– Как прикажете, – ответила я, будто бы у меня был выбор. – Если его высочеству будет удобнее в доме…

Ульфрик согласно кивнул:

– Я бы не отказался от кружки эля.

Я поклонилась, пропустив его вперед вместе с сыном и престарелым воином, в грозного вида шлеме. Воин забрал у короля мальчика, и тот, называя старика “деда Галмар”, словно у себя дома, потянул их к столу у очага.

Рейна наблюдала за гостями с лестницы, что не укрылось от взгляда короля.

– Моя племянница, Рейна, – пояснила я, давая ей знак, что можно выйти. Рейна, понимая чего от нее ждут, бросилась мне помогать собирать на стол.

Ульфрик потягивал эль, поглядывая на сына и переговариваясь со стариком. Как только на столе оказались хлеб, ветчина и оленина, я хотела попросить Рейну убраться в комнаты, но король опередил меня:

– Садитесь с нами, хозяйки. Всадники мои слишком уж шумят, все равно вам не уснуть. Расскажите, чем живете, что происходит в округе.

Я подавила в себе желание скривиться и подтолкнула Рейну к столу. Она скромно уселась недалеко от Сигурда и принялась кромсать кусочек хлеба, исподлобья рассматривая снаряжение короля.

– Живем потихоньку, господин. Готовимся к зиме, пополняем запасы.

– Разбойники не беспокоят?

– Нет, все спокойно, господин.

Сигурд отнял у старика его шлем в виде головы медведя и забавлялся с ним. Ульфрик с прищуром оглядел Рейну, видимо, заметив ее интерес к рукояти кинжала из мамонтовой кости, что выглядывала из-за пояса короля.

– Одна воспитываешь? – спросил он. Рейна сжалась и настороженно посмотрела на меня. О ее родителях у меня была легенда, которую мы рассказывали всем. Рейна знала, что это ложь, но всей правды так от меня и не добилась. Хотя не сказать, что я сама знала эту правду.

– Да, господин. Сирота, дочь моей покойной сестры. Сестра родами скончалась, а муж ее, отец Рейны, служил в вашей армии и не вернулся после войны. Дочурку мне оставил, и дом недостроенный. Пришлось потрудиться, но теперь какое-никакое хозяйство ведем, – я выпалила уже заученный текст.

Ульфрик поднял кружку с элем:

– Отец твой пирует в Вальгалле, девочка. – Рейна молча кивнула. – Кинжал понравился? Показать?

Рейна покосилась на меня, но не могла же я перечить королю. Глаза у нее загорелись, когда король передал ей кинжал рукоятью вперед. Очень осторожно она провела пальцами по искусной резьбе.

– Красивый, – восхищенно произнесла девочка.

– Рейна лучница! – заявил Сигурд, оторвавшись от своего занятия. – Со ста шагов белку в глаз подстрелила! Я сам видел!

Я напряглась, не зная как прервать этот разговора.

– Да неужто? – удивился Ульфрик. – Охотница? – Рейна снова кивнула. – А лет сколько?

– Двенадцать, – ответила Рейна, не отрывая взгляда от кинжала.

– Молодец, – довольно произнес король, и во мне затеплилась мысль, что на этом все и закончится. Как же я ошибалась.

– У меня и лук есть! – внезапно воскликнула Рейна, поднимая наконец глаза на Ульфрика. Похвала короля придала ей уверенности. – Большой, взрослый, я сама с ним управляюсь и стрелки выстругиваю! Хотите покажу?

– Рейна! – шикнула я в ужасе. Ульфрик снисходительно махнул рукой:

– Пусть покажет.

Девчонка метнулась в комнаты и принесла лук, который я передала ей, когда ее роста и силы стало хватать, чтобы им воспользоваться. Гордо протягивая королю лук, она сказала:

– Видите, тут тоже вставки из кости мамонта? Прямо как ваш кинжал!

Ульфрик принял оружие, и повисла звенящая, необъяснимая тишина. Я чувствовала, как по шее стекает леденящий пот, хотя еще не понимала причин для этого. Почему же так стало страшно? Что это за чувство? Что я упустила?

Мне казалось, что Ульфрик рассматривал лук целую вечность, хотя на деле и двух минут не прошло. Он проверил упругость плеч, натянул тетиву на пробу. Затем попросил старика увести Сигурда к шатрам. Как только за ними закрылась дверь, Ульфрик молча положил лук на стол и жестом поманил Рейну к себе.

– Откуда у тебя этот лук? – спокойным, тихим голосом спросил он. Его тон должен был успокоить Рейну, но меня он заставлял трястись от страха.

– Тетушка подарила на именины, – ответила девочка.

