— Я достала?! Да это ты виноват в том, что я только и делаю, что плачу! Ты не ночуешь дома, пропадаешь где-то с Бобби, не отвечаешь на мои звонки! Красуешься с девушками на первых полосах газет… И ни слова и ни мысли обо мне! А как же я?! Неужели ты думаешь, что я мечтала вот так сидеть в четырёх стенах, ожидая, когда ты соизволишь куда-то меня пригласить, кроме кухни?!
— Ты меня не слышишь?! — отчаянно взмахнул руками Том, — Ты даже на кухне не появляешься, о чем ты говоришь? Какая из тебя жена и мать детей, если я последние два месяца заказываю на дом еду из ресторанов? Зав! Ты обнаглела!
Зави, чувствуя себя невероятно несчастной, не смогла больше сдерживать слёз.
— Значит, я плохая жена? А ты хоть попытался понять, почему я перестала готовить тебе? Какой в этом смысл, если ты все-равно не считаешь необходимым жениться?!
— А когда я тебе это обещал? Ну-ка напомни мне? — Том встал посреди кухни, сложив руки на груди, и стараясь сдержать бушующие внутри эмоции. Зави ошеломлённо округлила глаза.
— В каком смысле ты не обещал?! Зачем всё вот это тогда? Зачем мы живём вместе, если ты не собираешься жениться на мне?
— Я думал, потому что мы друг другу дороги. А оказывается лишь потому что ты лелеешь какие-то собственные представления о том, как должно быть, не особо считаясь со мной и моими желаниями! Я тебе говорил, что сейчас у меня совершенно нет времени на семью. Я постоянно пропадаю на репетициях, съёмках, конференциях, как ты сама справедливо заметила. Я, черт возьми, вкладываю свое здоровье и силы на то, чтобы в будущем обеспечить спокойную жизнь себе и семье! И если тебе это так сложно понять своей миленькой головкой, то какого черта ты меня ещё терпишь? Спать-то со мной ты не отказываешься, между прочим, как и кататься по миру за мой счет!
Зави, услышав последнюю фразу, с размаху залепила ему пощёчину. Звонкий шлепок повис в кухне, словно облачко пара на морозе. Взгляд Тома сделался жёстким, таким, какого она ещё не видела ни для одной его роли. Словно он мгновенно превратился в камень. Он никогда не поднимал руки на неё, и сам не позволял делать этого в свой адрес. Зави испугалась, что он сейчас ударит её в ответ. Вместо этого он лишь выразительно глянул на дверь за её спиной.
Тонкие губы сжались в узкую нитку, на скулах выступил багрянец. Желваки заходили под тонкой кожей. Внутри у неё все сжалось. Как же так… Это не он. Это кто угодно, но не Том…
====== Часть 23 ======
Том молча пристегнул собаку на поводок, и взяв куртку, вышел из дома. Зави некоторое время наблюдала за ним из окна. Внутри всё дрожало толи от страха, что их отношения могут прерваться, толи от обиды за себя. Ей хотелось догнать его, извиниться за пощечину, кинуться на шею, целуя… Может быть даже за свои слова, но он молча, не проронив ни слова ушёл.
Это было странно. И страшно. Это был не тот человек, которого она знала — веселый, легкий в общении, уравновешенный джентельмен, с которым легко можно было договориться, где-то даже обхитрить, если он упрямился. Сейчас перед ней вдруг предстал холодный, чужой, жестокий незнакомец, категорически не впустивший её в свою отдельную жизнь. Зави с ужасом осознала, глядя как он скрывается за углом дома, что он может не вернуться к ней. Просто взять и без сожаления оборвать всё, что они так долго строили вдвоём. Вдвоём?
Зави вдруг поняла, что сама построила их совместную жизнь из красивой иллюзии о Томе Хиддлстоне. Когда они познакомились в театре, он показался ей таким мягким, всегда улыбался и не повышал голоса. Девушки в его присутствии чувствовали себя если не королевами, то совершенно точно принцессами. Его манеры и желание угодить буквально превращало его в рыцаря в чужих глазах, а чувство юмора обескураживало.
В один прекрасный момент она, не дожидаясь от него решительных действий, позвала его на свидание, замирая сердцем. С этого начался их роман и продолжался до сего вечера. И теперь, с этого момента, буквально каждое его действие, которое она так хотела от него видеть, каждый его поступок ей приходилось выманивать из него манипуляциями, женской хитростью, слезами. Последней значимой победой для нее в этой войне с его мягкостью и нерешительностью стало решение съехаться и жить вместе. Впрочем, Зави так же приняла это решение самостоятельно, хитростью и нежностью убедив и его.
