— Это, наверное, глупо, да? Мне просто подумалось, что вот я вечно ною и жалуюсь, а ведь тебе в жизни тоже пришлось несладко. С тех самых пор, как ты прошла ритуал Посвящения, тебе не довелось испытать, как здорово быть Серым Стражем, — «ненавижу Серых Стражей». — Не довелось услышать ни поздравлений, ни благодарностей. На твою долю выпали только трагедии, битвы и смерть, — «жизнь Серого Стража ненавистна для неё. Забрала она у неё то, чем ей дорожить оставалось». — Мне подумалось, что я мог бы сказать тебе кое-что. Сказать, что ты — редкостное чудо, тем прекраснее среди этой… тьмы.

Элисса смотрела на него с удивлением и не знала, что на это ответить. Потом, когда она до конца осознала, что Алистер сказал, то снова посмотрела на розу.

Элиссе доводилось слышать комплименты — каждый неженатый аристократ, которого ей представляли, восхищался её красотой или умением фехтовать, но ничто из этого Элиссу не трогало. Она неглупая и прекрасно понимала, для чего эти знакомства и слова — почти одни и те же каждый раз. Те, кто хотел заручиться расположением дочери тэйрна или же просто из вежливости сказать приятное, постоянно говорили про красоту и мастерство владения мечом. Будто в Элиссе больше не было ничего.

Сейчас Элисса смотрела на цветок в своих ладонях и чувствовала, что вот это — настоящее. И это было ново. Она уткнулась носом в бутон, словно могла в нём спрятаться. Роза почти не пахла, от лепестков веяло прохладой, бутон помят, но среди зимы она выглядела необыкновенно прекрасной. А ведь никто раньше не дарил Элиссе цветов.

— Красивая, — прошептала она.

— Рад, что тебе понравилось. А теперь… я был бы совсем не против, если бы мы миновали эту неловкую стадию обоюдного смущения и перешли к более откровенным сценам, — как бы невзначай заметил Алистер.

Элисса же нахмурилась.

— Каким ещё сценам? Ты снова шутишь?

— Да! Да! Конечно, шучу! — замахал руками Страж. — Пускай себе продолжается стадия смущения и неловкости. Я согласен!

Элисса глянула на него с подозрением, и Алистер мысленно дал себе подзатыльник. Опять он всё испортил! Ну почему он всегда всё портит! Алистер уже приготовился, что Элисса снова обидится, разозлится, отвернётся. На миг он зажмурился, коря себя за глупость, когда почувствовал на щеке лёгкое прикосновение губ.

Алистер изумлённо распахнул глаза. Элисса уже быстрым шагом возвращалась в лагерь, опустив голову и не оборачиваясь. Алистер так и застыл на месте, не понимая, что произошло. Он коснулся щеки и почувствовал влажный след от поцелуя.

Комментарий к Глава 40. Роза среди зимы

Все новости по новеллизации можно по-прежнему найти здесь: https://vk.com/akili_books

========== Глава 41. Ночь - время историй ==========

Маферат предал Андрасте. Он отдал её в руки врагов. Он позволил сжечь её на костре. Он получил взамен земли и мир с империей. Он дал эльфам родину. И он страдал. Ибо Андрасте была для Маферата не только пророчицей, но и любимой женой, матерью его детей. Он предал её и тем обессмертил её дело, дал её последователям мученицу, и вера в Создателя расцвела по всему Тедасу.

Взамен мир заклеймил его изменником, сделал его имя символом предательства, и до сих пор его изображения, полные либо зависти, либо раскаяния, нарисованы на фресках рядом с её светлым ликом.

Не стало ли его предательство благом для её дела?

— Что ты там читаешь?! — воскликнула пожилая дама, выхватывая у мальчишки книгу.

— «История не о героях. Под редакцией Филлиама, барда», а что такого? — надул губы юный аристократ.

— «Филлиама, барда»! Где ты взял эту ересь?

— В библиотеке церкви, — отвернулся мальчик.

— Не ври! Церковь не одобряет его книги.

— И не запрещает!

Женщина кликнула слугу и велела пустить книгу на растопку, а потом взяла за руку своего обиженного воспитанника и повела в обратно в Дворцовый квартал.

