— Будь по-твоему, любимый, сегодня я улечу и буду ждать тебя на другом конце континента, скоро все изменится, не будет ни страха, ни мучений, ни опасности, настанет время мира и гармонии. Увидимся утром.

Наб не шелохнулся, монотонное сопение мерно вздымало его широкую грудь. Лола снова поцеловала любимого в щеку. Покинула помещение.

Если бы Наб сейчас бодрствовал, он ни за что её не отпустил. Вцепился бы и держал, но сон не позволил действу свершиться. Он ничего не слышал, не ощущал и не воспринимал. Так закончилась их последняя встреча.

Выйдя в холл банка, посмотрела на часы. Ночь только начиналась. Добравшись до южного исполина, поднялась на четвертый этаж и села на ступеньки. По рации вызвала Верона. Из переговорного устройства раздался раздраженный голос второго номера, которого, явно, только что выдернули из сладкого, мирного сна.

— …Какого хрена, Лола, что случилось?

— Вери, пошли на охоту.

— … Ты в своём уме? Мы и так весь прошлый день голов не поднимали, у тебя что, шило в заднице?

— Я сегодня утром домой еду. Эта будет наша с тобой последняя охота.

— …Крайняя! Я просил же тебя не применять этого слова!

— Ладно, хорошо, как скажешь, крайняя! Зануда! Так ты идешь?

Повисла тишина, девушка грустно посмотрела в сторону разбитого окна, дым подсвеченный светом Лины, тянулся по всему небосводу, медленно и неспешно направляясь на запад. Несколько ярких звезд вели борьбу с пеленой, то появляясь, то исчезая вновь. Периодически, зарницы взрывов выхватывали из мрака «постапокалиптический» город. Зрелище завораживало своей особенной красотой, но оно так осточертело Лоле, что вызывало больше раздражения, чем восхищения. Из рации раздался треск.

— …Где встречаемся?

Лола улыбнулась, Верон стал для неё самым верным товарищем, что никогда не бросит в беде и всегда прикроет спину в критический момент.

— Спускайся, я на лестнице четвертого этажа.

— … Добро, через десять минут приползу.

Лола сняла с пояса фляжку, отхлебнув несколько глотков, с наслаждением выдохнула, прислонила винтовку к стенке. Из кармана достала монетку, и принялась искусно перекатывать её на пальцах. Этому фокусу научил её Айк ещё в детстве. Сейчас же, он помогал расслабиться, на мгновение стать ближе к брату, не давал забыть, почему она вообще здесь. Плавно, кругляш дейнера отправил её в прошлое, туда, где все началось.

***

Май 3029 года. Круин. Раеоонский Доминион.

Воистину, какие простые вещи могут переворачивать жизнь наизнанку, а решения, которые ты так долго пытаешься найти, сами подлавливают тебя в ни чем не примечательный момент.

Однажды, мать Лолы послала дочку передать пару банок с солениями тете Ноне и её сыну, жившими двумя этажами ниже. Семьи знали друг друга очень давно, приходили на выручку по необходимости с тех пор как вместе вселились двадцать лет назад в эту четырнадцатиэтажку. Чадо Ноны, тридцатилетний парень по имени Аскай был хорошим товарищем Айка и с Лолой тесно общался. Как и брат, Аскай воевал, однако, из-за осколков под сердцем, за четыре месяца до конца военных действий был комиссован.

По возвращению домой личная жизнь мужчины не складывалась, материальное положение тоже оставляло желать лучшего, а вскоре он вступил в «пирамиду» со всеми вытекающими из этого последствиями. Из дома уносилось все, вплоть до посуды, лишь с помощью семьи Лолы и титанических усилий матери, парня удалось вытащить из лап обмана. Дом обнищал, и жить стало тяжелее. После прихода в себя, устроился автомехаником на сервис. Работал с утра до ночи, однако зарплаты с натяжкой хватало на оплату коммунальных услуг.

Подойдя к входной двери, девушка зажала звонок. Из глубины квартиры доносились крики и женский плач, вскоре дверь отварилась и на пороге возникла тетя Нона с красными от слез глазами, она пригласила гостью войти, забрав из рук банки, уселась на табуретку, вновь зарыдала не в силах остановиться.

— Тётя Нона, что с Вами? — взволнованно спросила Лола.

