Не торопясь шла по тротуару мимо бледно-жёлтых пятиэтажек и смотрела по сторонам. Одно здание было обнесено колючей проволокой, и Кэтлин поняла, что это тюрьма. Перешла улицу и оказалась возле кинотеатра. На афише красовалось название фильма: «Агрессия». Надпись была на чистейшем английском языке, и это слегка насторожило Кэтлин. Откуда они знают английский?

Приземистое облупленное здание оказалось тиром, рядом торчал детский сад. Она с удивлением отметила, что не видела пока ни одного жилого дома: одни фабрики и учреждения. Возле кондитерской её обдало запахом ванилина и какао. На противоположной стороне улицы стоял большой аншлаг с нарисованным самолётом, а надпись внизу поясняла, как проехать в аэропорт. «Туда-то мне и надо, — подумала Кэтлин. — Где аэропорт, там и космопорт, а в космопорте я смогу поискать «Магни», или, по крайней мере, вернусь на Землю с другим кораблём».

Нельзя было терять время, и она быстро пошла обратно мимо кондитерской фабрики, детского сада и других учреждений. Обходной путь по площади к трамвайной остановке был слишком долгим, и чтобы сократить его, она пошла наискосок по узкому переулку. Это была жестокая ошибка.

Переулок был тёмным, высокие дома стояли так близко друг к другу, что почти не пропускали свет. Она ускорила шаг. Внезапно человек мрачного вида вышел из подъезда и преградил ей дорогу. Испугавшись, Кэтлин рванулась назад, но там уже стояли ещё двое. Оба курили и оценивающе рассматривали её. Один из них бросил окурок на мостовую и раздавил. Кэтлин беспомощно посмотрела сначала на этих двоих, потом на того, что был впереди, и кровь бешено застучала у неё в голове.

Двое мужчин неспешно взяли её за руки. «Это нечестно! — завертелись отчаянные мысли. — Такое может произойти с кем угодно, но только не со мной!» Она дёрнулась, но их было трое, и они были гораздо сильнее. О, если бы сейчас здесь появился тот парень из трамвая — он бы защитил её! И Кэтлин вдруг поняла, почему он был так печален — он всё знал, и он пытался предупредить её, но она не обратила внимания.

Молча, ни слова не говоря, они поволокли её в подъезд. Не помня себя от ужаса, Кэтлин закричала. Её крик эхом прокатился по коридорам корабля.

========== 4. Будни, праздники и нежданные гости ==========

Кэтлин расположилась с книгой на диване в своей комнате, ставшей такой уютной. Заточение в корабле вдруг перестало быть заточением, наоборот, ничто не защитило бы её надежнее, чем прочные стены «Магни». Тосковать о Патрике она тоже перестала — хотя бы на время. Любви она, может быть, и лишилась, зато избежала определённого испытания. С тех пор как Кэтлин вспомнила свой сон, она совсем не желала быть чьей-то женой. Даже Патрика. Но иногда ею овладевали тревожные сомнения: что, если это с ней произошло не во сне, а на самом деле? Сразу учащался пульс, и тогда она гнала эти мысли, стараясь отвлечься работой.

В общем, она была довольна жизнью. Почти… Она смирилась с одиночеством, но никак не с той участью, которую уготовала ей судьба. Она найдёт нужную программу и заставит корабль совершить прыжок, у неё хватит знаний. А если не хватит — на корабле достаточно литературы, как надеялась Кэтлин. Увы, она ошибалась. Начальники Космофлота и здесь поработали: на кораблях было предусмотрено всё, кроме чрезвычайных ситуаций. Считалось, что «Магни» неуязвимы. Книг было мало.

— Я вернусь на Землю, — сказала она в пустоту. — Вернусь, чего бы мне это ни стоило.

Несколько месяцев назад она с таким же упорством и с этими же словами стремилась попасть на корабль. Теперь её задачей было из него выбраться — прилетев, разумеется, на Землю. Среди нескольких тысяч программ отыскать одну, а затем её модифицировать — дело не из лёгких, но она не отступала. Дни и ночи проводила она в библиотеке, забросив теплицу и занятия спортом.

На корабле наступила календарная «зима». Вот тут-то и пригодились запасы — раз или два в неделю Кэтлин спускалась в неуютный трюм, бросала тревожный взгляд на контейнеры с грузом «F» за стеклянной дверью, брала какую-нибудь банку и не оглядываясь возвращалась. Заготовки были отменные, единственный их недостаток заключался в том, что есть их приходилось в одиночестве.

