– Разве так важно, что другие думают о тебе?
– Важно, что они думают о тебе, государь.
Я смахиваю снег с ее коротких черных волос и касаюсь пальцами ее щеки, но Артурия тут же отворачивается и уходит к лошадям.
– Нужно возвращаться, иначе нас будут искать.
Пусть ищут, мне все равно. Что может быть сейчас важнее этих изумрудных глаз? Только ее жизнь. Внезапно я понимаю, что не хочу, чтобы она ехала в Солитьюд. Там будет настоящая бойня, где лучнице не выжить. Но отговаривать ее бессмысленно, она ослушается даже прямого приказа. Что ж, тогда…
– Артурия!
Она оборачивается, и я накрываю ее губы своими, прижимаю ее к себе, надеясь защитить и спрятать от всего мира. Мое сердце готово взорваться, когда она отвечает на поцелуй, без страха и удивления обнимая меня за шею.
– Обещай мне, – шепчу я через мгновение, нет – через целую вечность.
– Что?
Всё. Я хотел всё: чтобы она осталась со мной, чтобы не участвовала в битве, чтобы забыла свое прошлое и забыла войну, чтобы она всегда улыбалась, чтобы наши дети были похожи на нее. Жадные души не попадут в Совнгард, но я только рад этому. Там мой отец, а у меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.
– Обещай, что, как только все закончится, ты отправишься к Серобородым.
Улыбка на ее лице становится только ярче. Не удивительно, ведь мои мысли написаны у меня на лбу.
– Хорошо, я обещаю.
– Я сам доведу тебя до храма.
– Нет, ты будешь слишком занят, государь.
Она тянется за поцелуем, но я хочу еще кое-что. Самую малость, просто чтобы быть уверенным, что это не иллюзия талморских колдунов.
– Назови меня по имени.
Где–то вдалеке слышится крик дракона, пронзительный и тревожный, такой же, как и время, в котором мы живем. Это дикое время, именуемое Четвертой эрой – эрой ошибок и сожалений, разрушило старые порядки и создало новые, подмяв под себя тысячи жизней, но я готов все простить ему за эти мгновения – за мою маленькую вечность с изумрудными глазами.
========== Дождь над городом воров ==========
Однажды вечером я понял, что ненавижу Рифтен. Не знаю, с чего все началось, ведь ни погода, ни люди, ни мерзкий запах, исходящий от реки, никогда меня не волновали. Наверное, всему виной работа. Признаюсь, я скучаю по тем временам, когда нужно было бороться и рвать глотки за каждую лишнюю монету или клочок земли, а наше влияние распространялось лишь на нищих и продажных стражников. Много денег не бывает – это верно, но жизнь стала какой-то… бесцельной. Делвин растолстел, Векс стала надевать платья, крысы в катакомбах передохли, а я купил себе домик и развел кур. Уютная ферма на живописном берегу озера – по крайней мере, так я бы похвастал родным, если бы они у меня были. Доля правды в этом есть, конечно, не считая того что все это великолепие располагается почти под стенами города, ведь мне нужно ежедневно наведываться в Гильдию. Утром – туда, вечером – назад. Я не заметил, как Рифтен стал мне тюрьмой, где я сам себе тюремщик. Что ж, приятно думать, что я хотя бы ни от кого не завишу.
Но, в общем, все не так уж плохо. Может, я бы даже женился, девушек вокруг полно. Стоило мне как-то высказать эту мысль Делвину, как тот ядовито заметил, что зеленоглазые в городе только шлюхи и ящерицы. Нестерпимо захотелось заехать кулаком по его самодовольной роже.
Стук в дверь разбудил меня и, вероятно, спас от пожара – я задремал, дожидаясь пока закипит котел с водой. За окном уже давно стемнело, накрапывал летний дождь. Сквозь мутное стекло я увидел девушку и грешным делом подумал, что это Векс решила меня навестить, но это была не она.
