Собирался весь вечер, хотя собирать было нечего, долго не мог уснуть и потому не выспался. Утром пришёл с сестрой в назначенный час на берег и целую вечность ждал Луизу. Эту вечность он бы с удовольствием проспал, если бы знал, что Луиза опять опоздает. Настька не ждала — она бегала, играла в раковины беззубок и снова успела извозиться к приходу Луизы.

Витька по привычке ругал её, а сам гадал: в каком платье Луиза появится сегодня? Наверно, в зелёном, ведь в жёлтом, голубом и розовом она уже появлялась. А ещё бывает сиреневый цвет. То, в чём Луиза появилась, не лезло ни в какие ворота. Он даже не сразу узнал её: перед ним стояло нескладное, тонкорукое существо с испорченной осанкой и без всякого намёка на талию.

Оно было одето в серую мальчишескую майку и в ужасные мятые короткие штаны военного цвета. За плечами у существа висел бесформенный вязаный рюкзачок, над ушами торчали крысиные косички, а венчала это всё бейсболка. Вместо шляпки-то! И это — Луиза? Ни кружев, ни кудряшек. Сразу видно, что у неё большой рот и длинный нос. Глаза, впрочем, тоже большие.

Она смотрела на оторопевшего Витьку, наслаждаясь триумфом.

— Может, поздороваешься со мной?

— П-привет, — выдавил он.

— Здравствуй! Приветик, малышка!

Настька громко, как учили, поздоровалась и вернулась к игре.

— А почему у тебя шорты мятые? — неосторожно спросил Витька — чёрт дёрнул за язык.

— Не шорты, а бриджи, — обиделась Луиза. — И не мятые, а такая специальная жатая ткань. Известная итальянская фирма, между прочим.

— А лодка надувная где? — подскочила Настька. Она сменила тему и избавила Витьку от необходимости извиняться.

— Лодка? — деланно изумилась Луиза и присела на корточки перед Настей. — Настенька, но она же весит десять килограмм! Я надеялась, что твой брат догадается меня встретить, но… — и Луиза печально посмотрела в сторону Витьки, как бы удивляясь, что такой мерзкий тип вообще может ходить по земле.

— Давай вернёмся, — предложил он.

— Ну уж нет, — отрезала Луиза. — Два километра по жаре? Спасибо. Можно взять одну из лодок на причале.

— С чего ты взяла, что можно? Они чужие.

— Но они же все не привязанные, я видела.

Витьку снова кольнуло тоскливое предчувствие: ну почему Луизе непременно надо втянуть его в неприятности? С костром не получилось, так давай лодку угоним?

— Здесь нет воров, вот и не привязывает никто, — объяснил он.

— А мы не воры. Мы покатаемся и вернём, — просительно и настойчиво убеждала Луиза. Наверно, таким же голосом она выпрашивала у родителей новое платье. — Ну Витя, ну пожалуйста. А то я на тебя обижусь и уйду.

— Тебя учили, что чужое брать нельзя? — вяло сопротивлялся он, хотя они втроём уже подошли к деревянному причалу.

— А мы ненадолго, — успокаивающим тоном протянула Луиза и неуклюже прыгнула в чью-то плоскодонку. Настька тут же полезла за ней.

— И куда же мы поплывём? — сдался Витька.

— На тот берег! Мне давно хочется там побывать.

Он знал, что лодку брать не просто нельзя —это считалось в деревне почти преступлением, и если их застукают, он будет носить клеймо воришки всю оставшуюся жизнь. Но некая сила опять парализовала волю, и он словно со стороны наблюдал, как отматывает ржавую цепь от колышка на причале. Тяжёлая цепь с грохотом ссыпалась на дно, Витька залез в лодку и сел на вёсла.

— Как хорошо-то, господи! — томно произнесла Луиза, запрокинув голову и жмурясь на солнце.

— Угу, — поддержал беседу Витька. Легко сказать: на тот берег. А она знает, какая здесь стремнина? Он еле справлялся с вёслами. Настька наклонилась к борту и сунула руку в воду. — Сядь прямо! — рявкнул Витька. — Опрокинешься, вылавливай тебя потом.

Настька резко выпрямилась, посмотрела на него испуганно и спросила:

— Витя, а мы лодку украли, да?

— Поменьше болтай, — осадил он её.

— Я же так просто. Значит, мы воры?

— Значит — ворона крачет.

