Врач быстренько приложил ватный тампон к пузырьку со спиртом.

— Ничего страшного, — сказал он, — вы покажете свой полис, и я передам сведения в вашу поликлинику. У вас документы с собой?

— Да, да, — закивала Ира и начала копаться в сумке.

— Замечательно, — сказал врач. — Вот видите, как вам повезло — в своём городе могли остаться без прививки. Правую руку, пожалуйста.

Аргументы врача были железными, и Ира поняла, что избежать укола не удастся. Она задрала рукав и послушно подставила правое плечо. Врач с силой мазнул по руке ледяным тампоном, и она зажмурилась в ожидании боли. Врач с размаху засадил толстую иглу, и она чуть не вскрикнула. Когда он начал вводить лекарство, стало ещё больнее, и сразу же начался знакомый шум в голове. Ира покачнулась, и медсестра, резво вскочив со стула, сунула ей под нос ватку с нашатырным спиртом.

— Три дня нарывать будет, — предупредил врач. — Следующий.

— Полис и паспорт ко мне, — сказала медсестра.

Ира протянула ей документы, и медсестра начала переписывать данные в журнал. Внезапно она нахмурилась, встала и ткнула Ирин паспорт чуть ли не в лицо своему коллеге.

— Как её зовут? — спросила она вполголоса.

Врач глянул в паспорт, пожал плечами и вернулся к очередному пациенту.

— Имя ваше как читается? — недовольно спросила медсестра.

— Алзира, — тихо пробормотала Ира.

— Как?! — выпучилась медсестра.

— Ал-зи-ра, — с отвращением продиктовала Ира. — Можно, я сяду?

Медсестра, не глядя на неё, кивнула, и Ира, вся в испарине, плюхнулась на свободный стул. В каждом казённом доме ей задавали этот вопрос, и всегда с одинаковым выражением лица. Она ненавидела своё полное имя и в неофициальной обстановке представлялась уменьшительным, пока позволял возраст. Двадцать два года назад по телевизору шло бразильское мыло, столь повлиявшее на Ирину маму, что свою единственную дочь она назвала в честь героини. Замужем мама не была и об отце Ире никогда не рассказывала. Не исключено, что им был какой-нибудь заезжий дон Фернандо.

Когда первая волна дурноты миновала, Ира взглянула на часы и заторопилась. Лучше лишние полчаса посидеть на лавочке и покормить хлебом чижей, чем опоздать на автобус. Она встала, держась за стену. Ничего, идти можно. Пошатываясь, Ира вернулась в читальный зал и закрыла за собой дверь.

— Не закрывайте! — раздались из смежного кабинета тревожные крики, но Ира не успела среагировать. Как и всегда после уколов, от страха и волнения у неё поднялась температура и началась головная боль, отчего реакция стала замедленной. Ира шагнула назад, снова приоткрыла дверь, шепнула: «Извините» — и пошла к выходу. Рука болела, к ней страшно было прикоснуться, и сумку пришлось повесить на левое плечо. Оставшиеся посетители смотрели на Иру мрачно и пристально, как на врага.

Одна пожилая женщина показалась ей знакомой, и Ира, задержавшись на секунду, узнала в ней ту даму, что обругала её на автостанции. Женщина Иру явно не помнила, но смотрела с немым укором. Под их осуждающими взглядами Ира вышла из библиотеки в коридор и поспешила налево, к выходу. Идти было трудно, ноги заплетались, и каблуки цеплялись за ковролин. Лампы на потолке уже погасили, и в полумраке коридор стал казаться совсем узким. Единственным источником света была открытая дверь в торце.

Ира вышла на крыльцо, но вместо деревянных колонн и белой скульптуры увидела совсем другой пейзаж: кругом стояли гаражи, лежали кучи шлака и строительного мусора, а возле старой машины ругались трое мужиков. Ира попятилась обратно в коридор. Она догадалась, что перепутала направление и вышла через чёрный ход. Быстро, насколько позволяло её состояние, пошла в обратную сторону. К счастью, свет опять включили, и парадный выход хорошо просматривался. Она прошла весь коридор насквозь и толкнула тяжёлую дверь.

Слава богу, на этот раз она не ошиблась. Скульптура торчала перед крыльцом, а за ней виднелся знакомый переулок, где произошло печальное событие. Ира вспомнила, как ей велели отдать собаку, и погрустнела. Сейчас ей придется ещё раз пройти по тому месту, и она увидит кровь на асфальте.