В какой-то момент Том предложил ей взять перерыв в карьере актрисы, чтобы она могла свободно заняться написанием своей драмы и книгами. Это был невероятно решительный для него поступок, как ей показалось, говорящий о любви, но спустя буквально несколько месяцев он принялся старательно пропадать на съёмочных площадках, или в театре, возвращаясь домой уставшим, не находя времени на общение с ней. Зави страдала от одиночества, и от разочарования в совместной жизни, проводя время в кампании своего ноутбука и никак не двигавшейся вперёд драмы, даже когда он находил в своем плотном графике хотя бы минуту, он проводил свое время с ней, но это ей казалось ничтожным. Она, понимая, что совершенно не хочет терять его, своего Тома, того человека из начала их отношений, любимого ею, мягкого и сговорчивого, судорожно вдохнула полную грудь воздуха. Никуда он не денется. Никуда! Она извинится перед ним, возможно, выполнит в постели то самое, на что он давно намекает… И всё наладится.
Воздух в городе очистился с дождем. Тротуары и дороги блестели мелкими лужами, захватывая в свои ловушки цветные брызги реклам. Том шел вслед за Бобби, безразлично разглядывая вывески и чуть подсвеченные сонные витрины. Боль в рёбрах утихла, пока действовал анестетик. Можно было даже попробовать кашлянуть или чихнуть, но рисковать не хотелось. Скоро анестезия отойдет и начнётся самое весёлое — спать он будет обложившись подушками со всех сторон, в положении полусидя, стараясь во сне не повернуться на левый бок. Впрочем, трещины заживут достаточно быстро. Мыслями он вновь и вновь возвращался в свое прошлое, когда впервые на одной из несостоявшихся съёмок неудачно упал, сломав два ребра справа. Вот тогда всё кончилось очень печально — съёмки сперва отложили, а потом его и вовсе заменили. Что ж, может быть оно и к лучшему. Удивительно, что физическая боль так быстро забывается, подумалось ему. Сейчас рёбра ныли, и он поймал себя на мысли, что совершенно не помнит этого ощущения, хоть оно было и не ново.
Холодный влажный воздух тонкими липкими пальцами хватал его за руки, заставляя поочередно греть руки в карманах. Как только он чувствовал, что замерзали пальцы на правой руке, тут же перехватывал поводок в левую, пряча замерзшую руку. В тепле подкладки суставы начинали понемногу отогреваться, причиняя ему дискомфорт. Бобби семенил впереди, опустив нос в землю и внимательно изучая извилистые тропинки, известные лишь ему.
В голове было ясно и тихо, ровно как и в окружающем его воздухе. Мыслями Том убегал куда угодно, лишь бы не возвращаться к сегодняшнему скандалу. И всё-таки чувство вины за обидные слова, хоть и являвшиеся правдой, что он таки бросил ей сгоряча в лицо, будто грязную тряпку точило его сердце. Невозможно было взять и вычеркнуть эти несколько лет жизни с ней, как бы ему иногда не хотелось.
Собственная обида на её неоправданные ожидания касаемо их отношений его мучала не меньше. Что он сделал не так? Он никогда не упоминал и слова о желании завести полноценную семью, всегда подчеркивая слишком большую ответственность за своего партнёра. Пример родителей перед глазами, счастливо, казалось бы, вышедшие замуж сестры — все это лишь укрепляло его в представлениях о том, что семья это сложная работа, которую нельзя начинать с простого «хочу». В своих представлениях он видел семью как опору и поддержку, в том числе и всем начинаниям, и когда он предоставил Зави возможность перестать думать о деньгах, и заняться своим творчеством, он рассчитывал получить точно такое же отношение и к своей работе.
Первый год Зави буквально расцвела, порхая вокруг него, даря ему сногсшибательные положительные эмоции и днем и ночью. Она светилась от счастья, когда он предлагал ей поехать куда-то отдохнуть, пока он пропадает на очередной съемке или напряженной репетиции. Но с каждым днём она всё меньше и меньше поддерживала его в работе, все настойчивее и настойчивее требуя к себе внимания. Кажется, сидение дома не шло ей на пользу.
