеи так и не возникло.

Полоса ловушек оказалась слишком длинной. На первых этапах гномы потеряли слишком многих, и их уже не хватало, чтобы исследовать всё. Они хотели повернуть назад. Они предали Бранку! Даже милая Геспит — та, кто всегда поддерживал её и клялся спуститься за Бранкой в самые бездны Троп, в конце концов отвернулась от неё. Пути назад никогда не было. Только вперёд, к Наковальне — к величайшему изобретению за всю историю гномов, которое вернёт империи величие. Орзаммар рано или поздно всё равно канет в лету, как и все прочие тейги. Туда ему и дорога. Но если уцелеет Наковальня, то всё можно будет восстановить, вернуть и создать нечто более прекрасное.

Карниз огибал скалу полукругом, из-за поворота гулко донеслось далёкое скрежетание и панический визг порождений тьмы.

Снова не повезло. Бранка с досадой цокнула языком.

Наковальня была уже близко. Оставалось последнее препятствие, но оно уже больше месяца держало Бранку на месте. Скоро в округе не останется ни грибов, никакой другой съедобной живности, чтобы здесь выживать. Все воины её дома уже погибли в этих ловушках, женщин она заперла с порождениями тьмы, дабы они плодили их побольше и помогли преодолеть последний рубеж, но этого всегда оказывалось недостаточно. В одиночестве Бранка не могла пройти дальше.

Гномка достала из походного мешка и любовно погладила испещренный рунами жезл — её гордость и последнее изобретение. Никому, кроме неё, не удалось повторить опыты Каридина, а Бранка смогла — вот что делало её настоящей Совершенной. Теперь оставалась только Наковальня Пустоты.

Эхо пещер донесло до ушей грубый голос. Бранка внезапно вскочила с места и прислушалась. Лишь неясные звуки издалека. Но внизу, на дне пещеры, вдруг замерцала холодная звезда. Она немного разгоняла мрак и беспорядочно двигалась, будто кто-то специально водил ею по воздуху и осматривался. Снова голоса. Несколько. Они идут сюда.

Бранка потушила костёр и незаметной тенью последовала за мерцанием.

*

— Да что б черви мои глаза сожрали! Это было… — жаловался Огрен.

При всей его выносливости и жажды достичь цели, устал даже он. Сражение измотало всех физически и морально. Видеть, во что порождения тьмы превращают пленных женщин… Это уродливое, непохожее ни на что существо, звериный оскал и рёв, щупальца, как у чудовища. Порождения тьмы уродуют всё и всех, к чему прикоснутся.

— Так жаль Геспит, — опустила голову Элисса.

— Ага, убежала, чтобы со скалы сигануть. Да ещё и бормотала, что это всё Бранка сделала. Мол, предала её. Хм…

— По крайней мере, смерть для неё стала избавлением, — опустил голову Алистер.

У него всё ещё дрожала рука, которой он ударил щитом тушу матки. Щит тогда отскочил, даже не ослабив мясистое тело. Только сильверитовому мечу и клинку из драконьей кости удалось пробиться через эту толстую шкуру и прервать противоестественное существование матки. Ларин не найдёт покой в Камне, как её славные предки. То, во что её превратили, со страшным предсмертным оскалом останется гнить в подземных пещерах.

Элисса не была уверена, что это не приснится ей в тех кошмарах про порождений тьмы, в которых она скользит среди тысяч теней навстречу своей гибели. Она снова поёжилась, и свет в её ладони вслед за ней затрепетал.

Стражи были сплошь покрыты ссадинами и вымотаны, и про себя жалели, что не отдохнули в лагере Легиона Мёртвых. Только Шейла шумно переставляла ноги в том же темпе. Темнота напоминала ей время, когда она неподвижно стояла в заброшенном тейге долго, очень долго, пока её не нашли. Тогда она была без сознания, но сейчас отчётливо ощущала, что в её жизни были многие события. Оставалось лишь их вспомнить.

— Вон там светло. Лава, наверное, — Алистер указал на бледное оранжевое пятнышко — проход в следующую пещеру.

Путь казался бесконечным, однако скверна на стенах заметно поредела, сгустки плоти остались позади, но за последние несколько часов спутники видели не меньше двух дюжин трупов гномов, вурдалаков и порождений тьмы. Если то, что им рассказала Геспит, правда, то уже и впрямь близко. Вот только это не внушало надежды, ибо они шли по тропе чужого тщеславия и смерти.