Дело в том, что между отведёнными под уборку участками не было чётких границ, нарисованных хотя бы мелом. Ни в здании школы, ни снаружи. Директорша просто сказала, что под окнами учительской двор будут убирать седьмые классы, а мыть полы на втором этаже — восьмые, и остальные задания в таком же духе.
И возникло сразу две проблемы: во-первых, не было границ, а во-вторых, и седьмых, и восьмых, и других классов было много, и каждый класс считал, что его задание прекрасно выполнят остальные параллельные, и бил баклуши.
Били они эти баклуши в гадюкинском стиле: грызли чипсы и кидали пакетики на землю. Так что к концу уборочного времени мусора на отведённых участках было по колено, а кое-где и по пояс. Когда Матрёна пришла проверять, чисто ли убрано, то чуть не упала в обморок. Вид бумажечного моря, слегка шуршащего под ветром, лишил её дара речи, и она даже не смогла заорать.
А детки, увидев, что директорша молчит, решили, что она довольна результатом, и потопали восвояси. Но плохо они знали Матрёну Эмпидокловну. Очнувшись от ступора, она заорала:
— Михеич, закрой ворота!
Сторож быстро сообразил, в чём дело, и успел захлопнуть и запереть ворота школьного забора до того, как к ним подошла толпа юных трудяг. Матрёна в гробовом молчании приблизилась к калитке, взяла самый большой мусорный мешок и объявила:
— Сегодня выход платный! Цена — десять пакетиков от чипсов.
Детишки переглянулись. По толпе прокатился восхищённый гул. Послышались отдельные реплики: «Ну, Матрёна, ну, молоток!» — и припёртые к стенке ученики стали собирать и считать пакетики. К калитке выстроилась очередь. Директорша смекнула, что дело на мази, и провозгласила:
— Кто соберёт сто пакетиков, того завтра не буду спрашивать!
Кто бы мог подумать, что такое простое решение очистит территорию школы от бумажек за какие-то пять минут? Все дети кинулись собирать хлам с удесятерённой скоростью. За него дрались. Когда закончились чипсовые пакетики, над школьным двором стали раздаваться ноющие голоса:
— А конфетные бумажки принимаются? А баклажки? А пробки от баклажек? А спичечные коробки? А сколько баклажек равняются сотне пакетиков?
Пришлось Матрёне Эмпидокловне призвать на помощь математичку Аграфену Поликарповну, чтобы срочно разработать хламовалютную систему. Другие учителя стояли в сторонке и только головами качали от восторга. Не успел педсостав и глазом моргнуть, как вся пришкольная территория была чиста, как в последний день летних каникул, словно и не в Гадюкино находилась. Во дворе не было ни бумажек, ни баклажек, ни детей. Работнички честно расплатились за выход и отправились по домам.
— Ай да Матрёна Эмпидокловна! — изумлялись педагоги. — Это же надо — на наших лоботрясов нашла управу!
И написали коллективное письмо в Москву, чтобы Матрёне дали премию. И устроили после уроков праздничное чаепитие с печеньками.
А дети подумали, что ежели новая директорша так любит бумажки и баклажки, что готова ради этого хлама никого не спрашивать на уроках, то надо собрать мусор со всего Гадюкина и принести в школу. Чем они до глубокого вечера и занимались. Все мусорные мешки в хозяйственных магазинах были раскуплены.
На следующее утро население Гадюкина продрало глаза и не узнало родную деревню: такой чистой она была только один раз, да и то не в реале, а на отфотошопленной фотографии — когда написали заметку в областной газете, что в Гадюкино, мол, провели электричество. Ни окурка, ни раздавленной зажигалки, ни пивной банки не валялось на улицах. Даже подворотни сияли чистотой.
Обычные люди обрадовались и пошли на работу. А вот учителям стало не по себе — с чего бы это вдруг везде так чисто? — но на работу они тоже пошли, потому что не могли же они туда не пойти.
…Школу они увидели издалека. Вернее, не школу, а штабеля мусорных мешков, её окружающие. Вокруг стояли довольные детки и фоткались. Они были уверены, что теперь не только Матрёна, но и остальные учителя никогда не будут спрашивать их на уроках. Да и уроков, скорее всего, тоже не будет, ибо прохода к школе доблестные уборщики не оставили. Наоборот, постарались навалить возле крыльца побольше мешков.
