― Нет уж не надо, одного раза хватило, ― отмахнулся тот.

Одарив товарища своей особенной улыбкой, Илона проверила лезвие, довольно ухмыльнувшись, лениво встала, и направилась к морю, где её уже ждал немного взволнованный Каддан.

Женщина, немного привыкнув к пронизывающему холоду воды, подошла ближе, араниец смотрел на раеоонку с улыбкой, краем глаза заметил, что руки её были испещрены шрамами от глубоких порезов.

― Это правда, то, что сказали твои товарищи?

― В целом, да, только они забыли про Ози, который после моей, не побоюсь этого слова, искусной работы, взялся за хворостину, и только чудо спасло меня от его благодарности.

― Ясно, начинай.

― Не двигай физиономией, а то повторишь судьбу моего командира! ― Женщина, грубо срезав основной массив растительности, подмылила густую щетину и взявшись за нож, как за опасную бритву, выбрала оптимальный угол наклона. Клинок заскользил по коже, начисто удаляя черноту на подбородке. Пока занималась делом, Каддан пристально изучал её сосредоточенное лицо: чуть широкий нос, тонкие губы, белые изящные брови, одна из которых ополовинена шрамом. Странно, но он не уродовал, наоборот, придавал своего рода очарования. Для своего возраста, морщин на коже слишком мало: еле заметные в уголках глаз и едва начавшие формироваться в носогубных складках. Очень милая раеоонка, за исключением одной детали. Серые с синими вкраплениями глаза излучали безумный холод, доводящий до озноба. Пристальный взор вызывал почти физический дискомфорт, поэтому мужчина старался как можно меньше встречаться с ней взглядами. Там, в глубине, крылась безумная боль, умело скрытая маской безразличия.

― А теперь повернись! — Каддан покорно подставил левую щеку, Илона ухватила его за подбородок, довернув его еще немного вверх, — вот так, отлично, замри, — в крепкой хватке отсутствовал даже намек на нежность. Он удивился, что рука с ножом не дрожала, движения были четкими и уверенными, можно сказать филигранными. Мужчина понял, что с колюще-режущими предметами спутница умеет обращаться куда лучше, чем обычная домохозяйка.

Спустя несколько минут работа подошла к концу. Илона ополоснула клинок и отправила в ножны. Упершись руками в бока, пристально изучала плоды своего труда. Попросила аранийца умыться.

― Ну вот и все, совсем другое дело, хоть на человека стал похож,― удовлетворенная работой и сама удивилась преображению спутника, ― прости, подстричь тебя не смогу, но вот держи резинку, забери в неё свои патлы и будет более-менее приличный видок.

― Спасибо,― Каддан признательно кивнул.

Вернувшись к камню, сразу же встретили возгласы удивления со стороны игроков:

― Ты глянь, у него даже кожа на месте, это определенно новый уровень мастерства! ― съехидничал Нарнис.

― Только что мы стали свидетелями, как женский труд сделал из уродливой обезьяны прекрасного человека. Браво! ― объявил Алеан, отбивая две десятки дамой и королем.

― Самый расистский комплимент, что я слышал, ― хмыкнул араниец.

Оторвавшись от игры, рыжеволосый полез в рюкзак и извлек объемный пакет сухого пайка, заблаговременно приобретенного еще в Бэинхолде. Несмотря на то, что тот был рассчитан на двух персон, голодным никто не остался. Каддан наслаждался хлебцами с паштетом, Нарнис и Алеан разделили между собой банку тушенки, а Илоне досталась тарелка риса с курицей и овощами. Трапезу закончили кружками быстрорастворимого кофе.

― Что со временем? — осведомился Нарнис, смакующий дольку темного шоколада.

― Часок-другой нужно отдохнуть и пойдем. Сегодня ночью, кровь из носу, нужно выплыть.

Илона ощутила приступ невероятной усталости, будто последние три часа она без устали перекапывала огород. Ломило мышцы и до тошноты раскалывалась голова. Звуки накатывающих волн подавляли волю к бодрствованию. Женщина свернулась калачиком, подоткнула под голову чуждую для этого климата парку и провалилась в беспокойные дремы на грани бреда.

***

Деревня Эльдрин. Раеоонский Доминион. Август 3024.

