Вот теперь она была по-настоящему одна. Бог знает, чего ей стоило захоронить мертвеца по космическим обычаям — что это за обычаи, мы говорить не будем. Она смогла это сделать. Она смогла вывести «Магни» с орбиты и положить на обратный курс. Но прыжок сквозь пространство был ей не под силу, она не знала, как это делается, её этому просто не учили! Это не входило в её обязанности! В её обязанности входило сидеть возле передатчика и принимать сигналы, а об управлении кораблём у неё были лишь общие сведения. Кэтлин имела представление о том, сколько времени понадобится «Магни», чтобы добраться до Земли своим ходом — ей не хватит всей жизни.

— Нет!!! — заорала она и заколотила руками по панели управления.

Она кричала, проклинала начальников Космофлота, которые ввели на кораблях узкую специализацию, клялась отомстить, а потом, внезапно остыв, начала тихо плакать. Кэтлин поняла, что никогда больше не увидит человеческого лица. Она навеки замурована в «Магни».

Перспектива абсолютного одиночества на долгие годы вперёд была страшнее смерти, и в минуту отчаяния она сделала свой выбор. В детстве мать часто говорила ей, разбирая в домашней аптечке: «…А если ты выпьешь сразу десять таблеток снотворного — то ты умрёшь!» Маленькая Кэт смотрела на аптечку большими от страха глазами и долго не хотела играть после таких разговоров. Могло ли ей прийти в голову, что предостережение матери пригодится как совет?

Она приняла больше дюжины.

Когда яд начал действовать, её душу ледяными тисками сдавил страх: она снова хотела жить, пусть в одиночестве, пусть вдали от дома, лишь бы жить! — но было поздно. Перед глазами поплыли тёмные пятна, зашумело в голове, Кэтлин выронила пузырёк с таблетками — и рухнула на пол у дверей гостиной. Так или иначе, но ошибка матери спасла ей жизнь. На миг у Кэтлин снова возникло желание убить себя, но она брезгливо отогнала эту мысль. Хватит одной попытки.

Она вышла из каюты и оглядела коридор. Вот здесь её свалило действие снотворного: падая, она пыталась удержаться за ручку двери. Восстановив в памяти своё пробуждение, ощутила маленькую нестыковку: когда она открыла глаза, то по крайней мере метров на пять поблизости не было никаких дверей. Она проснулась в той же позе, в какой уснула, но в другом конце коридора, как будто её перенесли во сне — но перенести было некому. Кэтлин решила пока над этим не думать. В полнейшем спокойствии прошла на кухню и неторопливо приготовила кофе с тостами. Она вспомнила всё о своем безвыходном положении и неудавшемся самоубийстве — но не только это. Она вспомнила ещё кое-что.

Проснулась она тогда от дикого испуга, и причины его крылись отнюдь не в одиночестве. Видения в наркотическом бреду были ужаснее яви. Нечто произошло с ней там, в Запредельном Мире, куда нет доступа людям, нечто такое, от чего она уже никогда не станет прежней Кэтлин.

Она отхлебнула кофе, и взгляд её упал на белую, пустую, холодную стену.

***

Первые несколько часов она просто спала. Потом в её беспробудный сон стали прокрадываться неясные образы и обрывки разговоров, и вдруг она увидела свой дом. Ей снилось, что родители ссорятся в соседней комнате. «Я никогда тебе этого не прощу!» — надрывно взвизгнула мать. Раздался грохот, мгновенно воцарилась тишина, и эта тишина была страшней криков. Хорошо, что это сон, подумала Кэтлин.

Потом ей приснилось, что «Магни» совершил посадку на одной из планет, очень похожей на Землю: там была земная атмосфера, росли зелёные деревья и текли синие реки. Она вышла из корабля и оказалась перед каменной стеной, освещённой закатным солнцем. «Это построили инопланетяне» — с благоговейным трепетом подумала она, и ей очень захотелось их увидеть.

Но инопланетян покамест не было, и она решила вернуться на корабль. Оглянулась направо, налево и с ужасом поняла, что «Магни» нигде нет! Она одна на чужой планете! Корабль, к которому она так привыкла, исчез, и лишь древняя, изъеденная временем и непогодой каменная стена тянулась перед ней на сотни метров. «Какая старая! — подумала Кэтлин. — Может быть, эта стена — единственное, что осталось от инопланетян, а их самих давно уже нет». Пошла вдоль стены и вскоре обнаружила трещину. Едва она туда заглянула, как тут же поняла, что инопланетяне ещё не вымерли: за стеной были налицо признаки жизни.

