— Слова «почему» там тоже не было, — ещё тише ответила она.

— Ниа, пожалуйста, простите меня. Я не думаю того, что сказал… То есть думаю, но…

— Всё в порядке… Знаете, у нас в Лабрии говорят: «Бог даёт человеку лист, а он рисует на нём свою жизнь». Просто мне Бог дал очень маленький листочек, и я закрашивала его разными цветами, но не понимала, что есть вещи, которые на нём нельзя нарисовать. Потому что это крохотный клочок, и многое на нём просто не поместится…

Дверь с шумом открылась, и в комнату влетел молодой человек в бейсболке, надетой козырьком назад, и в забавных брюках на подтяжках.

— Еле вас нашёл! Вы, наверное, Солус, а вы — Ниа. Я Фил. Подождите ещё немного, сейчас я всё подключу.

Ниа рассеянно наблюдала, как он заносил в преподавательскую устройства, названия которых она не знала, опутывал их чёрными проводами, проверял микрофоны, говоря в них смешную ерунду, что-то настраивал.

Какое-то время в преподавательской было тихо, а потом зазвучали слова на языке Аин:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Извините, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь?

Ниа потянулась и открыла глаза. Думала, это остатки сна, но за окном действительно светило солнце. С кровати было видно только небо, и казалось, что сейчас лето. Она поискала взглядом Хаски: наверное, решил не будить её и ушёл гулять один. Тогда можно ещё немного полежать… Она с головой спряталась под одеяло и задумалась.

В тот вечер в пятницу… Ниа успела побывать покупательницей зонтиков, продавщицей мороженого, девушкой у фонтана. А он был посетителем выставки, пианистом, зашедшим выпить кофе, человеком, потерявшемся в незнакомом городе. И с каждым произнесённым словом его голос становился мягче. Конечно, Солус говорил не с ней. Они просто играли роли, но так хотелось поверить, что крошечная частичка его теплоты предназначалась ей.

Всю субботу Ниа занималась ничегонеделанием: гуляла, смотрела телевизор, болтала с Рейчел — поэтому сегодня нужно было посвятить день подготовке к занятиям. Девушка встала, умылась, съела пару бутербродов и открыла книги. В школе она завидовала учителям. Казалось, им ничего не надо делать: приходи в класс и говори. Теперь она завидовала ученикам: выполнять задания было намного легче, чем придумывать уроки.

Пообедав, она вернулась в комнату и села за ноутбук. Если бы существовал хороший современный учебник лабрийского, время на подготовку к занятиям сократилось бы во много раз. Может, когда-нибудь… «Ну, конечно, один год отработала и уже собралась писать учебник?» — ехидно спросил внутренний голос. «Нет-нет! Это я так…»

Солнце медленно тянулось к деревьям. Когда маленькие чёрные буквы стали расплываться перед глазами, Ниа решила сделать перерыв. Она поставила чайник и достала маленький низкий столик. Пошарив на полке, нашла ещё одну пачку печенья и две конфетки. Разложив свой скромный полдник на столе, Ниа села на ковёр. Наверное, кому-то такой способ пить чай мог показаться странным, но ей нравилось — гораздо уютнее, чем на кухне.

В дверь постучали.

— Открыто! — крикнула она и отломила половинку печенья.

Солус прошёл через узкую прихожую и остановился на пороге комнаты.

Ниа медленно поднялась и пробормотала:

— Здравствуйте…

— Профессор Сатабиша попросил меня зайти к вам… — он словно оправдывался. — Эридан оставил завещание. Это для вас, — он протянул ей пластиковую карточку. — Вы можете получить деньги в любом крупном банке.

— Спасибо, — машинально ответила Ниа, положив её на тумбочку около кровати.

— Это очень большие деньги, не стоит оставлять карточку здесь.

— Хорошо, — Ниа сунула её во внутренний карман сумки. — Спасибо.

— Не за что… — Солус уже собирался уйти.

— Хотите чаю? — спросила вдруг Ниа. — Я как раз приготовила…

Он обернулся. Надо было бы рассердиться на эту милую, глупую девочку, которая сама не понимала, что делала.

— Думаю, мне лучше отказаться, — сказал Солус.

А она и не надеялась, само как-то вырвалось.

