Не будет совместных походов на рыбалку, Ромка никогда не кинет жёлудь в окно и не будет с ним болтать просто так. Теперь вообще нет человека, с которым можно поболтать и который бросит всё свои дела, чтобы помочь ему, Витьке. Конец дружбе.

Автобус с Ромкой уехал, и Витька остался совсем один. Приезжали и отъезжали машины, хлопали багажники, хохотали девчонки. Из динамиков раздалось объявление, а через пару минут донёсся шум двигателей, и Витька стал оглядываться. Куда полетит самолёт? Посмотрит ли сюда Луиза?

При всём желании Луиза не смогла бы увидеть Витьку, потому что взлётно-посадочная полоса находилась с другой стороны аэропорта. Шум нарастал, а самолёт всё не появлялся, и Витька отбежал к торцу здания, чтобы заглянуть за ограждение, и застыл.

Наконец-то он увидел набирающий высоту самолёт и помахал рукой. Луиза улетала. С каждой секундой самолёт поднимался всё выше, постепенно превращаясь в блестящую точку, а Витька стоял и смотрел.

Это чуть позже он осознает, насколько влип, опоздав на последний автобус, и поймёт, как тяжело быть никому не нужным ребёнком в чужом аэропорту, и будет ругать себя на чём свет стоит за глупость — но сейчас он просто стоял, приложив ладонь ко лбу козырьком, и смотрел, как серебристый самолёт уносит вдаль маленькую белокурую Луизу.

========== 7. Эпилог ==========

Стояла ночь. Разухабистая молодёжь галдела, распивала пиво, гуляла по райцентру группами и парочками. Из летних кафе лилась музыка, рекламные огни весело мигали. На скамейке возле автостанции целовались парень с девушкой. Он обнял её покрепче, но она отстранилась со словами:

— Мы не одни. Тут мальчишка сидит.

— Где?

— Да вон же, в углу. Пойдём отсюда.

Пара ушла, и Витька поёжился от ночной прохлады. Последний рейс в деревню ушёл в семь, когда Витька выезжал из аэропорта. Он не знал, где провести ночь, и решил сидеть на автостанции до утра. Полагалось позвонить маме, но все телефоны работали на карточках, а карточки продавались только в дневное время.

Он был вымотан и хотел есть. Солёные сухарики из киоска только вызывали жажду, и он в который раз отхлебнул лимонад из бутылки. Сегодня он потерял и девчонку, и друга. На душе было пусто, и он смотрел в темноту. Скорей бы ночь кончилась.

К станции подкатилась шумная компания на мотоциклах, и Витька замер, не дыша. Похоже, спокойно отсидеться до утра не получится. Молодые люди гоготали, ругались и хлопали друг друга по плечу. Они ничего не боялись, они были хозяевами ночи.

Момент, когда можно было незаметно улизнуть, Витька прозевал, компания двигалась прямо к нему. Оставалось только надеяться, что в тени его не заметят. Витька сжался. Но его заметили.

— Гля, малолетка! — раздался пьяный голос, и прямо перед Витькиным лицом сверкнула зажигалка.

— Детёныш, ты чего тут сидишь? «Спокойной ночи малыши» давно кончилось! — посыпались остроумные реплики и гогот. — Ну-ка, птенчик, вылезай на свет… — его вытащили за шиворот и подвели к фонарю.

— Да это Витёк, мой сосед из деревни, — объявил другой голос, очень знакомый… Перед Витькой стоял чернявый и волосатый Жорик-хулиган! Витька дрожал, ни жив ни мертв, но братва потеряла к нему интерес, решив, что он под защитой Жорика.

— А, понятно, — сказал обладатель зажигалки. — Значит, по домам. Пока, чувак!

Парни умчались, и с Витькой остался один Жорик.

— Ты чё тут делаешь? — спросил Жорик, закуривая.

— Я был в аэропорту, — хрипло ответил Витька, не видя смысла скрывать правду. — Провожал Луизу.

— Это белобрысую, что ли? — изумился Жорик. — Она и с тобой крутила?

Витька уставился на Жорика.

— А как она… с тобой крутила? — спросил он сердито.

— Да никак! — гоготнул Жорик. — Липла, как банный лист. Попросила научить курить, мне что, жалко, что ли? Научил. Ладно, садись на заднее сиденье, поедем домой. Мать тебе ремня всыпет, — и Жорик швырнул окурок на асфальт.

— Жорик, — негромко сказал Витька.

— Чего.

— Спасибо.

— За что?

— Что оказался здесь. Я бы тут пропал один. И ещё. Держи! — Витька протянул ему маленький тряпичный свёрток, и Жорик машинально взял.

— Эт чё?

— Я слышал, ты галстук сжёг. Пионерский. Так я тебе свой отдаю, — сказал Витька не то серьёзно, не то с иронией. Когда он понял, что не придётся всю ночь бегать от шпаны, то успокоился, и ему даже захотелось сказать что-нибудь остроумное, чтобы не выглядеть размазнёй перед Жориком. Да и от последнего экспоната из коробки надо было избавляться. Прощаться — так уж со всем сразу.

— Чтоб я и этот сжёг? Да на фига мне! — шарахнулся Жорик.

— Не на фига, — загадочно сказал Витька, — а возьми и положи в ящик стола. И храни, как памятник эпохе. Потом будешь внукам показывать. Мне вот не довелось в галстуке походить, знаешь, как я тебе завидую. Пионерский костёр, тимуровцы…

— Ну, чудик, — гоготнул Жорик, но галстук спрятал. — Знаешь, а в тебе что-то есть. Не зря она тобой заинтересовалась. Вот я бы ни за что не попёрся провожать девчонку чёрт знает куда, да ещё ночью. Я бы лучше новую девчонку нашёл. Всю жизнь тебя знаю, но такого не ожидал. Ну, поехали, тимуровец!

И они поехали.