Бабкина раскуроченная постель диссонировала со строгим духом библиотеки. Меня передернуло от необходимости навести в кровати порядок. На такое мероприятие вдохновляла только одна мысль, что в перине я нащупаю предмет бабкиных волнений. Но мое усердное пальпирование не привело к желаемым результатам. Матрац был мягок, как тесто, и пыльный, как мешок пылесоса. И как она тут не задохнулась за много лет?

Родственное чувство настроило меня на заботу и желание сделать генеральную уборку будуара. Мне мешал полог-сачок, тоже не дышавший свежим воздухом, наверное, несколько лет. Так как в спальне не было окон (видимо, из соображений поддержания температурного режима для библиотеки), все постельные аксессуары мне нужно было перенести в другую комнату, чтобы хотя бы вытрясти их из окна, и, благо, кроны деревьев скроют этот постыдный поступок от соседей и прохожих.

Я поискала кнопку или шнурок, регулирующий натяжение полога над кроватью. У изголовья за спинку кровати была привязана шелковая веревка, которая, по всей видимости, и предназначалась для этих целей. Я развязала ее и медленно принялась ослаблять ее натяжение. Полог остался в покое, зато с потолка начала опускаться деревянная резная люстра, сделанная в виде ветви с яблоками, окруженной двумя десятками маленьких продолговатых лампочек. Люстра была серая от пыли, и я боялась вздохнуть, чтобы не создать вокруг удушливое облако. Она напоминала более даже не ветвь, а корзину, полную яблок, и каково же было мое удивление, когда в этой самой корзине показался довольно большой сверток, обернутый в темную суконную ткань. Я протянула к нему руки, но телефон оборвал мое желание.

Менторский медицинский голос вещал в трубке.

– Извините за беспокойство, но состояние вашей бабушки крайне возбужденное. Она не прекращает, как проснулась, сквозь зубы выдавливать один и тот же звук, похожий на «Д». Вас, кажется, зовут Дина? Наверное, вас-то она и хочет видеть. Похоже, вам надо немедленно приехать в больницу, она хочет передать вам что-то важное, возможно, это связано с завещанием.

Трубку чуть было не бросили, но я успела крикнуть.

– Соедините меня, пожалуйста, с нею! Я попробую ее успокоить до своего приезда по телефону.

Трубка ударилась о стол, потом я услышала какие-то переключки, а еще через минуту послышалось тяжелое, сиплое дыхание в трубке. Я боялась открыть рот и получить в ответ смертельный электрический разряд в мою ушную раковину. Она ждала, я это чувствовала, и молчание было страшнее экзаменационной тишины.

– Бабушка, это я, Дина… Дома все в порядке… Прости меня за…

Я закашлялась. Но вранье перло из меня.

– Я закрыла на ключ спальню, музыкальную, гостиную.

В ответ полетело нечленораздельное бурчание, недовольное и оспаривающее мое сообщение. Она поняла, что я вру. Телефонная розетка имелась только в спальне, под книжными полками, значит, она поняла, что я знаю о существовании библиотеки и до сих пор нахожусь в спальне – как бы я могла иначе общаться с нею по телефону? Надо как-то выкручиваться.

– Бабушка… прости, я ни к чему не прикасаюсь, лишь вытянула провод в коридор, откуда и беседую с тобой.

Долгая, очень долгая пауза. Бабка мучилась, металась между верой и проклятием. Потом ее голос покатился вниз, в уже знакомый мне по ночным концертам булькающий клокот, и трубку бросили.

Я вышла из спальни-библиотеки. Мне стало капельку стыдно, даже чуть сильнее прежнего за свое вторжение в чужую жизнь. Я вспомнила слова отца, цитирующего Екклесиаста: «Притесняя других, мы размениваем мудрость на глупость». Первой и так у меня были крохи, да и те растеряла среди последних событий. А второй, получается, я накопила за несколько дней столько, сколько вся моя прошлая жизнь мне не подарила.

Я чувствовала себя неуютно и как-то гадливо. Мое «Я» уменьшилось до размеров простейшей одноклеточной инфузории. Я всегда презирала мухоподобных людишек, прилипших к дворовым лавочкам и живших чужими жизнями, страстями, чувствами, мыслями, идеями, интересами, прикладывающих ухо со стеклянной банкой к соседним стенам или полу, чтобы как-то наполнить собственные душевные пустоты, облагающих себя правом судить других и мерить чужие судьбы с прыщеобразных холмиков своих никчемных. А ведь я сама постепенно уподобляюсь им. Ничто так не умаляет и не уничтожает личность, как ее попытки вторгнуться в чужую жизнь. Откуда во мне эта грязь, это мещанство? Мне протянули руку помощи, предоставив бесплатное жилье в большой московской квартире в центре города, а я на эту руку такой грязи навалила.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.