Том, шипя и корчась от боли, упал на одно колено, схватившись за ушибленное место. И вот Ричмонд вонзает свой клинок ему в грудь. Том, сцепив зубы и не издав ни одного звука, слыша, как громко стучит собственное сердце одновременно и в ушах и в ребрах, покорно «умер».
Когда его приволокли за сцену, он боялся вздохнуть, чувствуя, как каждое его движение отзывается адской болью. Неужели Кайл сломал ему рёбра? Вот это будет номер, конечно. Том, превозмогая вспышки боли, поднялся с пола, и жестом подозвав одного из помощников, сквозь зубы процедил:
— Глянь, будь добр, утяжки на латах. Кажется, они плохо затянуты.
— Да, так и есть. Как раз под левой рукой. Видимо, вы в движении случайно задели их…— внимательно осмотрев его, сообщил молодой человек, — Мистер Хиддлстон, у Вас синяк огромный…
Том мысленно чертыхнулся. Значит, его снимут с дальнейшего показа. Со сломанными ребрами играть будет невозможно.
Наконец, когда зрители стали расходиться, Эдвард, широко улыбаясь и сияя, словно начищенный пенни, подошёл к Тому, тот смог прошипеть:
— Вызови мне машину, Эд. Кайл мне рёбра сломал.
Эдвард не успел ещё прийти в себя после продолжительных оваций по поводу состоявшейся премьеры. Его лицо несколько раз сменило цвет с красного на бледный. Том задрал край льняной рубахи, показав ему левый бок. По рёбрам и впрямь расползлась красно-фиолетовая гематома, с мелкими звездочками лопнувших сосудов.
— Тэсса уже поставила промедол? — поинтересовался режиссёр, судорожно прикидывая, что теперь делать с дальнейшими показами. Том утвердительно кивнул, — Ладно, давай в больницу на рентген. Главное, чтоб селезенку не разорвало… Кто с тобой едет?
— Тэсса, само собой, — отозвался Том, завидев уже бегущую к нему с огромным отрезом ткани фельдшера. Женщина была примерно одного возраста с его матерью и, наверное, по этой причине Том сдерживал себя от мата и грязной ругани, пока она туго бинтовала ему грудную клетку.
— Что ж такое… Неужели нельзя было под латы заранее обмотаться? — возмущалась она, наблюдая за обливающимся потом мужчиной. Том благодарно посмотрел на нее, вяло улыбнувшись. Желание обсуждать необходимую безопасность, когда уже это не имело никакого значения, у него не было.
Женщина покачала головой, и проверив, хорошо ли закрепила концы отреза, скомандовала идти за ней. Машина режиссёра с водителем уже ждала их. Охрана быстро создала достаточно широкий коридор в рядах столпившихся и ожидающих автографов фанатов, чтобы Том вместе с Тэссой могли беспрепятственно уехать.
Глядя на свет рентгеновский снимок грудной клетки, доктор Прэстон свободно выдохнул.
— Тебе повезло, Том. Трещины в шестом, седьмом и восьмом ребрах. Никаких разрывов, только небольшой ушиб тканей. Селезёнке так и вовсе повезло. Понаблюдаемся немного, чтоб плевральный отек не развился. Чем это тебя, скажи еще раз, приложили?
— Мечом. Зак, поставь блокаду да отпусти уже меня домой. Сегодня явно не мой день. Время глубоко за полночь. Зави устроит очередной скандал…
— Ну, тебе не привыкать. Давно бы поженились, и она успокоилась, — делая какие-то пометки в карте, отозвался Зак. Вид у него был уставший, не хуже чем у Тома.
— Трудная смена? — поинтересовался он, с трудом натягивая на одно плечо широкую футболку. Тянущая боль и ощущение пульсирующего отека сковали его движения и он сам себе казался до смешного неповоротливым.
— Не то слово. Напился бы, да еще шесть часов дежурить, — доверительно сообщил доктор, улыбаясь своему старому знакомому. Протянув ему листок с назначением, он кивнул медсестре. Та уже держала наготове капельницу с раствором прокаина и фенилэфрина. Через введенный под пострадавшее ребро катетер жидкость медленно стала подаваться перфузором. Том зачарованно наблюдал за тем, как маленький прибор с рассчитанной точностью медленно вводит жидкость ему под кожу, деловито попискивая.
