Едва эта мысль пришла ей в голову, она поставила лукошко на землю и замерла. Патрик, Кит, профессор Йенс — они должны быть где-то здесь. Странно, что она никого из них до сих пор не встретила. Они проектировали оборудование для космических кораблей типа «Магни» под руководством профессора Йенса — Кит, Патрик и много, много других людей, в том числе Кэтлин. Настало время подняться в рубку.
Она забыла о сливах. Нужно было привести себя в порядок, и только сейчас она вспомнила, что на всём корабле нет ни одного зеркала. Отсутствие зеркал было одним из требований инструкции. Не имея возможности навести макияж, Кэтлин ограничилась тем, что распустила волосы — и вошла в лифт.
В нижнем ярусе, или трюме, располагался склад, средний ярус был жилым, а верхний занимала техника. Управление кораблём шло оттуда. Она вышла из лифта в длинный желтоватый коридор с множеством дверей, похожий на трубу, и её окутала волна приглушённых звуков. Это были и насосы, нагнетающие воздух, и многочисленные двигатели, и генератор. Иногда слышался короткий писк из динамиков. Если начнётся метеоритный дождь или утечка воздуха, из этих динамиков раздадутся сигналы опасности.
Кэтлин, озираясь, шла по коридору.
— Капитан, — негромко позвала она. В ответ услышала лишь гуденье генератора. Внезапно её осенила догадка, такая страшная, что не хотелось в неё верить. Она побежала.
Едва она влетела в рубку, как эта догадка стала реальностью. Никто не встретил её, никто не сидел, склонившись над пультом — она посмотрела на мониторы, светящиеся клавиши пульта управления, экран с картой звёздного неба — и с ужасающей обречённостью вспомнила, что, кроме неё, на корабле нет ни души. Из огромного иллюминатора на неё смотрела тысячеглазая бездна.
Кэтлин опустилась на пол. Нахлынули воспоминания.
========== 2. Воспоминания о Земле ==========
Они познакомились на вступительном экзамене. Сначала Патрик помог ей решить задачу, а потом пригласил в кино. Кэтлин посмотрела на него с улыбкой и подумала: неужели кто-то может влюбиться в такого невзрачного, курносого и конопатого? И согласилась. Уж очень не хотелось быть одной. Как нарочно, сеанс отменили, и Патрик предложил сходить в ресторан. Он рассказывал ей о своих предыдущих подружках, она ела мороженое, и час прошёл незаметно.
— Расплачиваться будем каждый за себя, — твёрдо сказал Патрик, и она не посмела возразить, но от добавки отказалась, побаиваясь, что карманных денег не хватит и она окажется в глупом положении перед новым другом.
А потом они медленно шли по улице, держась за руки, и это прикосновение рождало в ней новые, неизведанные чувства. Как удивительно: она, Кэтлин, и вдруг с парнем! Пусть даже и с таким неприятным. Видели бы её однокурсницы!
— Спать пойдём ко мне? — как само собой разумеющееся, спросил Патрик.
Она отступила на шаг. Острый страх перед физической болью вмиг разрушил все грёзы.
— Патрик, — звенящим голосом сказала она. — Пожалуйста, проводи меня до дома.
За руки они больше не держались. На пороге Кэтлин быстро попрощалась, поблагодарила Патрика за вечер, не глядя ему в глаза, и вбежала в дом.
Словно очнувшись, она поглядела в иллюминатор. За стеклом сияли звёзды, холодные и пугающе близкие. Она ощутила себя беззащитной перед ними, и одиночество усиливало эту беззащитность. Она вспомнила, что абсолютно одна на корабле. Все остальные то ли погибли, то ли сошли на какой-то планете — на этот счёт память ещё не прояснилась. Она совсем одна. Но…
Кэтлин вспомнила ясный звук шагов в коридоре, и ей стало нехорошо.
***
Работы хватало. Кэтлин вставала в восемь и после завтрака шла в теплицу за фруктами, а потом с тяжёлой корзиной возвращалась на кухню. Дни проходили за днями, и скоро на кухне выстроились аккуратные ряды запечатанных банок с вареньем, соком и пюре. Она смотрела на них и грустно вздыхала при мысли, что все они предназначены для неё одной. Ей так хотелось кого-нибудь угостить!
