Самир и Вера жили в соседних домах. В школу они ходили вместе. По дороге успевали повторить слова по английскому, рассказать друг другу сюжеты мультиков, придумать игры. Когда бабушка спрашивала внука, почему он так мало общается с другими одноклассниками, Самир отвечал, что лучше Веры его никто не понимает, даже мама. Например, Самир говорит Вере, что его папа – лучший учитель в школе, та верит. А мама нет. Мальчик в своей комнате часто слышит, как родители ругаются за стеной из-за папиной работы.

– Смотри, как в «Репке»!1 – позвала его из страны грустных размышлений Вера и ткнула пальчиком чуть левее от той дороги, по которой они шли.

Самир, конечно, посмотрел, но больше его забеспокоило слово «Репка».

Картина, привлекшая внимание Веры, и вправду была забавная. В глубине двора на дороге застряла вишневая «девятка». Вчера рабочие в синих комбинезонах перекопали с помощью маленького желтого трактора уголок детской площадки, захватив кусочек тротуара и проезжей части. Самих рабочих в это скучное утро не было видно. Ночью прошел дождь, размыв перекопанную землю вперемешку с глиной, где и застряла старая вишневая «девятка». Машину толкали впятером: дед в ушанке, бабушка в платочке, блондинка в береточке (у Самира мама тоже такие носит), мужчина в мотоциклетном шлеме, девочка в шапке с завязками и собака – пушистая болонка прыгала рядом и радостно тявкала.

– Почему как в «Репке»? – спросил Самир.

– Ну ты даешь! – цокнула языком Вера. – В той сказке тоже семья тянула-тянула, и тут семья толкает-толкает.

Самир решил дальше не спрашивать, кивнул задумчиво, стараясь делать вид, что всё ему понятно, хотя слова «тянула и толкает» по смыслу разные, но ведь не поспоришь с девчонкой! Самир-то эту сказку не читал.

Тут в очередной раз хлопнула чья-то подъездная дверь. Утром все спешили кто куда. Самир мечтал о постройке туннеля между своим домом и школой. И зонт не надо было бы таскать! А то, как наступит осень или весна, мама обязательно его засунет или к учебникам, или к обуви.

– Смотри, – и Самир показал на худощавого паренька, который, вынырнув из-под кроны тополей, растущих в скверике, оказался на их дороге, ведущей в школу.

Вера посмотрела на незнакомца и, не понимая, в чем дело, пожала плечами.

– Ну ты даешь! – Самир был рад, что он теперь знает, а Вера нет. – Тот мальчик, который на «линейке» забыл стихотворение!

Лицо девочки прояснилось. Конечно, она узнала того, кто забыл слова и мялся перед микрофоном первого сентября на школьном дворе. Нет, забыть слова на «линейке» – обычное дело. И с детьми, и со взрослыми такое может случиться. Обидно, когда тебя долго представляют публике, перечисляя все награды, полученные на конкурсах чтецов, а потом ты выходишь в центр огромного школьного двора, все тебе доброжелательно хлопают в ладоши, а ты забываешь слова. Паренек заметил, что на него таращатся две мелочи из началки, подмигнул им и сказал:

– Человеку надо мало:

Чтоб искал

И находил.

Чтоб имелись для начала

Друг – один

И враг – один… 2

И пошел дальше. В школу, видимо. Умник.

– Знаешь, как его зовут? – спросила Вера.

– Нет, – покачал головой Самир, – но сейчас узнаем. Эй! Как тебя зовут?!

Тот не сразу, но обернулся, даже остановился, имени, конечно, не назвал, только озорно улыбнулся и пошел дальше, но уже быстрее: видимо, опаздывал.

– Задавала, – цокнула языком Вера.

Это слово она узнала от бабушки, назвавшей так своего соседа – пожилого инженера на пенсии, когда тот зачем-то принёс коробку конфет.

– Да уж, – с раздражением вздохнул Самир.

В последнее время это было его привычное состояние.

– Хочешь узнаем? – вдруг вспомнил он о своем хитром приспособлении. – Лук-то у меня с собой!

– Давай! – Вера всегда умела его поддержать.

