— Здравствуйте, — он быстро встал из-за стола.

— Здравствуйте, доктор! — глаза цвета боли и надежды. — Я получила ваше письмо…

— Да, я приготовил… приготовил лекарство… — Отто открыл сейф и достал оттуда небольшой ящичек.

Ниа инстинктивно подалась вперёд.

— Не знаю точно, поможет ли оно. У меня очень мало материала и времени для экспериментов.

— Должно помочь, — для себя самой прошептала она.

— Ниа, я понимаю ваши чувства. Но, пожалуйста, послушайте, что я скажу, — его взгляд стал тяжёлым. — В книге нет ни слова о том, как использовать это лекарство, сколько доз необходимо для лечения… и на какой стадии болезни оно способно помочь. Я сделал предположение, но я мог и ошибиться. Тогда, вместо того чтобы спасти профессора Альгеди, я убью его.

— Знаю.

— И ещё… Я сказал, что не знаю, сколько доз лекарства необходимо для лечения. Здесь, — он показал на ящичек, — немногим меньше ста капсул. Разумеется, вы можете взять всё. Или то количество, которое кажется мне достаточным. В таком случае, есть шанс спасти ещё несколько жизней.

«Дайте мне всё!» — чуть было не закричала Ниа. А потом…

Джина, та девочка… Люди, лежащие здесь, тоже хотят жить. У каждого есть близкие, которые хотят, чтобы они жили. Она не может…

— Я возьму столько, сколько вы считаете нужным, — глухо произнесла она.

Доктор Залюбер медленно кивнул, и Ниа поняла, что, возвращая часть лекарства, она передаёт ему и страшную обязанность — решать, кому подарить шанс спастись, а кого оставить умирать.

— Я закончу дополнительные исследования и приеду к вам. Времени было мало, но я подумал… Если действие препарата связано со стадией болезни, чем раньше мы начнём лечение, тем лучше.

— Спасибо.

— Я всё подготовлю. Вам нужно отдохнуть. Дорога была долгой, и потом…

И потом умер профессор Сатабиша… Когда она ходила по пустым больничным коридорам, наполненным только тишиной, ей казалось, что Хидори поймёт… понимает… Он смотрит на неё сверху и понимает… Что люди, которые будут говорить на языке Аин и называть себя этим словом, тоже поймут.

***

В воскресенье никто не встретил её на платформе Алкес: Рейчел ещё не вернулась из Албалии. Но Ниа повезло, у начальника станции был в гостях дедушка Викту. А то бы пришлось идти несколько часов по ноябрьской хляби.

За пару дней, что она отсутствовала, здесь выпало и растаяло много снега, в дорогах стояла разбавленная водой грязь. Старичок тихо ругал погоду на своём языке, а Ниа прижимала к груди сумку, в которой лежал ящичек с капсулами, шприцами и инструкцией.

Наконец, впереди показались башни университета. Поблагодарив дедушку Викту, Ниа спрыгнула с телеги и побежала к главной аллее. Все листья давно уже посрывал ветер, и деревья с протяжным стоном тянули к небу свои голые ветви. Вдруг откуда-то с лаем выскочил Хаски.

— Не смей прыгать! — закрыв собой сумку, крикнула Ниа.

А он всё лаял и лаял.

— Я тоже рада тебя видеть. Господи, какой ты грязный! Сколько времени ты на улице? Быстро иди домой!

Хаски пошёл, тихо скуля.

В университете, несмотря на выходной день, было пусто. Все попрятались по комнатам, спасаясь от унылой погодой. А вот Халди молодец, не испугался, надел шапку задом наперёд и на улицу.

— Поправь шапку, — сказала Ниа. — Не знаешь, Солус у себя?

— Он ещё не вернулся, — ответил мальчик на правильном алгольском.

— Он уехал?

— Да, на следующий день после вас.

Значит, приедет не раньше вторника. Опять ждать.

— Понятно. А Нубес уже вернулся?

— Солус поехал с Игни.

— С Игни? — удивилась Ниа. — Ладно, потом загляну к нему. Ты гулять?

— Да.

— Только осторожно, дороги размыло, не уходи с аллеи.

— Хорошо.

Ниа поднялась к себе, осторожно положила сумку на кровать, сняла пальто и шарф. Что же теперь делать? Ах, да, надо помыть Хаски.