— Так, Том… Общие рекомендации — никаких повязок, если не хочешь попасть сюда с пневмонией. Никаких резких действий, физической активности. Бег исключи на три-четыре недели. Секс можно оставить, но без фанатизма, — подмигнул Зак, прижимая пальцем место установки катетера и аккуратно его извлекая, — Раз в два-три часа дышишь глубоко по десять минут, прижав руку к месту травмы. Либо подушку. Анальгин тебе в помощь, если будет совсем тяжко. Но не злоупотребляй. Через двадцать четыре часа появишься на осмотр. Усек?
— Да, вполне. Спасибо, Зак. Выручаешь, как всегда в общем… — медленно, с преувеличенной осторожностью соскальзывая со смотрового стола, отозвался Том.
Зави нервно глянула на часы. Телефон Тома не отвечал, сообщения уходили в пустоту. Судя по индикатору он даже не читал их. Премьера окончилась несколько часов назад, и он снова не посчитал нужным хотя бы позвонить ей и сказать, что задержится.
Внутри неё закипала неподдельная злость — мало того, что он не ночевал предыдущую ночь дома, явившись под утро, молча, ничего не сказав ушёл на премьеру, так ещё и вновь пропал. Зави нервничала. Зави злилась. Неужели так трудно просто взять и позвонить, сказав, что задержится? Ну, или ответить хотя бы на одно сообщение. Такое наплевательское отношение к её чувствам было последней каплей.
В этот момент хлопнула входная дверь. Бобби опрометью бросился встречать хозяина.
— Ну, тише-тише, мой хороший! Умный мальчик, я тоже рад тебя видеть! — раздался голос Тома. Зави, крепко стиснув зубы, направилась к нему.
— Я тебе звонила.
— Я телефон оставил в театре, — отозвался Том, с трудом стягивая с себя куртку.
— И где ты был?
— На спектакле. Где же мне ещё быть? — искренне удивился он, не понимая, почему Зави задаёт этот вопрос, — Я очень устал и хочу есть. Что у нас на ужин?
Зави молча проводила его взглядом.
— Ну, то есть больше ты ничего не скажешь? А где ты был предыдущую ночь?
— Зави… Дорогая моя, не начинай… У меня ужасно болят рёбра — Кайл неудачно приложил меня мечом в финале.
— И это повод чтобы не отвечать на мои звонки? Или не ночевать дома?! Слабовато как-то, не находишь?!
Том, оторвав взгляд от холодильника, медленно перевел его на девушку.
— Слушай, принцесса моя… Ты, вместо того чтобы устраивать мне разборки, лучше бы поинтересовалась, что случилось и пожрать приготовила бы! — рявкнул он, понимая, что сейчас разразится нешуточный скандал. Собственная ошибка на сцене, приведшая к тому, что его теперь заменят в спектакле на ближайшие две недели, оставив не у дел, пустой холодильник и абсолютно равнодушная к его проблеме Зави — слишком много для одного вечера. А еще Бобби, которого надо отвести на прогулку, потому что он больше чем уверен, что девушка даже не подумала об этом.
— Пожрать говоришь, приготовить? — фыркнула обиженно она, — Я уже который день жду, что мы с тобой выберемся в какой-нибудь ресторан или хотя бы кафе по случаю твоей чертовой премьеры, а ты говоришь — пожрать приготовить?! Что с тобой творится? Где ты, черт возьми был прошлой ночью?!
— Гулял!
— Так гулял, что забыл домой прийти?!
— Да! Я вообще домой идти не хочу! Ты только и делаешь, что жалуешься, что я не уделяю тебе внимания. А сама элементарно не можешь даже поужинать со мной, закрываясь в кабинете, делая вид, что работаешь! — Том смотрел на неё, сведя брови и раздувая ноздри. Накопившееся недовольство росло с каждой минутой, — Мы встречаемся с тобой либо в кровати, если ты еще не спишь, либо перед дверью в ванную комнату. Зави! Я живой человек, а не твоя марионетка и не персонаж твоей сраной драмы! Я не обязан сидеть дома пристегнутый к батарее, чтобы ты, найдя время в промежутке между своими надуманными страданиями и написанием своих вымученных писулек наконец просто посидела со мной перед телеком?
Зави в шоке открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная из воды. Кажется, это было впервые за несколько лет, когда Том повысил на неё голос. Слёзы обиды сами собой навернулись на её глаза.
— Хватит лить слёзы! Это просто невыносимо! Ты плачешь по любому поводу! — крикнул он, хлопнув дверцей верхнего шкафчика. Он всё ещё не оставлял надежды найти что-то съестное в доме, — Ты со своей драмой совсем из ума выжила! Видишь то, чего нет, додумываешь себе какую-то херню и сама же в неё веришь! Достало!