– А ты знаешь, чей он был до того?

– Нет… – Рейна в недоумении повернулась ко мне. – Отцовский?

Я выронила кувшин и брызги эля окропили подол платья. Ужасающая, но при этом такая очевидная правда внезапно обрушилась на меня с силой дубины великана.

– Посмотри на меня, – мягко попросил Ульфрик, и слегка приподнял лицо Рейны за подбородок. Свет от лампад заиграл в ее зеленых глазах.

***

Детство я провела на кухне Йоррваскра, выполняя тяжелую работу по поручениям кухарок. Подмети, принеси воды, растопи камин, отскреби копоть с горшков – день за днем. Старухи давали мне пинков за оплошности и не всегда правильно называли меня по имени, путая с другими такими же кухонными девочками. Я не знала, довольна ли я, хочу ли чего-то, не знала что можно вообще чего-то хотеть. В целом, меня все устраивало, пока однажды меня не позвали в свою игру дети-ученики Соратников. Я не могла сопротивляться их обаянию. Эйла, Фаркас и Вилкас покорили меня своей свободой, вседозволенностью, весельем. Я стала все чаще и чаще играть с ними, потом стала повторять за ними приемы с оружием, пока это не заметили старшие воины. Я испугалась, что меня вернут на кухню, но кухарки забыли обо мне, как будто меня никогда и не было. Вместо этого я стала учеником, как и ребята.

Шли годы, нас начали отправлять на выполнение контрактов. Мы почти всегда были неразлучны, но с взрослением наши взгляды стали расходиться. Фаркаса и Вилкаса казалось не интересовало ничего кроме тренировок с мечами, и походов в таверны. Эйла набирала один контракт за другим, стремясь вырваться в высшие чины ордена, и с любопытством поглядывала на Фаркаса, хоть и в глаза называла его тупым детиной. Я же просто плыла по течению. Однажды нас всех собрали во внутреннем дворе, приказав выстроиться в линию, поскольку у Кодлака гостил важный человек, и он хотел посмотреть на молодое поколение. Мы не солдаты и не стражники, так что линия получилась весьма условная. Воительница, которая вместе с Кодлаком направлялась к нам, привела меня в невообразимый восторг. Темная кожа, черные, отливающие красным глаза – я никогда прежде не видела таких созданий. Ее осанка была поистине королевской, как будто сама властительница легендарного Морровинда почтила нас своим присутствием. Доспех на ней был скромный, кожаный, идеально подогнан, меч на поясе – простой, но крепкий. В ее фигуре не было ничего лишнего.

– Будьте преданы своему ремеслу, Соратники. Держите оружие с честью! – это были все слова Айрилет, которые она произнесла, коротко оглядев нас.

Вечером в казармах я все еще не могла выбросить из головы образ данмерки. Я уже успела узнать, что она хускарл нашего ярла, его телохранитель и ближайший соратник, командир стражи. Мне казалось: вот оно – то, к чему я должна стремиться. Вот моя долгожданная цель – стать хускарлом.

– Забудь об этом, – фыркнула Эйла, заплетая волосы. – Она рабыня по сути. Преданная шавка ярла, ни мнения своего, ни желаний – все ради него. Кому нужна такая жизнь?

– Мне кажется, ее преданность достойна восхищения, – робко сказала я.

Эйла закатила глаза:

– Лидия, я тебе говорю – забудь. Хочешь на побегушках у какого-то хрыча бегать всю жизнь? У тебя есть свобода, неужели ты готова от нее отказаться?

– Вот от чего бы я не отказался – так это как следует натянуть эту данмерку – заржал Фаркас, – как думаете, ей больше ста лет? Может там уж все высохло?

Братья загоготали, Эйла вспыхнула и выбежала из казарм. Но я от своей мечты не отказалась, и через несколько лет меня назначили хускарлом Довакина по имени Артурия.

Арта оказалась хрупкой девочкой лет восемнадцати – на тот момент уже прилично младше меня. Длинные черные волосы делали ее нездорово бледной, так что зеленые глаза казались слишком большими для ее лица. Благодаря ее титулу Тана Вайтрана, мы были вхожи в Драконий предел и выполняли поручения ярла и Айрилет. В обращении с луком ей не было равных, хотя в ближнем бою она заметно уступала, но в такие моменты на помощь приходила я со своим мечом. Мы провели вместе несколько месяцев, блуждая по пещерам и древним руинам, громя разбойников. Мы даже взялись помогать Соратникам в их контрактах, так что я стала чаще видеться с ребятами. Арта относилась ко мне как к старшей сестре и злилась за мой официальный тон, злилась на мою, как она говорила, “холодность”, хотя я считала, что так проявляю уважение.