— Мой обалдуй вон чё удумал, — прерывистым от плача голосом начала женщина, — опять воевать собрался! Дурная морда!

Из комнаты последовало негодующее восклицание:

— Давай, мать, прекращай спектакль. Лола, привет!

Положив ладошку на плечо горем убитой женщины, девушка прошла в комнату, откуда донесся голос. Помещение было полупустым: старая раскладная кровать, побитый журнальный столик, пару кресел и стул — на этом предметы интерьера заканчивались. На кровате стоял огромный ранец, в который Аскай загружал небогатые и малочисленные пожитки.

— Ты же не серьезно, Аски? — осторожно спросила девушка.

— Слушай, давай только ты не начинай. Не могу больше так жить, да и задолбало меня тут!

— Как ты одну мать оставишь, она же с горя умрет!

— Быстрее от голодухи, чем от горя! — бросив упаковывать пожидки, развернулся к соседке и с надеждой произнес:

— Туда, куда я еду за один месяц платят столько же, сколько я здесь за полгода не получаю! А что мне остаётся, я умею только убивать и чинить машины, второе мне не приносит денег, я и так уже кашу с этими финансовыми штучками заварил, до сих пор расхлебываем! Нет, Лоли, даже не говори ничего, позаботься о маме, пока я буду в отъезде.

— Куда ты едешь?

— В Аговир.

Девушка, сев на кровать, закрыла нос ладошками в виде домика, покачиваясь вперед-назад, вдруг остановилась и пристально посмотрела на Аская:

— Сколько, говоришь, платят?

— В районе ста тысяч дейнеров в месяц.

Лола кивнула.

— Отлично, я еду с тобой.

— Что?! — ошарашенный такой новостью, переспросил Аскай.

— Я говорю, с тобой еду.

— Ты вообще поехала что ли, там война, там людей убивают!

— У меня мастерский разряд по биатлону, сам же знаешь, не раз на соревнованиях за меня болел. Я Айку пообещала, что он будет ходить и жить нормальной жизнью. Чтобы снова поставить его на ноги, нужна дорогостоящая операция и протезирование с пластикой. Нам таких средств за лет десять не поднять…А у него нет столько времени, каждый день требует свой пистолет…если всё так как ты говоришь, я смогу подарить ему новую жизнь, довольно-таки быстро.

— Ты не поняла. В Аговире мы не будем обучать или охранять, мы будем на передовой убивать людей, ты к этому готова?

— Мне насрать, что мы там будем делать, я не дам брату сдохнуть вот так, он слишком много дал мне в жизни, даже больше чем отец. Мне нужны эти деньги, Аски, я смогу.

Парень присел на стул и глубоко вздохнул.

— Куда же катится наша страна… почему мы должны делать такой выбор…Бесправные победители, мать твою, которые нахрен никому не нужны. Слышала же на прошлой неделе меня на сутки закрыли по хулиганке? Везу машину клиенту, сворачиваю на улочку, на ту, где частные дома стоят, а она перегорожена, поехал в объезд по смежной, а там шлагбаум и точно помню, что не было его. Сигналю. Выходит баба на дорогу и говорит: «Это наша улица, тут ездить нельзя, мы асфальт положили для своих!». Я такой: «ну открывай». А она, говорит: «не знаю тебя». «Через два района живу», — отвечаю. «Ну вот там и езди»- получаю в ответ. Представляешь! Я на своей Родине почему-то не имею право проезжать по улицам. В Мидлонах и Честии мне, как захватчику, были все дороги открыты, а тут, на своей земле — нельзя, запрещают! Шалава, а! Ну меня затрясло, достал из багажника лом и раскурочил дуре шлагбаум и проехал. Вот меня и закрыли! Пошло это всё и все…Родина твою мать… Родителям что скажешь? Они тебя не отпустят.

— Что-нибудь придумаю. — Задумчиво произнесла девушка, а Аскай грузно выдохнул.

— Война — это не женское дело, в ней нет романтики и приключений, только смерть и потеря дорогих тебе людей. Иногда она возрождает в тебе всё самое плохое, открывает темную сторону души. Подписавшись на это, ты уже не будешь прежней. Подумай ещё хорошенько, я знаю тебя с десяти лет, ты умная девка, нужно ли тебе это дерьмо, неужели нет других способов достать денег?