Стражи оказались в опрятной гостиной, освещённой мягким светом каминного пламени. Пара янтарных глаз смотрела прямо на них. На диване прямо перед столиком с серебряным винным кувшином сидела женщина и ждала их. Угловатые черты лица, тонкие карминовые губы и хищный, точно у ядовитой змеи, взгляд, который едва скользнул по каждому из отряда и остановился на…
— Лелиана! Как я рада тебя видеть, моя дорогая.
Все тотчас обернулись на монахиню, которую будто гром поразил. Она смотрела на женщину перед собой и не верила своим глазам.
— Маржолайн…
Женщина будто и не заметила её замешательства, словно к ней в дом не ворвалась группа вооружённых незнакомцев. Она грациозно встала с дивана, как бы невзначай провела рукой по дорогому колье и разгладила складки на шёлковом платье.
— О, придётся вам простить эти скромные условия. Я пытаюсь быть хорошей хозяйкой, но видите, чем мне приходится обходиться? Эта страна провоняла грязной псиной. Везде. Я никак не могу избавиться от этого смрада. Он повсюду! В моей одежде, волосах, бр-р, — Маржолайн скривилась так, словно её тошнило. Она могла говорить о пустяках, но орлесианский акцент уже сказал всё за неё… почти всё.
— Что ты тут делаешь, Маржолайн? Я уж думала, что в Ферелдене тебя не увижу, но, выходит, ошиблась, — холодно спросила Лелиана, но её голос готов был вот-вот надломиться.
Маржолайн расплылась в улыбке, от которой веяло льдом.
— Разве я не могу увидеть свою любимую ученицу? Мы так давно не виделись, ты разве не хочешь обнять меня?
— Не прикидывайся! — Лелиана в сердцах махнула рукой, и серебряная тарелка слетела с тумбы, ковёр заглушил падение.
— О, может, ты боишься, что твои новые друзья всё не так поймут? Скажи, как много ты рассказывала им о том, кто ты такая?
Маржолайн состроила такую отвратительную ухмылку, что Элисса не выдержала:
— Неважно, кем Лелиана была раньше. Сейчас она с нами.
Ледяной взгляд Маржолайн переместился на Кусланд.
— В самом деле? Интересно, повторила бы ты свои слова, если бы узнала всю правду? Думаешь, ты хорошо знаешь Лелиану? Она вас использует. Ты видишь в ней милую девушку, дружелюбную, ласковую и достойную доверия. Это всё игра! На твоём месте я бы не верила ни одному её слову. Ни единому! Знаешь, она даже гребнем для волос способна убить, уж я-то знаю!
— Я не такая, как ты, Маржолайн! — воскликнула Лелиана, чувствуя, как доверие друзей утекает, точно песок сквозь пальцы. — Я ушла, чтобы не стать такой, как ты.
— Ты и есть я, Лелиана, — спокойно изрекла Маржолайн. — От этого не убежишь. Никто не понимает тебя так, как я, потому что мы с тобой одинаковы. Знаешь, почему тебе так ловко удавалось использовать других? Потому что тебе нравилась эта игра! Ты наслаждалась своей властью. Этого ты не изменишь и от этого не уйдёшь.
Каждый звук, каждое слово голосом Маржолайн, будто гром, отдавались в ушах Лелианы. Ей вдруг стало душно, полумрак комнаты давил, и из темноты на неё смотрели безжалостные янтарные глаза.
— Довольно, — вышла вперёд Элисса. — Это ты посылала за нами убийц?
— Какие практичные у тебя компаньоны, — фыркнула Маржолайн, она смотрела на Элиссу и остальных, как на пыль под ногами, на которую можно не обращать внимания. — Лелиана, хочешь правду? Ты знаешь то, что можешь использовать против меня. Если бы ты осталась в своей церкви, глядишь, пожила бы подольше, но это ты вновь решила вернуться. Не я. И ради собственной безопасности я не оставлю тебя в живых.
Двери двух боковых комнат вдруг распахнулись. В гостиную ввалились вооружённые наёмники. За их спинами заполыхали искры пламени, их мечи объял огонь.
— Там маг! — крикнул Алистер и тут же рассеял магию.