Она посмотрела на календарь — и погрустнела. Было 22-е декабря. Скоро новогодние праздники… Она так любила их в детстве! Рождество было единственным днём в году, когда родители не ругались. Каждый год в этот день в доме царила волшебная атмосфера. Кэтлин ждала подарков, и ожидание было в тысячу раз приятнее самого праздника… Вечером приходили разряженные родственники, и на Кэтлин тоже было новое платьице.

И тут ей пришла в голову мысль: а не сшить ли себе платье? Пусть она одна, но всё равно не хочется встречать Новый год в белой униформе. Недолго думая, принесла из трюма ткани и прочие швейные принадлежности, и через несколько дней у неё было платье.

Напевая новогоднюю песенку, она украшала ёлку в теплице, и вдруг поймала себя из мысли, что чего-то ждёт. Умолкла, отступила на шаг и посмотрела на ёлку. Стояла гробовая тишина, даже поливальные установки не работали. Под ёлкой валялся наполовину разобранный ящик с игрушками. Маленький столик был уставлен разными кушаньями, которые приготовила Кэтлин к празднику. Каждого блюда было по одной порции.

— Патрик! — позвала она, но откликнулось только эхо.

И она поняла, что ждать нечего. Предпраздничное ожидание чуда развеялось как дым. Опустив голову, она ушла из теплицы, даже не взглянув на ёлку. В своей каюте приняла таблетку снотворного (теперь она обращалась с ним осторожно) и прямо в платье легла на кровать лицом к стене. Это был самый грустный Новый год в её жизни.

Наутро проснулась и сказала себе: «Новый год — новая жизнь». Первым делом привела в порядок теплицу и спрятала ёлочные игрушки до следующего года. Она понимала, что предстоит очень долгая и кропотливая работа с компьютером, и, чтобы дать отдых мозгу, продолжила занятия шитьём. Не имея возможности видеть себя перед зеркалом, она всё-таки шила, и скоро у неё появились вечерние платья и строгие костюмы. Кэтлин увлеклась: она создавала свой стиль и проводила за машинкой не меньше времени, чем за компьютером, но, увы, некому было оценить её талант швеи. Тоска по людям, ненадолго отступившая, возвращалась.

А однажды она заметила, что разговаривает сама с собой.

— Тебе идёт этот костюм, Кэтлин! Я сшила его сама. Посмотри, Пати, правда, оригинально? Ты неплохо шьёшь, Кэтлин, я хочу сделать тебе заказ. С удовольствием, Пати! Давай спустимся в трюм, ты выберешь себе ткань…

Кэтлин и вправду хотела спуститься в трюм, но опомнилась, что подруги здесь нет, это воображение сыграло с ней шутку. Впоследствии она не раз вела такие разговоры, не придавая им большого значения. Диалоги-монологи помогали ей справиться с одиночеством.

Просыпаясь, она говорила: «Патрик, с добрым утром!» — а каждый вечер шептала: «Спокойной ночи, Патрик», и ей казалось, что он рядом.

Физической нагрузки на корабле не было, и Кэтлин, отдавая долг дисциплине, заставляла себя заниматься гимнастикой. «Твоя задача — не свихнуться, Кэт» — говорила она себе и шла в тренажёрный зал. Каждый день упорно посвящала несколько часов работе на компьютере. Пока не удалось сдвинуться с мёртвой точки, но она не отчаивалась. Времени имелось достаточно.

Дважды она отмечала Рождество в одиночестве, сидя на скамеечке возле ёлки в теплице. В этих праздниках было что-то жуткое, и вместо того чтобы веселиться, Кэтлин сжималась, как от холода, и испуганно озиралась по сторонам, словно поблизости мог быть кто-то ещё, кроме неё. Дважды отмечала свой день рождения — пекла маленький торт, а потом грустно смотрела из рубки на звёзды.

Чтобы скоротать вечера, Кэтлин писала письма. Не в компьютере — вдруг слетит, а обычным карандашом на бумаге. «Здравствуй, Патрик! Скорее всего, ты не получишь моего письма, но я всё-таки пишу тебе. Сегодня на корабле знаменательный день — начало осеннего сезона. Представляешь, я одна должна собрать весь урожай! Два месяца подряд у меня будет столько работы, что я просто не смогу тосковать по тебе. Пожалуйста, прости, но я очень рада этому, ведь это так тяжело — тосковать.»