Когда он ушёл, Ниа снова села за стол. Лучи садящегося солнца отражались в кружке с чаем. Она сделала глоток и улыбнулась: это был хороший день.

***

Понедельник казался ещё лучше. По-прежнему светило солнце, и небо было удивительно голубым. Они с Вэле успели и позаниматься, и поговорить. Вэле был только на два года старше Ниа, и рядом с ним она чувствовала себя очень легко. Уроки лабрийского доставляли юноше настоящее удовольствие, он словно не изучал язык, а вспоминал что-то, скрытое в глубине своего сердца.

После занятий Вэле сказал с улыбкой:

— Я очень рад.

— Почему?

— На прошлой неделе вы были грустной. Сейчас всё хорошо.

— Ну, не совсем всё, и не так хорошо, как хотелось бы, но действительно намного лучше, чем раньше. Спасибо, Вэле. Вы очень помогли мне.

— Что вы! Я совсем ничего не сделал.

— Нет, вы сделали очень много, спасибо! — улыбнулась Ниа.

Сегодня всё получилось, как она задумала. Грамматика, слова, даже настроение!

Мэт с Рейчел тоже обрадовались, увидев на лице Ниа улыбку, и заставили её съесть лишнюю тарелку супа и котлету. Поэтому встав из-за стола, девушка почувствовала себя огромной мягкой игрушкой. «Как утконос!» — вспомнила она название смешного животного, которого видела на картинке в школьном учебнике. «А может, это была птица?»

— Профессор Вирго! — к ней подбежал Байюлу.

— Да, Байюлу, что случилось?

— Заместитель ректора просил вас подняться в зал заседаний. В три часа начнётся заседание университета.

— Но ведь сейчас только середина октября! — удивилась Ниа.

— Не знаю, он просил передать только это. Извините, я побегу, нужно сообщить остальным.

Ниа вздохнула: ещё одно заседание — ещё один протокол. Захватив тяжёлую тетрадь, она пошла в зал. Лица собравшихся преподавателей тоже выражали удивление. «Значит, и они не знают, зачем нас позвали». Ниа взглянула на пустое место рядом с Рейчел. «Мэт, где тебя носит? Сейчас заместитель ректора придёт…» Нервничая, девушка автоматически взяла карандаш и начала что-то писать. Посмотрев в тетрадь, она увидела обведённую много раз букву «С». Ниа быстро подняла глаза: Солус смотрел туда же. Рука дрогнула, карандаш сломался. Она схватила первую попавшуюся ручку и начала писать все слова на «С», которые пришли в голову: Сорора, Сайф, Синистрия, Ситулия…

Тут вошёл Доминик Ситис. «Мэт!..» — Ниа переглянулась с Рейчел.

— Сожалею, что пришлось вас побеспокоить, но у меня важная новость. Это не нужно записывать в протокол, — он посмотрел на Ниа.

Она послушно отложила ручку и закрыла тетрадь.

— Ректор сообщил, что Университет языков собирается посетить президент Албалии Олеум Нафта.

В зале повисла тишина.

— Ректор также сообщил мне о причинах его визита, — голос стал жёстче. — Многие из вас наверняка слышали в новостях о смерти известного преступника Найла Адайна. Так вот, Олеум Нафта подозревает, что настоящее имя Адайна — Эридан де Сомни. Как вы полагаете, его подозрения имеют под собой основания, профессор Сатабиша?

— Человек, который мог ответить на этот вопрос, уже умер, — тихо ответил Хидори.

— Так я и думал, — почти с презрением произнёс Доминик. — Вы уговорили меня разрешить Эридану остаться, даже ректор позволил вам решать его судьбу, и вы!.. Вы подумали о том, что будет потом с университетом? Вы подумали о том, какой опасности подвергаете всех нас?

— Это неважно! — Ниа вдруг поняла, что кричит. — Сейчас это неважно, — проговорила она тише. — Все мы живы, а он…

— Нет, это важно, юная леди! — с нажимом произнёс советник Ситис. — Потому что завтра или послезавтра сюда приедет Олеум Нафта. Раньше он не думал об университете, но теперь это — как заноза. Он не забудет и не простит, он решит, что мы все лгали ему, хотя лгали только вы!

— Простите, Доминик, — усталым голосом произнёс Хидори. — Наверное, я должен был давно сказать вам правду. Но я не был уверен, что вы поможете нам защитить Эридана.