Из всей тирады надоедливой одноклассницы Славика задело только слово «стих». Он учит и рассказывает не одну строку, а целое стихотворение. Но поправлять Румию парень не стал, он вообще не любил кого-либо поправлять.

– Слав, – встрял в разговор Андрейка, не отрываясь от игры на телефоне, – можешь все три стиха в один заляпать? Я с удовольствием послушаю, как классная орёт на Румию, хоть и понимаю, что орать она будет на всех нас.

– Опрос общественного мнения показал, что самым знаменитым произведением Пушкина, так любимого Румией, является сказка о царе Салтане, – вклинился в разговор Газ.

Его словам никто не удивился: в классе все знали, как Газ любит читать всякие опросники в Интернете.

– Да ладно! – изумилась Лизонька, которая пришла вслед за подругой. – Я думала, «Евгений Онегин».

– А еще, – продолжил Газ, – 91% опрошенных уверены, что творчество Пушкина всегда будет актуально. Кто там сказал, Славик: «Пушкин – наше всё»?

– Аполлон Григорьев. Русский поэт и критик.

– Да ладно! – снова присвистнула Лизонька. – Его так и звали – Аполлон?

– Сегодня чудный день открытий. А вот чуть больше 5% сказали, что творчество Пушкина устарело. Видимо, в это число входит и мнение Лизоньки, ведь она совсем не удивилась.

Прозвенел звонок, и учитель литературы позвала ребят в класс. Учеников больше всего интересовало отчество преподавателя Лидии Захарьевны, чем сам предмет. Как звали ее отца – Захар или Захарий? Если Захар, зачем в отчестве мягкий знак? А если Захарий… Кто придумал такое имя?

– Славик! – шипела Румия в спину однакласснику. – Ты так и не ответил! Выучил ты стихи или нет?

– Нет, не выучил! – в ответ зашипел вместо друга Газ. – Сама расскажешь!

И вот тут он увидел, что у Славика пиджак прожжён на спине.

– Поможешь мне придумать правдоподобную историю для Марии апа? – прошептал тот, увидев страшные глаза друга.

В столовой было не протолкнуться. 10А тихо сидел за своим столом и ждал, когда восьмые и девятые заберут свои порции, чтоб после них идти к столу раздачи.

– Человеку надо мало:

После грома – тишину.

Голубой клочок тумана…

Газ знал любимое стихотворение Славика, также знал, что тот всегда пропускает второй столбец.

– Картошка с рыбной котлетой, – пропыхтел Антоха, вырываясь к одноклассникам из голодной толпы, окружавшей стол раздачи и кассовый аппарат.

– Картоха вкусная? – спросил Андрейка.

У него всегда странные вопросы.

– Извини, не попросил на пробу.

– Жизнь – одну.

И смерть – одну.

Утром свежую газету –

С Человечеством родство.

И всего одну планету:

Землю!

Только и всего.

– Тася Ивановна! Вы сначала моему 8Б дайте порции! Почему 9 класс отпускаете? Восьмые еще не кормлены! – послышался из толпы у стола раздачи голос Сылу Саматовны.

– Так я откуда знаю, что ваши не кормлены! – кричала тетя Тася. – Не спите!

– Жаль, биологии сегодня нет, – вздохнул Газ, услышав голос любимой учительницы.

– И – межзвездную дорогу

Да мечту о скоростях.

Это, в сущности, – немного.

Это, в общем-то, – пустяк.

– Мы опять на матем опоздаем, – вздохнул Кирыч, – сейчас еще только восьмому классу накрывают.

– Не накрывают, – покачал головой Антоха, – слышал, тетя Тася поддон выкинула? Это она в подсобку ушла. Теперь никому не накрывают.

– Нервная женщина.

– Невеликая награда.

Невысокий пьедестал.

Человеку мало надо.

Лишь бы дома кто-то ждал.

Получив порции на класс, Сылу Саматовна со спокойной душой напоследок решила еще раз пересчитать тарелки. Их оказалось шестнадцать.

– Почему шестнадцать? – раздражение учительницы росло в геометрической прогрессии.

Сумасшедшая перемена. Бестолковая столовая.

– Надя! Нас же семнадцать!

– Да, – кивнула дежурная по питанию.

– А почему тарелок-то шестнадцать?!

Еще раз пересчитали. Да, одной не хватало.

– Так и человека нет, – заметила Надя, – смотрите, все сидят с едой. Всем хватило.