Морриган выругалась из-за погасшего посоха. Зевран увернулся от секиры. Элисса отразила щитом удар меча, но споткнулась и упала на диван. Едва увернулась от удара сверху. Винн не рисковала колдовать в тесном помещении и только усилила оружие союзников магией льда. В тесной гостиной воцарился кавардак. Маг до того, как был сражён Алистером, успел выпустить огненный конус и поджечь мебель. Помещение наполнил удушающий дым. Винн решилась сотворить крупное ледяное заклинание, чтобы погасить огонь. Пар соединился с дымом. Элисса уже не различала где враг, а где союзник, лишь отражала удары и вслушивалась в звон стали и скрежет доспехов.
Мимо неё пронеслась тень, и Кусланд отпрянула назад. Кинжал проскользил по воздуху. Тень метнулась к выходу, следом за ней другая. Элисса различила в хаосе движений рыжие волосы.
— Лелиана! — позвала она, но ей не ответили.
Она услышала звук ломающейся мебели, когда новый удар прижал её к стене. Элисса не могла уйти.
Лелиана жадно вдыхала на бегу холодный ночной воздух. Мысли остались позади. Внутри были только гнев, обида и тоска. Лелиана бежала за Маржолайн, следовала за отблесками луны на её кинжале, за шуршанием её платья. Она рвалась за ней, как охотница за добычей, перепрыгивала препятствия, ударялась плечом о косяки, срывалась на крик. По ночным переулкам она бежала всё дальше от друзей, бежала всё ближе к ней. В темноту.
========== Глава 61. Песнь Лелианы ==========
Мягкий и тёплый морской бриз. Искрящееся полотно спокойного моря, от которого отделяла только балюстрада беломраморной террасы. За спиной сад апельсиновых деревьев, к резкому запаху цитрусов неизменно примешивался лёгкий аромат лаванды. Но он был несравнимо далеко от аромата совсем другого — нежного, приятного и невыразимо родного — запаха ферелденских цветов.
Запаха мамы.
Маленькая девочка держала тёплую материнскую ладонь и прижималась лицом к её серому льняному платью. Этот запах исходил от белых лепестков, которые мать рассыпала на дне шкафа. Её звали Ойзин, и эти цветы, растущие только в Ферелдене, были её единственной связью с родиной в чужом и неизвестном Орлее. А для Лелианы этот запах стал единственной связью с матерью.
Ойзин умерла, когда её дочери едва исполнилось четыре.
— Малышка, столько времени прошло. У меня сердце кровью обливается, когда вижу тебя такой печальной, — сказала ей леди Сесиль Вассёр.
— Простите, мадам.
— Что бы ты хотела получить в подарок?
— Хочу, чтобы мама вернулась.
— Малютка, твоя мама ушла к Создателю и больше не вернётся. Давай, я тебе почитаю.
Лелиана была очарована сказаниями и легендами, завидовала смелым и дерзким приключениям героев. Со временем она примирилась со смертью матери, и единственным, что она просила у леди Сесиль, были книги.
Когда Лелиану научили читать, она часами засиживалась в библиотеке поместья Вассёр. Истории о благородных воителях, пропавших королях и леди-рыцарях заменили ей остальной мир. Когда она прочла все книги из библиотеки, то стала спускаться на кухню к другим слугам и выспрашивать у эльфов истории об их народе.
Позже леди Сесиль наняла для Лелианы учителей музыки и танцев, и та часто развлекала гостей. Самым любимым местом для занятий была беломраморная терраса у сияющего на солнце моря, где Лелиана вспоминала запах ферелденских цветов.
Когда Лелиане исполнилось шестнадцать, она сопровождала пожилую леди Вассёр на приём в Вал Руайо. Это был первый выход в свет и знакомство с орлесианским двором.
Дворец утопал в зелени сада и сиял на солнце, как бриллиант своими гранями. Лелиана на всю жизнь запомнила, с каким благоговением она ступала в бальных туфельках по выложенной гладким камнем аллее дворца, как до неё с ветром долетали брызги золочёных фонтанов, куда знать бросала для развлечения монетки. Она помнила, как впервые вошла под огромные дворцовые своды и, нервничая, поправила расшитую узорами маску, с каким восхищением она рассматривала мраморные статуи и картины на стенах, как её платье шуршало по ковру лестницы и гладко стелилось по паркету в танце. Лелиана была поражена великолепием нарядов и масок, пышностью убранства и величием дворцовой красоты. Высший свет настолько её ослепил, что она готова была вечно порхать по этому паркету, раздавая любезности и купаясь в лучах внимания… а потом под звук стихающих флейт и скрипок, ровно на последней ноте в зал вошла она.