Сэр Коутрен шла по рыночной площади, поглядывая на патрулирующих стражников. За исключением обычных краж и мелких разбойничьих стычек в переулках, в Денериме было спокойно. Столица находилась далеко от войны, а потому город заполонили беженцы со всех концов Ферелдена. Одни бежали от порождений тьмы, другие потеряли из-за гражданской войны свои хозяйства, и с каждой неделей их ощутимо прибывало, что временами грозило вылиться в беспорядки и массовый разбой.

Снова прозвонил колокол. В последний раз на сегодня. По велению Владычицы Церкви Элемены во всех денеримских церквях бьют в колокола в память о короле Кайлане, и будут бить до тех пор, пока не кончится траур. Многие горестно вздыхали, слыша этот печальный звон, иные уже привыкли и думали, как жить дальше, но Коутрен знала, что её господину не нужны колокола и официальный траур, чтобы думать о короле.

И не только о нём. Логэйн помнил обо всех, кто погиб при Остагаре. Он знал, кого оставляет, знал, что они умрут. Он знал, что будет смотреть в глаза их семьям, знал, как их всех звали, кому были дороги, и всё равно сделал это. Он верил, что поступает на благо Ферелдена, верил, что жертвуя меньшим, спасает большее.

…Но всё не должно было сложиться так.

При виде проходящей Коутрен кучка шушукающихся прохожих резко замолчала. Иные сразу расходились в разные стороны, делая вид, что так и шли. Коутрен не было нужды подслушивать, чтобы знать, кого они обсуждали.

Она прошла мимо нищего, который кутался в обноски и молил дать ему монетку на хлеб, потому что порождения тьмы уничтожили его ферму. Каждый бедняк говорил это. Врали они, чтобы получить сочувствие, или всё и вправду так плохо на юге, Коутрен не могла сказать. Ей оставалось только верить в своего господина, как и всегда.

***

— Рассказать можешь мне про эту вашу Андрасте? Только вкратце, — тихо попросила Морриган.

Элисса удивлённо на неё обернулась. Колдунья поджала губы, ей явно было неуютно просить. Если бы это не свет вечернего пламени играл на её щеках оранжевыми пятнами, Элисса бы подумала, что Морриган смущена, но Кусланд уже догадалась, в чём дело.

— Чтобы Алистер больше не застал тебя врасплох «богословским вопросом»?

— И вовсе он не застал меня врасплох! — вскинула подбородок колдунья.

— Конечно, нет.

— Не язви. Думается мне, этот Алистер дурно на тебя влияет.

— Почему ты не попросишь Лелиану? Она об этом больше знает, и рассказывает лучше, — Элисса сидела у отдельного костра возле своей палатки и в последний раз сверяла маршруты. Завтра отряду предстояло разделиться и заняться каждому своей задачей.

— Эта настырная монахиня болтает без умолку и не заткнётся, пока ей язык не заморозить.

— Я уверена, ты преувеличиваешь, и… постой, ты…

— Нет, не делала, коль об этом ты спросить хочешь, — без улыбки отозвалась Морриган, Элисса облегченно выдохнула. — Так расскажешь ты или хочешь, чтобы я умоляла? Впрочем, и без этого знания обойдусь.

Колдунья развернулась, чтобы уйти.

— Морриган, постой. Я не хотела тебя обидеть, прости.

Элисса вскочила с места и тронула колдунью за локоть, та стряхнула её руку, как делала всегда. «Я оскорбленьем считаю подобный жест», — всегда твердила она, потому Элисса вовсе не обижалась на её шипение.

— Я, конечно, могу рассказать тебе то, что мне известно.

— Говори, — снисходительно разрешила Морриган, — а я взамен расскажу, что ты захочешь знать, коль это будет возможно.

— В легендах говорится, что Создатель отвернулся от своих творений, когда они предали его и подарили свою веру ложным богам. Очень долго он молчал, пока не услышал голос Андрасте. Она побывала в рабстве и молила небо помочь её соотечественникам, которые до сих пор прозябали в кандалах в Тевинтерской империи. Её искренность, милосердие и красота были столь прекрасны, что Создатель ответил её молитвам и предложил ей покинуть земной несовершенный мир и уйти с Ним в качестве Его Божественной Невесты. Но Андрасте уже была замужем, она не могла бросить Маферата и молила Создателя вернуться к тем, кого он покинул. Создатель внял её искренней мольбе и пообещал создать на земле рай, если все отрекутся от ложных богов и снова поклонятся Ему.