Человеку надо мало? Человеку надо много! Новую игру. И новый телефон. Новые кроссовки не помешали бы. И чтоб мама наконец-то повела его в цирк. Она уже давно обещает, но всё время забывает, а Самир ей уже семь раз напомнил, неудобно еще раз об этом говорить. Мама ведь устает и совсем не отдыхает. Он об этом знает из ее телефонных разговоров с подружками. А еще Самиру хотелось бы, чтобы папа чаще улыбался. У него это красиво получается.

– Ты, главное, спички-то не забыл как в тот раз?

Нет, спички Самир не забыл. Приспособление было простое: лук и стрелы, а наконечники у стрел смазаны бензином и горят при полете, как в фильмах о пиратах, (Самир топливо взял у папы в гараже). Дети подбежали к чтецу поближе и выпустили стрелу. Она прямехонько ударила в спину того, кто говорил, что ему мало надо. Пиджак чуточку задымился. Тут Вера как-то странно ахнула, и Самир сразу понял: девочка не жертву пожалела, что-то случилось пострашнее. Мальчик посмотрел туда, куда уставилась Вера, и увидел Наталью Степановну. Учительница стояла у поворота, за которым уже виднелась школа, и сверлила их строгим взглядом.

Любимый этаж Славика – третий. Здесь кабинет литературы. И биологии – любимого предмета лучшего друга, а предпочтения близких друзей нужно знать наизусть. Как таблицу умножения. И стихотворение «Бородино». А вот и лучший друг. Уже в школе. Уже с книжкой. Вряд ли по биологии: сегодня ее нет в расписании.

– Привет, Газ!

Сильное мужское рукопожатие.

Весь класс уже почти собрался. Парней из своего класса Славик заметил сразу. Их всего пять человек. Андрейка, Антоха и Кирыч, Славик и Газ. А девочки в другом конце коридора весело щебетали о своем. Нарядные, миленькие, с кудряшками и без. Бантики на волосах они больше не носят, как, например, сестренка Газа. Но оно и понятно: сестренка-то в четвертом классе.

Лизоньку среди одноклассниц Славик заметил сразу. Сидела под электрическим щитком. Так, больше туда смотреть нельзя, уже два раза глянул! Подсчет своих гляделок Славик вел со всей серьезностью и многого себе не позволял. Однажды только семь раз разрешил себе на нее посмотреть. Было это второго сентября. Соскучился за лето.

А Газ уже начал:

– У воды есть память. Она может хранить человеческие эмоции. Не слышал о таком ученом, как Масару Эмоту? Нет? Так вот, он об этом и говорит. Планета и мы состоим на 70% из воды! Она является связующим звеном между материей и духом. Если мы будем говорить воде слова любви и благодарности, то встанем на путь исцеления! Это я к чему… Классная приходила, сказала, что у нас из кабинета ночью баллон с водой украли.

– Это баллон все планы спутал, – шептала Лизоньке на ушко Румия.

– Почему? – не поняла та.

– Ну, теперь нет явного предлога, чтоб сходить в наш кабинет перед третьим уроком. Не получится вблизи посмотреть на Салаватина.

– А! – осознала всю глубину трагедии лучшей подруги, но соглашаться с ней не собиралась. – Так мы же в нашем кабинете можем не только воду из кулера пить, может, мы пришли цветочки полить? И ни о чем этот Салаватин не догадается.

– Классная кактусы разводит. Их раз в год поливают.

– Да что ты такая нудная сегодня? Может, этот раз именно сегодня?

– Хоть бы он завтра был на концерте, – с мольбой прошептала Румия и тут же, что-то вспомнив, посерьезнела. – Кстати! Славик! Славик!

Парень перевел взгляд на одноклассницу, которая бежала к нему из другого конца коридора, но ничего не сказал, чему та нисколько не удивилась. Все знали, что Славик с девушками разговаривает только в одном случае: «Эээ… ты не могла бы убрать рюкзак с моего места?»

– Славик! – любила Румия командовать. – Завтра концерт, посвященный Пушкину3, где ты рассказываешь три стихотворения, три, Славик! Будь добр, не опозорься как на школьной линейке! Еще одного такого инцидента классная не выдержит, а оставаться после уроков и выслушивать, как она на всех орет из-за одного глупого оратора, никому не хочется.