Арта не появлялась в Гильдии уже больше года, после того как исчезла без следа, попрощавшись только с Тониллой. Я не беспокоился, Арта и раньше пропадала на несколько дней и всегда возвращалась, но проходили недели и месяцы, я злился на нее и на себя, и, в конце концов, смирился. Сказать по правде я не пытался ее искать, просто решил, что она решила заняться теми драконьими делами, от которых когда-то сбежала в Рифтен. Жать только, что я упустил тот момент, когда между нами все стало так сложно, что она не оставила даже записки.
А теперь она стояла на моем пороге, и огонек свечи отражался в ее изумрудных глазах.
- Можно?..
Кажется, я на секунду потерял дар речи.
- Проходи.
Оказавшись в доме, она откинула капюшон и с любопытством осмотрелась. Мне раньше не доводилось принимать гостей, и я спокойно относился к пыли и мусору. К тому же, моя берлога размерами не была предназначена более чем для одного человека. Стало ужасно жарко.
- Тесновато у тебя, - заметила она.
- Мне хватает, - ответил я чуть резче, чем хотел. В голове крутилась тысяча вопросов, но я предпочел подождать. Арта выглядела хуже грязных паломников, дом с крышей и очагом, наверное, давно ей не попадался. – Вода только что нагрелась, если ты хочешь…
- Да, спасибо.
Лук, полупустой колчан и кинжал в ножнах она аккуратно прислонила к стене, а все остальные пожитки, как ни в чем не бывало, стала сбрасывать в кучу. Правый рукав рубахи был по локоть багровый от пропитавшей его крови.
- Это не моя кровь, Брин, не переживай, - небрежно проронила она, заметив мой интерес. Я поспешил отвернуться и, задумавшись, взялся за котел голыми руками. Арта тихо рассмеялась, глядя, как я, матерясь сквозь зубы, пытаюсь найти полотенце.
Она терпеливо ждала, пока я медленно нес котел к большой лохани в углу. Не то чтобы мне мешала обожженная ладонь, но мысль о том, что, помывшись, она снова исчезнет, не давала мне покоя. Считает ли она меня виноватым? Да, я был занят и не уделял ей должного внимания. Она, возможно, ждала, что наши бессонные ночи выльются в нечто большее.
Все замужние или мечтающие о замужестве бабы на одно лицо в этой стране: круглолицые, краснощекие – то ли от мороза, то ли от огня в печи. Их призвание мыть, готовить, шить, растить детей, греть мужу постель – и все это молча, однообразно, не поднимая глаз. Такие женщины внушали мне невообразимый ужас своей жертвенностью. Арта совсем не походила на них. Тонкая, как ее излюбленные стрелы, ловкая, быстрая, веселая. Ее смех разносился по Цистерне, вдохновляя и исцеляя. В любой ситуации у нее было свое мнение, которое она часами пылко отстаивала в бесконечных спорах с членами гильдии. Помню, как Тонилла наградила меня оплеухой, чтобы я не смел обидеть девчонку, заменившую ей давно умершую дочь.
Наверное, я не сразу понял, что именно потерял. Дни становились серыми, еда безвкусной, выпивка не помогала забыться, а в груди щемило непривычное мне чувство пустоты. Ни одна шлюха в целом мире, будь у нее хоть трижды зеленые глаза, эту пустоту не могла заполнить. Чувствовала ли Арта то же самое, когда сбежала из Рифтена?
Я обернулся, услышав всплеск. У меня не было ширмы, но Арту это не беспокоило. В конце концов, между нами столько всего было, что мир не перевернется, если еще раз увижу ее голой. Однако она изменилась больше, чем я мог представить.
Спину пересекали три незнакомых мне шрама, пугающей ширины. Верхний располагался над лопатками, нижний – на пояснице, не нужно было гадать, что за зверь мог иметь лапу такой величины. Стиснув зубы, я заставил себя отвернуться от этого зрелища и продолжил нарезать хлеб.
