Ученики привыкли, что их возят, и пешком ходить не хотели ни в какую. Учебный процесс оказался под угрозой. Учителя писали школьникам эсэмэски, звонили их родителям, отправляли бумажные письма с совами — всё тщетно.

А в это время шофёр первого сломанного автобуса пил пиво с шофёром второго сломанного автобуса, и пришла им в головы гениальная мысль: сделать из двух сломанных автобусов один! И починить его. Не допив пиво, они побежали в мастерскую воплощать свою задумку.

Утро следующего дня началось с того, что по гадюкинским улицам проехал жутко длинный канареечный автобус с надписью «Йети». Дверей в нём было десять штук, и ещё запасная сзади. И люк в потолке. Родители мигом растолкали своих дрыхнущих деток, сунули им в руки рюкзаки и выпихнули на улицу.

Детки, ничего не поняв, залезли в автобус. А когда он подъехал к школе, то все двери сразу открылись, и ученики вылезли за полминуты. Делать было нечего, и они поплелись на уроки.

Обоим шоферам директорша выдала премию. А букву исправить забыли, и на автобусе так и осталась надпись «Йети». Впрочем, она вполне соответствовала содержимому.

====== 21. Тьфудожники ======

Стешке и Нюшке из пятого «ё» надоело ходить в школу. Но родители всё равно каждое утро выталкивали их из дома, и сёстры стали думать, как устроить карантин.

— Давай всех подговорим вымазаться зелёнкой, как будто эпидемия ветрянки, — предложила Стешка.

— А что? Годнота! — согласилась Нюшка, и они тут же начали обзванивать товарищей.

Через час какая-то тётенька зашла в аптеку купить зелёнку, но аптекарша развела руками. Зелёнка закончилась. Школьники скупили всю зелёнку и вымазались с головы до ног. Кому не хватило зелёнки, рисовали на себе зелёными фломастерами.

И вот прозвенел звонок. Учительницы вошли в классы и увидели зелёных детей, которые для пущей убедительности ещё и делали вид, что чешутся. Пока разбирались и обсуждали ситуацию с врачами, перепуганная директриса объявила карантин на две недели. Стешка и Нюшка хлопнулись ладонями и пошли праздновать победу.

И тут бы история и завершилась, если бы детям из младших классов не понравилось на себе рисовать. Они решили не ограничиваться зелёнкой и разукрасили себя всеми фломастерами, даже физиономии, и стали похожи не просто на дикарей племени Мумбо-Юмбо, а скорее на инопланетян.

Разумеется, никто не соблюдал положенный при ветрянке постельный режим. Разрисованные дети ходили по всему Гадюкину, покупали мороженое, бегали по улицам и неизбежно сталкивались с учителями. И учителя поняли, что кого-то здесь надули.

Директриса быстро свернула карантин, и малолетних жуликов вернули за парты. Но тяга к художественной росписи была неистребима. Вынув из рюкзаков маркеры и фломастеры, дети принялись расписывать парты, стулья, стены двери, окна и совершенно не слушали учителей.

— Стрюкакеев, прекрати рисовать! — орала училка второго класса «Ю» Перепетуя Викентьевна, но Стрюкакеев продолжал старательно вырисовывать маркером на оконном стекле человека-паука. Художественным талантом он не обладал, поэтому чел-паук получился жирным и кривомордым.

— Сейчас же откройте тетради и списывайте текст из учебника! — орала Перепетуя, бегая по классу, но мелкие двоечники не обращали на неё внимания.

Три девчонки вооружились масляными мелками и начали рисовать на стенах анимешные пучеглазые мордочки, и весь класс разделился на две враждующие армии: сторонников аниме и фанатов американских мультиков.

В это время сразу в десяти первых классах стены покрывались разноцветными кругами. Одна утончённая училка, которая терпеть не могла расцветку в горох, с нервическим припадком убежала в учительскую. Дети обрадовались и стали рисовать горох на оконном стекле и на доске.

В это время две-три сотни двоечников постарше, которые отпросились с урока волшебной фразой «Можно выйти?» и слонялись вокруг школы, кидая бумажки, увидели на первом этаже раскрашенные окна и подумали: «А чего это мы не рисуем?» — и поспешили обратно на урок. На уроке они достали все карандаши, маркеры и фломастеры, какие нашлись у них в рюкзаках, и принялись за дело.