Она нашла в компьютере проигрыватель и несколько музыкальных коллекций, и у неё появилась возможность танцевать. Одной танцевать, конечно, скучновато, но, с другой стороны, никто не смеётся над твоими неуклюжими движениями. А по вечерам поднималась в рубку и подолгу смотрела в звёздную даль. Это наполняло её душу благоговейным трепетом, корабль представлялся ничтожно малой крупицей, затерянной в бескрайнем космосе, и в Кэтлин просыпались религиозные чувства.
Одиночество давило. Но Кэтлин ежедневно заставляла себя соблюдать строгий режим, который установила сама, не забывая уделить внимание танцам и тренажёрному залу. Она верила, что с каждым днём приближается к Земле, и это придавало силы. И она снова принималась за домашние заготовки, надеясь, что некоторые из этих банок будут открыты уже на Земле.
Рабочий день закончился. Часть варенья не уместилась в банку, и Кэтлин перелила его в вазочку. Затем приготовила чай, нарезала хлеб — хлеб ей приходилось печь самой — и пока чай остывал, взяла две банки и отнесла в трюм. На кухне банки уже не помещались, и после чаепития решено было заняться их транспортировкой — для этого была удобная большая корзина на роликах. Кэтлин не могла доверить хрупкие стеклянные банки роботам.
Напевая, она вошла на кухню и сразу же заметила, что там что-то не так. Какая-то мелочь. Она умолкла и окинула кухню внимательным взглядом. Хлеб! Она прекрасно помнила, что он лежал по-другому. Хлеб она держала в левой руке, а нож — в правой. Теперь же отрезанный ломоть был с другой стороны. Не отрывая взгляда от хлеба, она осторожно села. Пить чай расхотелось. Снова пришли на ум таинственные шаги. Может, не так уж она и одинока? Довольно неизвестности, подумала Кэтлин и направилась в рубку. Сегодня она всё выяснит.
С замирающим сердцем набрала она на клавиатуре вопрос: «Сколько человек на корабле?» — и в ожидании ответа нервно барабанила пальцами по краю пульта. Из динамиков компьютера раздались металлические звуки, живо напомнившие Кэтлин, как мать по утрам размешивает молоко с сахаром. Умный компьютер выдал на мониторе ответ: «Один». Тогда она сформулировала вопрос иначе: «Сколько живых существ на корабле?» Могла же сюда пробраться собака… Хотя как бы собаке удалось переложить хлеб на столе? Ответ был прежним: «Один».
Кэтлин покачала головой: значит, ей всё-таки померещилось. В рассеянности она просмотрела данные о полёте: траектории, расход топлива и прочее. И вдруг её как током ударило: она увидела бортовой календарь. Полёт был запланирован на 970 дней, и сейчас шёл 933-й!
— Чёрт, — выругалась она.
Так значит, полёт подходит к концу?
Не в силах поверить, она вскочила и стала ходить по рубке. Крепко же у неё отшибло память, если она потеряла счёт времени! Кэтлин подбежала к иллюминатору и прильнула к нему, желая поскорее увидеть Землю. Но за стеклом горели далёкие, незнакомые звёзды. «Корабль летит со скоростью света, — подумала она. — Неудивительно, что Земли ещё не видно. Она покажется через месяц». Такой довод она сочла вполне убедительным и успокоилась. Кэтлин ошиблась: корабль летел со скоростью, много превышающей скорость света, это был самый современный и самый скоростной корабль.
И снова ей вспомнилось слово «Розамунда». Это красивое имя означает «красный рот», и действительно, на миг промелькнул образ большой красивой женщины с яркими губами. Может, она была её подругой? Кэтлин задумалась. При слове подруга возникло видение совсем другой девушки, тихой и скромной, по имени Пати. Да, Пати.
***
Они дружили на первом курсе, очень недолго, пока Пати не уехала в другой город. Пати без преувеличения была единственной подругой Кэтлин. Девушки иногда навещали друг друга и часто подолгу болтали. Кэтлин рассказывала ей обо всём, даже о своей любви к Патрику. После учёбы отец ежедневно забирал Кэтлин на машине, чтобы дочь не попала в дурную компанию, так что дружба с Пати была настоящей отдушиной.
После отъезда подруги не с кем стало поговорить, и Кэтлин, пригорюнившись, сидела у окна все вечера и выходные. Из-за этого произошла очередная размолвка с матерью. «Отчего ты такая нерадостная, Кэт? — поинтересовалась мать. — Ведь это твои лучшие годы!»