— Это называется не воровство, а детская шалость, — с улыбкой сказала Луиза. — Тебе разве не нравится кататься?

— Нравится… — Настька посмотрела на свои грязные ноги. — Только нас ругать будут.

— Никто не узнает! Мы быстро. Витя, здесь сильное течение?

— Да уж не слабое, — пробурчал он, борясь с волнами. Чтобы переплыть реку, ему приходилось направлять лодку почти параллельно берегу против течения. Они уже добрались до середины реки, где оно сильнее всего.

— Я придумала! — Луиза захлопала в ладоши. — Давайте сначала поплывём вниз по течению, а обратно потом — возле берега, потихонечку.

Витька знал, что это не самая лучшая идея, и попытался отговорить Луизу:

— Там райцентр, а до него — коровники. Ничего интересного.

— Вот и славно! Там и причалим. Я хочу посмотреть вблизи на коров. Говорят, у них очень большие глаза.

— Рога у них большие, — сказал Витька, отпустил левое весло и развернул лодку, мысленно рисуя себе корриду. Спорить с Луизой было всё равно что резать кисель.

Теперь он только правил лодкой. Течение несло их к вонючим коровникам, волны хлопали по днищу, Луиза щебетала: «Ой, рыбки! Ой, птички!» — а у Витьки настроение было паршивое. Странное дело: так ждал встречи, а теперь все мысли только о грядущем наказании, да ещё о том, справится ли он с течением на обратном пути. Она его засмеёт, если не справится. Луиза увидела кувшинку и сразу же её захотела, Настька, как попугай, тоже заладила: «Хочу кувшинку, хочу кувшинку!» — но Витька упёрся:

— Нельзя, запутаемся. Вот пристанем к берегу, там рвите хоть все.

— Тогда здесь и пристанем! — скомандовала Луиза капризным голосом.

— Тут водорез. И до твоих коров ещё километров шесть.

— Не нужны мне коровы, хочу кувшинку! И Настя хочет.

— Будет вам кувшинка. Надо хоть место нормальное выбрать.

Ему частенько доводилось плавать с друзьями на лодке, Славкин отец давал им свою порыбачить, но в этих краях он ещё ни разу не был. Отыскав впереди кусочек свободного от водореза берега, он развернулся и изо всех сил начал грести против течения. Лодку всё равно сносило, так что они благополучно причалили в нужном месте.

— Как красиво! Сколько ромашек! — заверещали девчонки, забыв о кувшинках.

Ссадив их по одной на берег, Витька поискал, к чему бы привязать лодку, не нашёл и полез обратно. Ему повезло — запасливый хозяин положил на дно и колышек, и камушек, чтобы забивать одно другим. Лодка наконец была привязана, и Витька прошёлся по берегу под пение жаворонков и радостные визги Луизы и Настьки, гоняющихся по траве друг за дружкой. Неподалёку виднелись трубы котельной — значит, они почти доплыли до райцентра. Витька отмахивался кепкой от оводов, и ему совсем не хотелось думать о дороге домой против течения. На удивление хороший выдался день.

Луиза объявила, что пора купаться, залезла в кусты и через минуту вылезла в старомодном фиолетовом купальнике с юбочкой. Она заходила в речку долго и медленно, боясь холода, но тут Настька скинула платье и с воплем поскакала в воду, обдав её брызгами, и Витька едва успел ухватить сестру за плечо. Потом девчонки шумели и плескались, а он стоял по горло в воде и смотрел, чтобы их не унесло на стремнину, и было в общем-то весело и здорово, но расслабиться он не смог даже после купания, когда они все бегали по лужайке и играли в пятнашки.

— Витя, ну чего ты такой хмурый? — спросила Луиза, надув губки. — Боишься, что нас заругают? — она сделала акцент на слове «боишься».

— Боюсь, — кивнул он. — И правильно заругают. Дураки мы. Нельзя так надолго удирать, да ещё на чужой лодке.

— Может быть, ты и прав, — задумчиво произнесла Луиза, опустив ресницы. Она расплела свои косички, чтобы высушить волосы, и снова похорошела. — Но ведь ничего уже не изменишь, поэтому не лучше ли просто наслаждаться отдыхом?

Вместо модных мятых бриджей на ней был шёлковый платок, повязанный вокруг пояса. Когда Витька наивно обозвал этот платок платком, то услышал в ответ ещё одно непроизносимое название и был награждён столь красноречивым взглядом, что почувствовал себя полной деревенщиной.