— Да я тебе давно говорила, что Генчик — это ещё тот тип.

— Понять не могу, почему вы так друг друга не любите? Я столько раз пыталась вас помирить, вы оба — самые близкие для меня люди, но ничего не получается. Почему?!

— Хочешь, скажу, почему? — усмехнулась она.

Я насторожилась.

— Hу! — Да потому что я его насквозь вижу. А он об этом догадывается.

Я промолчала. Я не могла этого понять. Они и раньше прохладно друг к другу относились, но хотя бы соблюдали правила приличия — вежливо здоровались, угощали друг друга сигаретами и травкой, болтали о всякой ерунде, иногда даже вместе прыгали. Когда Юка два года назад проходила АФФ, именно Генчик был её инструктором. А в последствии именно он учил её стоять в воздухе на голове.

Может быть, всё дело в ревности?

Генчик ревновал меня к Юке. А Юка соответственно к нему? Нет, вряд ли, я не могу себе представить Юку в муках ревности.

Ревность — для кого угодно, но не для нее.

Вот какие аргументы приводил Генчик, когда говорил, что мне давно пора прекратить общение с «этой девкой»:

— Юка — стерва, сука, дрянь, короче, довольно сволочная баба.

— Юка конечно, симпатичная, но идеальной красавицей её не назовешь. У неё кривоватые ноги (если приглядеться). И нос с горбинкой. Сама же она считает себя венцом творения, лучшим женским экземпляром из тех, что когда-либо создавала природа.

— Юка меня не любит. Она все время говорит, что я толстая, некрасивая и неспособная.

— Юке не нравится, что я приобщилась к парашютному спорту.

— Юка общается со мной потому, что ей нужна подруга, которую легко отодвинуть на второй план.

А вот что говорила Юка, когда кривила лицо при упоминании имени «Генчик». Её аргументы звучали не менее убедительно.

— Имя «Генчик» — звучит несерьезно, оно напоминает собачью кличку или псевдоним какого-нибудь трансвестита из стрип-шоу.

— Генчик — бабник. Конечно, можно предположить, что он в меня влюбился, но все равно это ненадолго, рано или поздно он опять начнет увиваться за какой-нибудь смазливой парашютисткой.

— Генчик бросил беременную жену из-за того, что она отказывалась прыгать.

— Генчик, в сущности, не такой уж умный человек. У него нет высшего образования, у него не получилось сделать карьеру, и ничего, кроме парашютных прыжков, его не интересует.

Я могла бы рьяно оспорить каждый пункт, но Юка все равно оставалась бы при своем мнении. В конце концов, я к этому привыкла. Я старалась не говорить Генчику о Юке, а Юке о Генчике. Если Юка приглашала меня к себе или погулять, а я уже договорилась на это время с Генчиком, то я ей не говорила, куда именно я иду. А отвечала так:

— Знаешь, у меня сегодня болит горло. Надо денек отлежаться, а то проснусь с температурой.

Если Генчик приглашал меня в кино, а у меня был запланирован поход к косметологу Юки (сама я услугами косметолога не пользовалась, но Юке нравилось, когда я ждала её в предбаннике салона красоты. Она выходила ко мне с распаренным розовым лицом. После косметолога она почему-то всегда была молчаливая и добрая. Не дразнила меня и не говорила, что я поправилась или что моя кофта совсем не подходит к моей юбке. После этого мы обычно шли в кофейню выпить густого горячего шоколаду), то не говорила Генчику о Юке и косметологе, а, виновато улыбнувшись, отвечала:

— Я очень по тебе соскучилась, но я обещала навестить родителей сегодня.

На мой взгляд, это была беспроигрышная тактика.

Но однажды случилось непредвиденное.

Произошло это вечером в воскресенье, мы уже вернулись с аэродрома в Москву. Неожиданно мне позвонил Генчик и сказал, что у его друга спонтанно намечается замечательная веселая вечеринка и пора бы мне наконец познакомиться с его друзьями. Я едва не завизжала от радости — ведь все это время я с сомнением думала, насколько серьезно его отношение ко мне.

Но знакомство с лучшими друзьями — это, наверное аргумент. Случайных девушек не водят знакомиться с лучшими друзьями.