Она стояла перед домом, мало отличающимся от десятков подобных в их большой деревне. Выцветшие зеленые бревна во многих местах поразила гниль, видимо, они уже долгое время не видели ни краски, ни лака. Окруженное низеньким палисадным заборчиком, это место было ей так дорого и до боли в душе знакомо. Почти ничего не изменилось тут за последние несколько лет кроме увядания. Трава, на удивление, аккуратно подстрижена, перед окнами в клумбах из старых покрышек все-еще росли прекрасные сиреневые люпины и бардовые георгины.

Женщина не могла решиться сделать шаг вперед. Сердце дико колотилось, она пыталась представить, как встретит её любимый, разлука с которым разделила их на долгих семь лет. Он должен её встретить, он тут, в этом она не сомневалась.

Сделав глубокий вдох, гостья решилась и направилась к дому. Подойдя к окну, произвела три стука в стекло. Пасмурный день давил на женщину серостью, вдали раздавался шум газонокосилки и работающей бензопилы. Ожидание терзало душу, заставляя сердце биться чаще. Никто не выходил. Собравшись с силами, отворила калитку и прошла внутрь участка. Никаких признаков жизни- тихо и безлюдно. С осторожностью поднялась в дом, через погруженный во мрак двор, прошла в сени. Постучавшись и не получив ответа, вступила в главную комнату. Все как всегда, по центру печь, справа избитый, поцарапанный сервант, рядом темно-зеленый диван, ничего не изменилось с тех пор, как она появлялась тут в последний раз. Вдруг, её просто захватили ностальгические воспоминания, как они проводили дождливые часы в этих стенах, играли в приставку, в карты и в разные настольные игры. Прекрасное время с особенным духом, от которого сейчас не осталось и следа. Пробежавшись глазами по комнате, взгляд зацепился за фотокарточку, портрет молодой пары: юноша с каштановыми, кудрявыми волосами и точеным отрытым лицом обнимал улыбающуюся светловолосую девушку. Портрет был перетянут черной лентой. Неуверенным шагом Илона подошла к столу и дрожащими руками взяла его в серо-зеленой рамке.

― Что вы тут делаете? ― прозвучал за спиной высокий женский голос. Гостья медленно повернулась, продолжая удерживать снимок в руках. Пожилая хозяйка отпрянула назад, чуть не споткнувшись о порог. В глазах её читалось удивление на грани с неверием.

― Здравствуйте тетя Иса! ― сдавлено прошептала беловолосая.

― Великий Создатель, это ты…! — ошарашено произнесла дородная, уже немолодая женщина с такими же как у гостьи, белыми, словно мел, волосами.

― Этот дурак за мной пошел, ведь так? Какой же он дурак… — Илона бессильно упала на диван и зарыдала. Тетя Иса стояла молча, лицо её осунулось, во взгляде появились ростки ненависти.

― Да, за тобой пошел. Хотел там тебя найти. Если этому быку что-нибудь в череп втемяшится, бесполезно убеждать, только смириться.

― Я же ему все объяснила, что все кончено, какие отношения могут быть с ходячим трупом, я этому дураку все объяснила, упертый дурак! — женщина горько всхлипывала.

― Ходячий труп, говоришь. Так почему ты здесь? — ледяным тоном осведомилась хозяйка, этот вопрос, словно штык, зашел в самое сердце. Беловолосая высвободила красное от слез лицо из ладоней и посмотрела на Тетю Ису.

― Потому что он рассосался, ублюдок исчез! Я получила еще четыре пули, была на грани…но она меня не забрала, мне что, нужно было руки на себя наложить?!

Веко под правым глазом хозяйки задергалось, а с лица не сходила надменное выражение, являющее собой простую маску, неумело скрывающую всеобъемлющее горе.

― Нет, просто не нужно было сюда приходить. Ты мне как дочь, была. Сын спустя три месяца вернулся, в цинке. А от тебя семь лет ни весточки. Лучше горькая правда, чем то, на что ты нас всех обрекла. В отличие от твоих родителей, я тебя уже давно похоронила, пусть так оно и будет. Уходи и больше никогда не возвращайся в этот дом.

***

Кто-то нежно потрепал её за руку.

― Одуванчик, давай просыпайся, мы уходим, ― Нарнис посмотрел на подругу, ― Что с тобой, ты плачешь?