За два часа школа стала похожа на татуированного дикаря племени Мумбо-Юмбо. В первом «Ц» детишки разрисовали даже учительницу, которая слишком увлеклась проверкой тетрадок и не заметила, что на её светло-голубом костюме рисуют маркерами чертей.

А Тьфукин и Бензинов вытащили банки с краской — которой они исправляли на автобусе надпись — и на уроке разрисовали в коридоре полы. Краска была масляная, сохла медленно, и когда урок закончился и толпы учеников выскочили в коридор, весь пол в школе стал усеян следами. Уборщица схватилась за голову и заголосила, что детей попутал нечистый.

Позавидовав на Тьфукина и Бензинова, другие старшеклассники тут же сбегали домой за краской и кисточками и стали разрисовывать школу снаружи, потому что внутри свободного места уже не осталось. Как назло, в тот день Скарапея Горыновна была выходная, а директриса поехала в город сдавать отчёты, так что на деток управы не нашлось.

Учителя, сторож и завхоз тщетно орали на молодое поколение. Растущая смена только нагло гыгыкала в ответ и продолжала размазывать по школе краску. Разрисовав стены на два метра снизу, двоечники встали друг другу на плечи и начали рисовать второй ярус каракулей.

Условия для творчества были трудные, поэтому фантазия юных художников не выходила за пределы кругов, квадратов и треугольников. Иногда получались рожи. Некоторые рожи были похожи.

— Эти лоботрясы опять сорвали уроки! — кричали училки, бегая вокруг размалёванной школы и звоня по телефонам друг другу. — Они расписали храм знаний под хохлому!

А детишки так увлеклись, что пропустили окончание учебного дня. Они рисовали, рисовали и рисовали, пока не стемнело. А когда стемнело, достали фонарики и продолжили рисовать. А несчастные училки и прочие школьные работники были вынуждены за ними следить, хотя давно мечтали пойти домой, чтобы сварить себе кофе и наконец-то отдохнуть от этой чёртовой школы в деревне Гадюкино.

И только когда у всех на телефонах и фонариках сели батарейки, ученики с довольным видом вытерли грязные пятерни о школу и не спеша потопали к воротам на выход. За ними поплелись уставшие учителя, подсчитывая, во сколько обойдётся ремонт.

А младшеклассников родители потом отмывали четыре дня, но так полностью и не отмыли. Говорят, с тех пор и пошла мода на татухи.

====== 22. Ремонт ======

Как мы помним, директор Матрёна Эмпидокловна ездила в город по делам — сдавать отчёты. И там, в городе, увидела, как должна выглядеть современная школа, и была потрясена. Оказывается, урок труда во всём мире, кроме Гадюкина, теперь называется «технология», учебная программа совсем другая, а доски не деревянные, а электронные. И много чего другого претерпело изменения за последние двадцать лет.

Матрёна устыдилась и решила как можно скорее осовременить гадюкинскую школу, но едва она, окрылённая идеями, явилась туда на следующий день, как тут же забыла обо всём, что видела в городе. И немудрено! Вся школа и снаружи, и изнутри была разрисована самым дурацким образом. Особенно безобразно смотрелись полы с синими и жёлтыми отпечатками башмаков.

Потеряв ненадолго самообладание, директриса запричитала, как обокраденная на рынке деревенская баба, и срочно собрала в учительской собрание по поводу ремонта. Ученики обрадовались: ещё бы, весь первый урок выпал! И пошли шататься по окрестностям.

— Нужно срочно делать ремонт! — провозласила Матрёна Эмпидокловна и хлопнула ладонью по столу. Тот треснул.

— Но ведь его только что делали, — робко заметила химичка, — учебный год только начался…

— Но школа уже похожа на хлев! Что скажет комиссия? Нас объявят новаторами и закроют! Нужно провести ремонт вне очереди!

Учителя посовещались. Спорить было трудно: Матрёна говорила правду. И решили, что деньги на краску и прочее надо собрать с родителей малолетних художников, а для работ вызвать ремонтную бригаду. Физичка высказала мысль, что хорошо бы заставить красить самих детишек, но директорша возразила.