Но плохо они знали Матрёну Эмпидокловну. Сходу оценив обстановку, она достала мобильник и позвонила какому-то важному дядьке из райцентра. Говорила она с ним гордо и заносчиво, как с двоечником:
— Да! Мне надоело, что вокруг школы нарушаются гигиенические нормы! И я организовала уборку! Мои ученики сделали вашу работу за вас! Вам должно быть стыдно! Поэтому будьте любезны обеспечить вывоз мусора, а в оплату нашего труда пришлите новый школьный автобус! Считаю до трёх…
Через три секунды к школе пригнали погрузчик, десять КАМАЗов и ярко-жёлтый автобус с надписью «Дети». Но это уже совсем другая история…
====== 20. Йети ======
Как мы помним, в предыдущей главе директорша завоевала для учеников гадюкинской школы новый автобус. Все очень обрадовались этому обстоятельству, а особенно обрадовались восьмиклассники Бензинов и Тьфукин. Они так сильно обрадовались, что притащили в школу две банки краски — синюю и жёлтую, и две кисточки, и, удрав с урока, исправили на жёлтом автобусе синюю букву «Д» на «Й». Теперь на нём было написано «Йети».
— Порядок, — сказал Бензинов и вытер синие пальцы о школьную стену, оставив пятерню. А Тьфукин плюнул.
И вот классная руководительница пятого «ё» Серпалитония Сигизмундовна организовала для своего класса поездку в музей. А чтобы не усложнять себе задачу, музей она выбрала самый простенький — краеведческий, и не где-нибудь, а в соседней деревне Колдырёво, чтобы далеко не мотаться.
Пятиклассников загнали в новый жёлтый автобус, и он поехал за три километра в колдырёвский музей. А все, кто видел автобус с подозрительной надписью, серьёзно задумывались. Мысль в голову приходила всем одна и та же: куда и зачем везут столько йети, и где их вообще взяли?
Пока автобус ехал, слухи о том, что в Гадюкине обнаружены йети, достигли столицы, и расторопные корреспонденты потусторонних передач устремились ему наперерез. До Колдырёво автобус так и не доехал, ему преградила дорогу толпа журналистов с видеокамерами. Первая часть сенсации уже шла в эфире, и население прильнуло к экранам.
Серпалитония вылезла и начала объяснять, что это не йети, а дети, просто какой-то хулиган переделал букву. И пока журналисты на коленке готовили разгромное разоблачение сенсации, гадюкинские детки выскочили из автобуса, и журналисты убедились, что это всё-таки йети. Самые настоящие. Сенсация облетела весь мир и продержалась неделю, потом заглохла.
В следующий раз автобус повёз десятиклассников на футбол. А десятиклассники нарядились в костюмы снежных людей, и едва вылезли из автобуса, как охранники и полиция тут же затолкали их обратно. И на матч не пустили.
В третий раз автобус с надписью «Йети» использовался по своему прямому назначению: ехал утром вокруг деревни и собирал школьников. Как известно, в гадюкинской школе было по тридцать с лишним каждых классов, и как вся эта толпа уместилась в одном автобусе, осталось загадкой, но они там уместились, потому что очень хотели приобщиться к цивилизации и ездить на уроки, как и все нормальные дети, в жёлтом автобусе.
Автобус раздулся и, фырча выхлопными газами, медленно катился к школе, а прохожие качали головами и говорили: «Йети поехали». Директорша Матрёна Эмпидокловна с гордостью выглядывала из окна учительской: вот, мол, какой автобус я выхлопотала для любимой школы!
Плод её трудов подкатился как раз к началу уроков, но пока 10890 учеников из него вылезли, уроки закончились. И гадюкинские детки, хихикая, полезли обратно. Автобус снова раздулся и поехал развозить их по домам. Учебный день был сорван.
И так повторялось ежедневно, пока автобус не сломался. В Гадюкино всё быстро ломается. Когда это случилось, учителя вздохнули с облегчением, радуясь, что теперь дети снова начнут ходить в школу пешком, как в доавтобусную эру. Но плохо они знали гадюкинских деток!