В комнату постучали. Может, Рейчел вернулась?

Но это оказался Игни.

— Привет! А я как раз хотела к тебе зайти.

— Профессор… Он попросил меня отвезти его… Это больница была? — он испуганно посмотрел на Ниа.

— Да, больница, — в голосе звучала жалость: Игни один из немногих не знал о болезни Солуса.

— Он что… умирает? — Игни с трудом выговорил это слово.

— Профессор Альгеди тяжело болен. Но когда он вернётся…

— Он не вернётся, — сказал Игни.

— Как не вернётся? Как не вернётся? — закричала Ниа, вцепившись в его руку.

— Он… он попросил у меня прощения, — шёпотом произнёс Игни. — И просил передать Нубесу, что прощает его. Он больше не вернётся.

Ниа повисла на руке юноши. Потом резко выпрямилась.

— Собирайся. Отвезёшь меня в больницу.

— Но…

— Быстрее!

Она схватила сумку, пальто, шарф.

— Оденься, возьми пропуск и ключи. Я жду тебя внизу.

Ниа сбежала по лестнице и чуть не столкнулась с заместителем ректора.

— А, профессор Вирго, с возвращением, — наклонил голову Доминик.

— Простите… Мне надо уехать.

— Как опять?

— Простите…

— Профессор Вирго! Это уже переходит всякие границы! Я отпустил вас и вашу подругу до конца недели. Но хочу обратить ваше внимание, все мы опечалены смертью Хидори, однако все остальные работают!

— Мне надо уехать! Солус…

— Профессор Вирго! — он повысил голос. — Если вы по каким-то личным причинам не можете работать в университете, то вам стоит поискать другое место работы! Поймите, Хидори больше нет! Некому вас защищать!

Да, профессор умер. А лабрийский язык… Лабрия отгородила себя от остального мира, и лабрийский язык стал мёртвым. Теперь он никому не нужен, она тоже теперь не нужна.

— Я готов! — с лестницы слетел Игни.

— Если вы сейчас уедете, я вас уволю, — медленно произнёс Доминик.

— Делайте, что хотите, — тихо ответила Ниа. — Пойдём, Игни.

Они сели в машину и выехали на шоссе. Игни старался вести машину как можно быстрее, но к вечеру подморозило, дорога стала скользкой.

Ниа рассеянно смотрела в окно.

Тёмно-синий лес, тёмно-синие поля. В долину опускается ночь, и всё окрашивает в тёмно-синий. Время останавливается. Сколько они уже едут? Час, два, три… а может, целую вечность…

Тёмно-синий цвет медленно сменяется водянисто-серым — так начинается день.

Дороги заполняются машинами. Кто-то везёт продавать новые автомобили, кто-то срубленные стволы сосен, кто-то песок, гравий, цистерны с надписью «Опасно!», детей, игрушки, собак…

Вечер. Дорожные указатели на албалийском почти не видны, до границы с Алголией сколько-то километров.

Игни резко остановил машину. Впереди стоял человек в полицейской форме и махал им жезлом.

— Чёрт! Этого ещё не хватало! Так и знал, что не надо было ехать через Албалию. Хочешь быстрее, а получается… — он начал опускать стекло.

— Давай я, — сказала Ниа.

— Что-то случилось? — спросила она у подошедшего полицейского.

— Нет, всё в порядке, — он улыбнулся фирменной албалийской улыбкой. — Обычная проверка документов.

Ниа с Игни показали пропуски. Полицейский несколько минут разглядывал их, а потом вежливо сказал:

— Пройдёмте со мной.

— Что-то не так?

— Будет не так, если вы не подчинитесь, — с прежней вежливостью сказал мужчина и приставил к виску Игни пистолет.

Ниа открыла дверь и вышла из машины.

— Туда, — мужчина показал на здание поста дорожной полиции.

Она пошла вперёд.

Внутри работал кондиционер, и было тепло.

— Прямо по коридору последняя дверь.

Там горел свет, и доносились чьи-то голоса. Вдруг сзади послышался стон и звук падающего тела. Ниа быстро обернулась — Игни лежал на полу.

— Что вы сделали? — закричала она.

Дверь в конце коридора открылась, и Годри Перфи сказал с улыбкой:

— Он нам не нужен.

Ниа в изумлении уставилась на начальника службы безопасности Албалии.

— Вы? Это вы?.. Зачем…