С каждым днём она всё больше и больше ненавидела себя за то, что не настояла на их свадьбе ещё до того, как разразились множественные скандалы, до того, как он перестал искать постоянства. Но теперь Том ловко уходил от темы семьи, прячась за чрезмерно раздутой «ответственностью» и беспокойством за её личное пространство. Стоило ей начать этот разговор хоть издалека, как всё оборачивалось её слезами, его деланно-жалобным взглядом и утешительным сексом. Каждый раз. Постепенно она всё глубже тонула в этой дурацкой ситуации, чувствуя, что уже не может отступиться просто так.
Слишком много времени, сил и нервов она вложила в эти отношения. Пожалуй, даже больше, чем он.
Зави, глянув на него, закусила губу и беззвучно заплакала от жалости к себе. Чтоб тебя, Хиддлстон! Чтоб тебя…
Во сне он несколько раз пробормотал что-то невнятное, поворачиваясь на другой бок. Зави, быстро, боясь, что он вдруг проснется и увидит её снова плачущую, повернулась к нему спиной и закусила угол подушки, стараясь не проронить ни звука. Нет! Нет и еще раз нет! С утра она снова попытается поговорить с ним и поставить точки над «Ё».
Сотрясаясь от рыданий, она мысленно крутила в голове ситуации, при которых он бы наконец проявил к ней заслуженную любовь. Ей очень хотелось сделать ему так же больно, как и он всё это время делал больно ей своим поведением.
Разве можно назвать любовью его категорическое нежелание сообщить миру о том, что они — пара? Что она — главная женщина его жизни? Радовало хотя бы то, что на день рождения матери и сестёр, а так же Рождественские каникулы они ездили вместе. Семья знала о ней и с готовностью принимала. Хотя, к Диане, матери Томаса, у нее тоже имелись некоторые претензии. Ведь как никто другой, Диана знала своего сына, и имела на него огромное влияние. Но почему-то предпочла не вмешиваться в их отношения, заняв позицию: «Как решит сын!». А сын, то есть Том все никак не решался.
Зави, глянув сквозь мокрые от слёз ресницы на часы, подумала, что спать ей сегодня не придётся. Скоро зазвонит будильник.
Том с каким-то тревожным чувством глядел на телефон. Позвонить ей или нет? С той минуты, как он проснулся, первой мыслью было схватить мобильный и написать Натали пожелание доброго утра. В час дня. Сердце учащенно билось при одной мысли о прошедшей ночи. Но что хуже всего, он абсолютно не чувствовал себя виноватым по отношению к Зави. Она мирно спала, когда он выскользнул из-под одеяла около полудня, чтобы вывести изнывающего от скуки Бобби на прогулку.
Холодный осенний воздух оцарапал его легкие, заставив надсадно кашлянуть в кулак. Какой-то прохожий нервно обернулся, но тут же исчез за углом дома. Том медленно шёл следом за Бобби, предоставив тому сегодня выбирать маршрут прогулки самостоятельно.
Мысли путались. Всё-таки ложиться спать под утро и вставать среди бела дня было не очень хорошей идеей, особенно накануне премьеры, которая назначена на шесть вечера, а значит что в театре нужно быть не позднее трех часов дня.
Томас, лениво наблюдая за Бобби, неспешно делающего свои дела, совершенно не думал о том, что он скажет Зави. И станет ли вообще что-то говорить. От чего-то ему совершенно не хотелось сегодня тратить свои нервы и силы на решение её очередной головоломки по поводу их отношений. В последнее время она с каким-то садистским упоением затрагивала тему семьи всё чаще и чаще. Это его здорово раздражало, но и её он искренне пытался понять.