– Значит, кто-то не пришел.

– Георгия нет!

– Опять забыл.

– А номер у кого-нибудь есть? Напишите ему. Надя?

– У меня нет.

– Ладно, ждем. Я пока ему порцию возьму.

И Сылу Саматовна полезла в гущу старшеклассников, старавшихся выбить себе еду, но вскоре вернулась к классу разочарованная и опустошенная. Повар порцию не выдала.

– А Гоша-то вон там сидит! – вдруг крикнул один из учеников 8Б.

Сылу Саматовна обернулась и увидела своего растяпу в другом таком же переполненном углу столовой, где всегда обедал 8В. Рассекая толпу, учительница быстро добралась до Геогрия. Такая злая была.

В классе мальчика обзывали соней. Всегда медлительный, тихий, учебник на нужной странице откроет не сразу, из кабинета уходит последним, в столовой всегда потеряется.

После сумасшедшей перемены 8Б поднялся на урок биологии вместе с Сылу Саматовной. Пока дети вытаскивали письменные принадлежности, искали учебник, думали о несделанной домашней работе, к учительнице подошла Алиса и шепотом поведала:

– Вы уж на Георгия не ругайтесь. Он иногда свою порцию отдает другу из 8В.

Начался урок. Ничего необычного. Передние парты старательно записывали каждое слово учительницы, зарисовывали схемы с плакатов, которые Сылу Саматовна выводила на экран, перелистывали страницы учебника в поисках ответов на вопросы. Последние парты старательно делали вид, что тетрадь по биологии раньше не служила тетрадью для математики и других предметов, что слова в параграфе вызывают только доброе удивление, а не смертную скуку, что простым карандашом, служившим шестерым, вырисовывали иллюстрацию с экрана, а не очередной танк.

Снова прозвенел звонок. Теперь уже на перемену. Последние парты не смогли сдержать возглас удовольствия и облегчения. Домашнее задание записано, дети отправлены на следующий урок. И вот тишина. Впереди окно – урока нет. Это можно расценивать по-разному. Это и радость: всё-таки свободное время, и наказание: нужно столько дел переделать – и проверить лабораторки, и дописать отчёт. Но делами заняться Сылу Саматовна не сможет. Назначила встречу одной родительнице по ее просьбе. Тут и дверь распахнулась, только это оказалась коллега из начальной школы.

– Привет! Не видела Исмагила Халиловича? – запыхалась та, видимо, набегалась по школе.

Физика Сылу Саматовна не видела: у него же методический день.

– Понятно, – пробурчала Наталья Степановна, – не могу до него дозвониться, а с женой говорить бесполезно. Придется через директора его вызывать.

Сылу Саматовне очень хотелось просветить коллегу в том, что Исмагил Халилович сегодня преподает в университете, но не успела. Шустрая учительница началки испарилась так же быстро, как и появилась. Только биолог успела закрыть рот от удивления, как дверь ее кабинета снова открылась. Сылу Саматовна доброжелательно улыбнулась. Да, это была мама одного из учеников 8Б. Мария Владиславовна громко поздоровалась, не улыбнувшись, широким шагом прошла к первой парте перед столом учительницы, отодвинула низкий деревянный стул, села, сложила руки на парте и внимательно посмотрела на классного руководителя своего сына. Говорят, эта женщина когда-то держала парикмахерскую.

– Спасибо вам за время, которое вы нашли для меня. Давно к вам собиралась, Сылу Саматовна. Да, я думаю, вы и сами видите, что с Георгием неладно. Я каждый день проверяю его оценки в электронном дневнике, по утрам проверяю портфель на наличие всех учебников и тетрадей по тем предметам, которые должны быть по расписанию в этот день. Дома у него сидение за компьютером по времени ограничено: ровно 35 минут. По вторникам и четвергам Георгий посещает бассейн, а по пятницам у него шахматная школа. Я не понимаю, почему у него одни тройки? Домашние работы мы делаем вместе. Он у меня твердым хорошистом был в пятом и шестом. Да, в седьмом классе успеваемость снизилась, но мы тогда переехали, стали жить с родственниками, новая обстановка, люди и тому подобное. Я тогда решила его не трогать, дать ему освоиться. Все, конечно, было соблюдено: и проверка домашнего задания, и ограничение времени за компьютером. Год уже прошел, как мы переехали, а успеваемость всё такая же низкая!