Генчик сказал, что заедет через полчаса, и я бросилась в ванную мыть голову. Наверное, впервые в жизни мне удалось нарядиться и накраситься меньше чем за четверть часа. Обычно на это уходит куча времени Юка и то собирается быстрее. Но в тот раз — всё шло как по маслу. Мне даже удалось с первой попытки разыскать в корзине с чистым бельем целые колготки.

Я докрашивала правый глаз, когда зазвонил телефон. Сначала я даже трубку брать не хотела, но потом подумала — а вдруг это Генчик? Вдруг он приехал пораньше и уже стоит возле моего подъезда? Или наоборот — вдруг он хочет сказать, что вечеринка отменяется? А я тут, как дура, глаза крашу.

Но то была Юка.

— Настя! Как хорошо, что я до тебя дозвонилась.

— Что-то случилось? — подозрительно спросила я.

— Мне очень нужна твоя поддержка… Я тебе не говорила, но сегодня я купила тест на беременность и только что попробовала и…

— И что? — выдохнула я.

— Я беременна, что ещё! — гаркнула она так громко, что мне пришлось отстранить трубку подальше от уха.

— Купи ещё один тест. Это же не стопроцентная гарантия.

— Настя, какой тест! Я сейчас же еду к врачу. Поехали, пожалуйста, со мной.

— Юка. Что за блажь? Воскресенье, вечер. Ни одна клиника не работает. Завтра сходишь. Один день ничего не решит.

— Нет, я не усну, если не буду знать наверняка. И потом, я уже записалась. Одна знакомая дала мне телефон своего доктора, он примет меня дома. Поехали со мной, одна я боюсь.

Я лихорадочно соображала, как поступить. Никогда раньше я не слышала столь истеричные нотки в Юкином голосе. Она явно взволнована, это никакая не приходить, как обычно. С другой стороны… через десять минут возле моего подъезда будет Генчик. Он обидится, если я не пойду с ним на вечеринку. И больше никогда не предложит познакомиться с его друзьями. И потом, возможная беременность — это не такая уж большая проблема. Я понимаю, если бы Юке надо было выдрать зуб или признаться в любви. Если бы она заболела чем-то серьёзным. Тогда я бы без колебаний отложила все свои дела и бросилась бы на помощь.

— Что ты замолчала? Давай договоримся, где мы встретимся. Этот врач, он живёт в самом центре, на Никольской.

— Юка… Это ужасно, но у меня в ванной лопнула труба, — ляпнула я. — Что?

— Труба лопнула, вода хлещет на пол. Я могу с тобой пойти, но позже. Давай часа через два, чтобы наверняка.

— А ты не врешь? — подозрительно спросила она.

— Юка! Что за бред? Если хочешь, приезжай и посмотри сама.

Я прекрасно знала, что никуда она на ночь глядя не поедет.

— Через два часа будет поздно, — вздохнула она. — Я должна там быть уже через сорок минут.

— Мне очень жаль… Может быть, все-таки завтра?

— Ладно, Насть. Я тебе позвоню, как только будет известен результат анализа.

И она отсоединилась. А я стремглав бросилась вниз, к подъезду, на ходу застегивая модный кожаный пиджак. Пиджак мне дала поносить Юка.

Генчик уже ждал меня у подъезда. На нем были строгие черные брюки и черная водолазка с горлышком. Он был похож на романтического киногероя.

— Опаздываем, красавица! — Он чмокнул меня в щечку. — Какие у тебя духи! Новые?

— Это «Кашарель».

Я вспомнила, что духи тоже подарила мне Юка, и испытала легкое угрызение совести. Бедная Юка, едет сейчас в такси на Никольскую, совсем одна. И рядом нет никого, кто мог бы, ободрительно улыбнувшись, сказать что тест ничего не значит, а даже если и значит, то в условиях современной медицины аборт — это безопасно. И рассказать несколько оптимистичных истории о своих некогда забеременевших подругах.

— Почему ты такая грустная?

— Просто устала.

— Здорово мы попрыгали на выходных, да?

— Замечательно. А куда мы едем? Где живёт твой друг?

— Живёт он в Останкино, но давай сначала заедем в магазин, в Манеж. Он, кажется, до десяти работает. Надо купить какой-нибудь подарок.