Правда, каждый раз всё сводилось к тому, что разговор по душам перетекал в односторонний скандал, в ходе которого она заставляла его делать выбор между театром и ею. Или между собакой и ею. Или между фанатками и ею. Хотя, какое отношение к её мечтам имели посторонние люди, чаще всего присутствующие лишь формально в его жизни, он не понимал. Но Зави настойчиво требовала, чтобы он перестал общаться с фанатами ради того, чтобы они могли проводить время вместе в более раскрепощенной обстановке, а не только дома или в кругу его семьи. Том тяжело вздохнул. Нет, выкинуть из головы явно назревающую проблему не выйдет. Жаль только, что именно сейчас всё это навалилось, как лавина. Он с горечью подумал о том, что устал отстаивать перед ней свое право на хоть и небольшой, но островок счастья в виде так долго лелеемой им мечты о сцене. Хоть она сама и была актрисой, и в самом начале отношений она с готовностью соглашалась с ним, сейчас же они словно утратили взаимопонимание, которое он так ценил. Возможно, именно в этом крылась причина сегодняшней ночи с Натали. Той было решительно всё-равно, актёр он или уборщик служебных помещений. С ней было легко просто сидеть в тишине. И самым приятным было в её мировоззрении то, что она была совершенно самодостаточна, уравновешенна и не пыталась использовать его чувство вины, как трамплин для собственных нужд.
Провернув мысленно эти идеи, Том вдруг понял, что мир вокруг него летит в Тартарары с какой-то ужасающей скоростью.
====== Часть 22 ======
Утро застало ее в хорошем расположении духа. Натали, перекатившись на другой край постели посмотрела на часы. Начало одиннадцатого. Вполне приемлемо. Еще можно успеть много сделать.
Потянувшись до хруста в плечах, она прислушалась к своим ощущениям. Тело еще слегка ныло от ночного приключения, но ощущение легкости и расслабленности не шло ни в какие сравнения. На боку остался некрасивый след от его зубов, в порыве страсти, вонзившихся ей в плоть. Натали усмехнулась — покровы ночи срывают маски со всех. Вот и он совсем не тот краснеющий по каждому поводу долговязый англичанин, каким казался при первой их встрече в парке. В постели он одновременно и подчинял себе и подчинялся сам, и это заводило её снова и снова.
Натали тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли. Ну нет. Хватит с неё отношений. Никакой зависимости. У этих отношений нет ни одного шанса — слишком специфична на её вкус его профессия. Возможно, конечно, она относилась предвзято к актёрству, а может просто не хотела снова потерять голову и саму себя, но она твёрдо решила не верить ни единому слову или эмоции Тома. В эту пятницу она видела, на сколько он хорош в перевоплощении. Его Ричард вызвал в ней бурю эмоций, как отрицательных, так и положительных. И это заставило её задуматься — а где сам Томас Хиддлстон? Как он выглядит на самом деле без этой актерской шелухи и какие эмоции принадлежат ему, а не бессчетному количеству сыгранных им ролей и персонажей? В какой момент он не играет? Впрочем, ночью она получила достаточно красноречивый ответ, когда именно он настоящий. Когда переходит на нецензурную брань, со стоном наматывая её волосы себе на кулак, и хватая жадным ртом воздух в момент наивысшего наслаждения. Вот тут где-то он настоящий. Но этого слишком мало, чтобы поверить в него всего и целиком.
Как иногда говорила мудрая Ольга: «Секс не повод для знакомства!» Натали рассмеялась, мысленно поблагодарив подругу, и выпорхнув из постели, принялась собирать измятое постельное белье. Оно тонко пахло мужчиной, его потом, семенем и парфюмом. «Срочно в стирку. Никакой рефлексии по поводу произошедшего!»— скомандовала она себе, и спустилась с ворохом белья в подвал, к стиральной машине.
Сегодня предстояло отправиться на огромную площадку в Хоршеме, чтобы снять соревнования пастушьих собак по работе с овцами. А значит, надо было быстро принять душ, и, захватив с собой Баки, спешно выдвигаться. Натали, довольная новым днём, скользнула под тугие струи теплой воды.
Том в ярости отшвырнул от себя бутафорский меч, понимая, что всё идёт не так, как на репетиции. Сотни раз они обыгрывали этот момент на пластике, и на прогонах, не говоря уже о вчерашней генеральной репетиции. И вот сегодня — премьера! И толи Кайл Соллер, играющий Ричмонда не рассчитал силу удара, толи где-то не дотянули шнуровку его собственных доспехов, но увесистый меч прилетел аккурат ему в рёбра. Том явственно услышал сперва жёсткий хлесткий удар, а затем наступила боль, от которой на миг стемнело в глазах. Хорошо, что это была финальная сцена битвы.