А потом она вспомнила ещё кое-что. Паспорт-то остался в кабинете! Час от часу не легче. Придётся вернуться и потерять драгоценное время. Толкнув дверь, опять вошла в коридор. Как ни всматривалась в таблички на дверях, ничего, кроме трёхзначных номеров, не увидела. Начала дёргать все двери подряд, но они были заперты.

По коридору шли люди.

— Женщина, что вы ищете? — ворчливо спросила уборщица, позвякивая ключами.

— Библиотеку, — жалобно сказала Ира.

— Библиотека закрыта.

— Но я там документы оставила. У вас же есть ключ, помогите мне, пожалуйста! — взмолилась Ира.

— Я не могу всем и каждому открывать. Завтра зайдёте.

Никогда ещё Ира не попадала в такую переделку. Поколебавшись, она приняла решение ехать домой и заняться поиском документов позже, не ночевать же здесь. Выйдя на свежий воздух и не увидев скульптуры, она испугалась, что снова всё перепутала, но почти сразу успокоилась: скульптура никуда не делась, просто Ира не там её искала. Нелепая статуя торчала за пятьдесят метров от крыльца.

Ира внимательно изучила входную дверь, но табличку, как назло, сняли. Это огорчило её, ведь в паспортном столе первым делом спросят, как назывался дом культуры. Она пожалела, что не успела запомнить название организации. Ира прошла немного вперед, но вместо переулка и пятиэтажек здесь был сумрачный парк, напоминающий лес. Ира вздохнула: опять заблудилась.

Со всех сторон простирался лесопарк. Старые, толстые американские клёны и высокие мелколистные вязы казались колоннами в темном зале, и в другое время Ира с удовольствием здесь погуляла бы и собрала букет кленовых трещоток на память, но сейчас ей хотелось одного — вернуться на станцию.

Куда идти, она не знала, но бесконечных парков не бывает, а значит, двигаться в любом направлении лучше, чем кружить на месте. Она шла минут двадцать, но парк не кончался, и когда впереди замаячила постройка, Ира собрала всю свою волю в кулак и приготовилась, несмотря на злобность местных жителей, ещё раз обратиться к ним с вопросом. Посреди парка стоял пивной павильон. Содрогаясь от осознания, что заходит в такое место, Ира дёрнула дверь и, войдя, вымученно произнесла:

— Извините, скажите, пожалуйста, как пройти на автостанцию?

Продавщицы — две молодые женщины навеселе — переглянулись, и Ира приготовилась выслушать очередную порцию грубостей, но одна из них оторвалась от дегустации товара, подошла к прилавку и спокойно объяснила:

— Прямо по асфальту сто метров, а потом за угол направо, — и для верности махнула рукой.

— Спасибо, — поблагодарила Ира. Она ничего не поняла, но переспрашивать не решилась.

— Что, даже пива не купите? — поинтересовалась продавщица.

— Да, конечно, — спохватилась Ира, купила предложенную бутылку и повернулась к выходу, но обе продавщицы наперебой закричали:

— Не туда! В другую дверь!

— Спасибо, — ещё раз сказала Ира и прошла к переднему выходу. Ей вслед раздалось хихиканье и приглушённый комментарий: «Зачем ты ей пиво всучила, она и так уже…»

Оказавшись на улице, Ира увидела старую улочку и завернула направо. Продавщица не обманула — Ира наконец-то попала на автостанцию. Всё было на месте — и бутылки, и груда красного кирпича.

— Слава богу, — простонала Ира и села на одну из лавочек, ту, что выглядела почище. Время близилось к восьми. Хватит прогулок — за один вечер в этом городишке она получила больше впечатлений, чем за всю жизнь.

========== 3 ==========

То ли от лекарства её бросило в жар, то ли погода опять переменилась, но кофту пришлось снять и затолкать в сумку. Ире ужасно хотелось пить, но воду нигде не продавали, а пиво она не согласилась бы пить даже под пистолетом. Сам факт, что она впервые в жизни его купила, и то заставлял её краснеть. Тяжёлое пиво камнем лежало на дне сумки, как символ приобщения к пороку. А отказаться было нельзя — продавщицы так хорошо к ней отнеслись.