Там в полумраке ползли разноцветные тусклые огни. У каждого была своя сложная траектория, но большинство двигалось справа налево. Танец огней околдовывал. Кэтлин пролезла сквозь трещину, и масса незнакомых звуков окружила её: здесь был и свист, и шорохи, и какое-то бульканье, но ни один из звуков не был на что-то похож. Пройдя немного вглубь помещения, она споткнулась и, больно ударившись коленом, упала на движущуюся дорожку, и сразу же её унесло в узкую тёмную трубу. Кэтлин закричала, но не услышала своего крика.

Конвейер поднимал её вверх, бросал вниз, ей приходилось пробираться через тесные отверстия, и её то и дело задевали металлические многосуставчатые щупальца. Предчувствуя, что рано или поздно она будет размолота огромными жерновами чудовищного механизма, она сжалась в ожидании конца. Она уже не чаяла остаться в живых, когда вдруг впереди забрезжил свет; механизм с силой вытолкнул её, и за ней сомкнулись стеклянные двери.

На неё уставились десятки осуждающих взглядов.

— Извините, — промямлила Кэтлин. Ей показалось, что она толкнула кого-то при выходе.

Трамвайная остановка, куда выскочила Кэтлин, была вся испещрена белыми неровными кругами. «Жевачки» — догадалась она и хихикнула. Несколько человек в чёрной одежде неподвижно стояли под каменным навесом, высматривая трамвай. По дороге пробегали редкие автомобили. На секунду ею завладело чувство нереальности. Откуда на чужой планете люди, машины и даже трамвайные остановки? «Прогуляюсь немножко по городу, — решила она, — может быть, найду свой корабль». Подошёл трамвай, и люди в трауре не спеша направились к нему. Кэтлин тоже вошла в трамвай. Никто не расплачивался с водителем, и это было странно.

— Сколько нужно заплатить за проезд? — шёпотом спросила она ближайшего к ней пассажира.

— Здесь проезд бесплатный, — поджав губы, ответил тот с чудовищным акцентом, и она почему-то почувствовала себя виноватой.

Смотрела в окно на проплывающие мимо дома и фонарные столбы и совсем не помнила, что видит сон. Город был как наяву, только народу на улицах слишком уж мало. Трамвай выехал на большую площадь, и Кэтлин захотела пройтись пешком. Водитель неразборчиво назвал остановку, Кэтлин протолкалась к выходу, и тут произошёл удивительный случай.

Она хотела выйти из трамвая, а какой-то парень хотел войти, и они столкнулись в дверях. Столкнулись и столкнулись, ничего страшного, и она по инерции хотела извиниться, но, подняв на него глаза, застыла, не в силах пошевелиться. Слова извинения замерли у неё на губах. Их взгляды встретились. Парень был так красив, что Кэтлин чуть не сошла с ума. Она никогда не видела такого красивого мужчины, ей было наплевать, что она задерживает пассажиров и вообще глупо выглядит — ей хотелось смотреть на него всегда.

В течение секунды, которая была для Кэтлин вечностью, они смотрели друг на друга, и ей показалось, что она уже видела его раньше. Он был молод, этот парень, не старше двадцати лет, и очень печален. Она видела печать обречённости на его лице — такое лицо могло быть лишь у человека, который живёт свой последний день на земле. Всего одно мгновение он смотрел на неё, и она запомнила этот взгляд. Больше всего на свете ей хотелось с ним заговорить, это желание напоминало сильную жажду, но тут на неё зашипели пассажиры, и она поспешно вышла.

Трамвай уходил вдаль, унося таинственного незнакомца, и Кэтлин поняла, что сделала глупость. Она должна была с ним заговорить! Ей хотелось остаться с ним на всю жизнь — других желаний больше не было. Но трамвай ушёл. Чутьё подсказывало Кэтлин, что она больше никогда его не увидит, но будет любить всегда.

Она в задумчивости пересекла площадь. Транспорта было подозрительно мало, она не заметила дорожных знаков и переходов, и вообще город был странноватый. «Как называется этот город?» — хотела спросить Кэтлин у старухи в засаленном бурнусе, но старуха посмотрела на неё так дико, что она не отважилась.